Вопреки ожиданиям Златы Мария не стала ничего спрашивать о кулоне, а просто кивнула. В словах принцессы она тоже не сомневалась и заговорила своим обычным голосом:

— Прости, Злата, тебя бабушка видела в окно.

— И что с того? — Принцесса пододвинула пирожное ближе и принялась изучать его со всех сторон, выбирая откуда начать.

— Злата… Извини, но ты ей не понравилась.

— И что с того?

— Ну… Она запретила мне с тобой общаться.

— Вот еще! — фыркнула принцесса и маленькой вилочкой отломала кусочек пирожного — там, где было больше крема. — Мы же в школу вместе ходим.

— Это не все. — Мария опустила глаза и начала теребить свою вилку в руках. — Она нашла мои рисунки.

Злата наклонила голову на бок и выжидающе уставилась на одноклассницу.

— Понимаешь, она боится, что я стану как мама…

И, запинаясь, Мария рассказала свою историю. И за весь рассказ принцесса ни разу ее не перебила.

В семье Георгия Анатольевича и Элеоноры Федоровны Шереметьевых родилась очень талантливая девочка, которую назвали в честь прабабушки — Аглаей. С раннего детства она превосходно рисовала, и ей прочили блестящее будущее. Так бы оно и случилось, если бы в четырнадцать лет Аглая не связалась с непризнанным гением-скульптором Вадиком, фамилию которого никто уже и не помнил. Но как только он узнал, что его избранница беременна — сбежал. В своих несчастьях Аглая винила только Машу и стала частенько выпивать. Дочку она бросила и теперь все время меняла собутыльников-сожителей. Из-за вечно трясущихся рук рисовать она больше не могла.

— Дедушка умер, когда мне было шесть лет, — продолжила Маша. — Бабушка тогда совсем строгой стала. Дома она мне рисовать вообще не разрешала, поэтому рисунки мне пришлось прятать. Когда она их нашла… Злата, ты бы ее видела! Я думала, у нее будет сердечный приступ! Так что она заперла меня дома, а всем сказала, что у меня грипп.

Принцесса медленно кивнула и спросила:

— А куда вы с ней недавно в срочном порядке уезжали?

— А ты откуда знаешь?

— Есть информаторы! — ухмыльнулась Злата и с сожалением покосилась на свою пустую тарелку. Идти же за второй порцией она сейчас не могла: если прекратить действие кулона, то повторно его можно будет использовать только через сутки, а она еще не все выяснила.

— Хочешь мое? — Мария пододвинула к Злате свое пирожное.

— Нет уж! Сама ешь! Я, между прочим, от чистого сердца тебя угостила, а ты даже не попробовала!

Мария послушно съела кусочек и запила его уже остывшим кофе.

— Спасибо!

— На здоровье.

Когда на тарелке не осталось ни кусочка, а в чашке — ни капельки, светоч вернулась к своему рассказу:

— Нам позвонили из больницы. Маме стало плохо, ее еле откачали: алкогольное отравление. Но все обошлось! — поспешила добавить Маша. — Мы потом с бабушкой очень долго разговаривали, и она разрешила мне вернуться в школу. Она даже с тобой хочет познакомиться!

А уж как Злате не терпелось поговорить с вредной старушенцией.

— А что с рисованием?

— Ну… Она взяла с меня честное слово, что я никогда не буду пить алкоголь. И… — Щеки Марии порозовели. — …, что я никого не принесу в, кхм, подоле.

— Пф! — возмутилась Злата. — А сразу она это сделать не могла?!

В ответ светоч лишь пожала плечами. А принцесса решилась задать самый главный вопрос, мучивший ее с последней встречи с Машей.

— Ты… меня не боишься?

Лицо светоча прояснилось, она улыбнулась и положила свою ладонь на руку Златы.

— Нет. И я правда-правда хочу тебе помочь.

— Машка! — Принцесса тут же бросилась ее обнимать, едва не скинув посуду на пол, но той каким-то чудом удалось уцелеть. — Спасибо!

— Это тебе спасибо, — тихонько ответила Мария и обняла подругу (да-да, так она теперь считала!) в ответ.

Через минуту Злата от нее отлипла и сняла кулон с шеи.

— Можно нам еще кофе? — обратилась она к бариста. — Точно такой же. И два сметанных пирожных.

Девушка за стойкой вздрогнула и посмотрела туда, где еще несколько секунд никого не было.

— А… Да… Простите, а какой кофе?..

— Мне двойной эсп…

— Спасибо, ничего не нужно, — прозвучал спокойный, но очень и очень строгий голос.

Бариста кивнула, а Злата положила голову на стол и накрыла ее руками.

— Ой, что сейчас будет… — простонала принцесса.

— Пр… Злата, час прошел, час!

И всю дорогу, пока они провожали Машу и шли домой, Василий без передышки читал ей лекцию. И Злата была рада, что он хотя бы не притащил с собой Марка Антония как грозился.

Меньше всего Злату беспокоили оценки за вторую четверть, а вот у ее одноклассников уже начинали становиться дыбом волосы. И на классном часу все только об оценках и говорили. Тем более что Людмила Семеновна опаздывала, что, кстати, не входило в ее привычки. Уже прошло пятнадцать минут, а ее все не было.

— Ма-а-аш, мне скучно!

Злата откинулась на стуле и смотрела в потолок. Сейчас она многое отдала бы за чашечку хорошего эспрессо, но вредный Васька оставил ее сегодня без кофе. Сказал, что это ее наказание за вчерашнее. И Марк Антоний вопреки обыкновению был с ним полностью согласен. С превеликой радостью Злата выставила бы своего жениха за дверь, но Василий настоял, чтобы его пациент еще несколько дней провел в их квартире, дабы тот выздоровел уже наверняка.

Принцесса стонала с самого начала урока, и Мария перестала обращать на это внимание. И она уже минут десять сосредоточенно что-то рисовала карандашом в блокноте — ей его вчера бабушка подарила.

В школу после долгого отсутствия вернулась неразлучная троица: Оксана Зайцева, Валя Шумская и Наташа Нежданова. Одноклассники сразу же обступили их и завалили вопросами, однако из этого ничего толкового не вышло — девушки ничего не помнили. Да и вообще они мало походили на себя прежних. Главная красавица класса (до появления Златы Царапкиной, разумеется) Ксюша Зайцева, например, пришла в школу без своего обычного боевого раскраса. Да и вела себя тише воды, ниже травы. Валя и Наташа тоже были не особо словоохотливы.

— Ксюх, рыбка моя, — не сдавался Кирилл Андреев, — ну, поговори же со мной.

Он присел перед ее партой на корточки и преданно заглядывал девушке в глаза, однако та не обращала на него никакого внимания. Злате даже стало его немного жаль.

— Пойдем. — Над другом возвышался Макс Орлов. — Я в окно Милочку видел.

— Не хочу! Эй, я сказал, что не хочу!

По уже устоявшейся привычке Макс взял Кирилла за шиворот и потащил того к своей парте. Если раньше это зрелище веселило, то теперь на них никто и не смотрел — привыкли. Кирилл обиженно посмотрел на друга и не разговаривал с ним до самого конца классного часа, что для него было удивительно долго.

В класс влетела запыхавшаяся Людмила Семеновна. Ее обычно аккуратная прическа сегодня была в беспорядке, а на светло-голубом платье было небольшое, но довольно заметное кофейное пятно. Зато лицо… Такой счастливой Милочку еще никто не видел.

— Доброе утро! — прощебетала она и села за свой стол, где наконец смогла отдышаться.

Класс встал.

— Садитесь, садитесь, дорогие мои! Чудесное утро, не правда ли?

Кроме нее, похоже, никто так не считал. Ну, разве что Мария Шереметьева, у которой наконец-то начала налаживаться жизнь. Пока Людмила Сергеевна в красках расписывала им прелести зимних каникул и вскользь упоминала о том, что неплохо было бы исправить кое-какие оценки, Маша вдохновенно заканчивала набросок. На небольшом листе блокнота расположился маленький белый котенок. Один его глаз был темнее, чем другой. На шее у котенка был кулон в виде большой капли, и сидел малыш в середине распустившегося бутона садовой розы.

— Ух ты! — шепотом восхитилась Злата. — Как ты узнала, как я выглядела в детстве?

Маша пожала плечами.

— Не знаю. Оно само пришло.

После небольшой вводной части Людмила Семеновна разрешила всем заниматься своими делами. Кто-то, ничуть не стесняясь классной, списывал домашнее задание, кто-то играл в телефоне, а кто-то откровенно спал.