К утру жар окончательно спал, и Злата наконец могла расслабиться. В свою комнату она не пошла, а осталась вместе с раненым. Дыхание его было ровным и спокойным, только сам он иногда морщился от боли. Тогда Злата гладила его по волосам, и он успокаивался.

Сейчас, в темноте декабрьского утра отступили прежние обиды, и Злата с нежностью смотрела на бледное лицо своего старого друга. Если бы не его письма, которые она получала каждую неделю, она вряд ли смогла бы выдержать долгие годы в Котоградской академии. Где первая половина студентов ей завидовала, а вторая смотрела ей в рот, ловя каждое слово. И только он оставался с ней честным, всегда общался с ней на равных. Они обсуждали любимые книги, театральные постановки, еду, тяготы наследной жизни. Она рассказывала ему даже то, о чем не знал ее дворецкий. Злата считала его своим лучшим другом. Сразу после Василия, разумеется.

Так было до тех самых пор, пока в день своего совершеннолетия она не узнала, что все это время переписывалась со своим будущим женихом. И он об этом знал с самого начала.

— Принцесса…

В комнату заглянул Василий, но зайти не решился. В руках у него был поднос с завтраком для хозяйки.

— Я не хочу есть, — покачала головой Злата. Она не пыталась говорить тихо, потому что знала, что Марка Антония сейчас не разбудит даже извержение вулкана. Снотворное по семейному рецепту Персидских могло уложить на боковую даже мамонта.

— Принцесса…

— Злата.

— Злата, нужно поесть. Я даже эспрессо сварил. Двойной.

От этого предложения она не могла отказаться, но заставила дворецкого сесть рядом с собой на ковре.

— Ты слишком много приготовил.

— Тебе нужно поесть.

— Сам-то ты когда в последний раз ел?

— Не помню.

— Все с тобой ясно, — вздохнула Злата и разделила бутерброд с ветчиной пополам. — Держи.

— При… Злата, это твое.

— Держи, говорю. Или я тебя сейчас из рук кормить буду.

Об упрямстве Царапкиных было наслышано все Срединное королевство, а еще лучше об этом знал дворецкий наследной принцессы. Именно поэтому, а не потому, что самому очень хотелось принять пищу из рук Златы, Василий согласился взять бутерброд.

— Другое дело! — сказала принцесса и откусила кусочек. Аппетит пока не появился, но она продолжила усердно жевать. Зря, что ли, Васька старался! — Вкусно. Спасибо!

— На здоровье!

Вдвоем они быстро расправились со всем, что было на подносе. Но вставать и уходить из комнаты ни принцесса, ни ее дворецкий пока не собирались.

— Вась, как думаешь, почему он не сказал, что ранен?

— Могу только догадываться. Но лучше будет подождать, пока он очнется.

— Дело говоришь, — улыбнулась Злата, но улыбка не затронула ее глаз. — Вась, а с ним точно будет все в порядке?

Дворецкий немного помедлил с ответом, и принцесса напряглась.

— Вась…

— Я сделал все, что было в моих силах. Мы даже использовали твои слезы. Так что теперь осталось только ждать.

Вздохнув, Злата положила голову на плечо дворецкому, тот замер, но, переборов себя, обнял девушку.

— Вась…

— Да?

— Спасибо, что ты у меня есть.

Что на это ответить, Василий не знал, однако это и не требовалось — Злата провалилась в сон. Бережно, словно тончайший котоградский фарфор, Василий поднял ее на руки и хотел было унести из комнаты, но вовремя одумался. Вряд ли принцесса простила бы его, если бы он уволок ее от раненого. Поэтому скрепя сердце он уложил ее на ковер, не забыв в который раз порадоваться теплым полам, и укрыл одеялом. Проверив раненого, Василий устроился рядом с принцессой, но все же чуть поодаль, и приготовился нести вахту. В какое-то мгновение сон сморил и его.

Когда же Василий открыл глаза, то оказался нос к носу с принцессой. Она не спала.

— Доброе утро… — Злата смотрела не мигая.

— Доброе утро… — В горле Василия словно застрял комок.

— Доброе утро!

Принцесса и дворецкий одновременно посмотрели туда, откуда донесся слабый, но насмешливый голос.

— Марк Антоний! — Злата подскочила и бросилась к раненому.

— Ваше Сиятельство, — как ни в чем не бывало поприветствовал его Василий. Он встал не так быстро, как принцесса, но с неизменно большим достоинством.

— Персидский, а ты не много себе позволяешь? — Марк Антоний попытался приподняться, но Злата удержала его за плечи. Сопротивляться у него не было сил. — Как ты посмел спать…

— Марк Антоний! — прошипела принцесса. — Если ты еще хоть слово скажешь Ваське, то я тебя лично исполосую! Он, между прочим, тебя лечит!

«Морда кирпичом» в исполнении Василия Персидского всегда раздражала Марка Антония. И он бы с радостью эту самую морду хорошенько начистил. Вот только против воли принцессы он идти не смел. По крайней мере не в этом случае.

— Я понял, любимая, я понял.

— Марк Антоний.

— Я понял, Злата. — Сил сопротивляться все еще не было.

Наблюдать за этой сценой было одновременно больно и приятно. И все же Василий был личным дворецким Ее Высочества Златы Царапкиной, а потому ему было непозволительно так вести себя со своим будущим королем. И все же… И все же… Нет, он профессионал.

— Ваше Сиятельство, позвольте Вас осмотреть.

Даже если бы Марк Антоний и хотел отказаться — не смог бы.

— А потом ты нам все расскажешь! — сверля своего жениха глазами, промурлыкала Злата.

Осмотр раненого прервал звонок в дверь.

— Я открою! — Злата тут же вскочила на ноги и понеслась к двери.

— Принцесса! — крикнул ей вдогонку Василий, впрочем, без особой надежды на успех. — Так нельзя!

— Держи лучше этого рыжего. Вон, смыться собирается!

Дворецкий повернул голову к своему пациенту, и тот обреченно откинулся на подушки.

— Сладу с ней нет, да, Персидский?

Хоть Василий и был полностью согласен со своим будущим королем, но вида не подал.

— Лежите смирно, Ваше Сиятельство.

— Да-да.

А Злата, невольно подслушав их разговор (слух-то у нее отменный!), тихонько захихикала. Звонок повторился, и она наконец открыла дверь.

На пороге стоял довольно молодой высокий мужчина с длинными пшеничными волосами. Одет он был в коричневую кожаную куртку на меху и джинсы, а на ногах — даже по виду очень дорогие кожаные ботинки с серебряными пряжками.

— Злата, — одними губами улыбнулся гость.

— Борис, — кивнула принцесса.

И вдруг она завизжала и бросилась ему на шею.

— Как же я соскучилась!

Гость обнял принцессу в ответ и поцеловал ее в макушку, однако, когда он заговорил, в голосе его сквозило осуждение.

— Злата, почему ты открыла дверь сама? Где Персидский?

— Он там за одним балбесом присматривает, — ответила принцесса, даже и не думая ослаблять объятия. Впрочем, молодой мужчина и не думал возражать.

— Доброе утро, Ваше Высочество! — из прихожей послышался голос дворецкого.

Злата обернулась и нахмурилась:

— Вась, ты его, что, одного оставил?

— Простите, принцесса, но я должен был поприветствовать Вашего брата. Тем более что моему пациенту больше ничего не угрожает.

От противного «Вы» Злату передернуло, но она понимала, что сейчас это было необходимо. Как бы она ни любила своего самого старшего брата, но должна была признать, что он махровый консерватор.

— Какого пациента? — прищурился Борис. Поняв всю тщетность попытки оторвать Злату от себя, он приподнял ее над землей и вместе с ней вошел в квартиру. Одной рукой он все еще обнимал сестренку, а другой закрыл за собой дверь, хоть это и стоило сделать дворецкому. Однако со Златой всегда все шло наперекосяк. — И почему я не чувствую кошачьего запаха?

— Да этот дурак с собой траву из Срединного королевства приволок.

— Дурак? — Борис поднял бровь.

— Это она меня имеет в виду, Ваше Высочество. Доброе утро.

В дверях зала, держась за косяк, стоял Марк Антоний. От его обычного павлиньего вида не осталось и следа. Рыжие волосы были взлохмачены, а лицо бледнее чем обычно.