— Могу себе представить.

— Осталось всего дней семь до того момента, как ударная волна достигнет окраин системы. После этого она поглотит Сароссу всего за восемь часов.

— Времени неутешительно мало.

— Живой пример халатности и небрежения со стороны Империи, — сказал Тольк, даже не пытаясь скрыть язвительности. — Имперским ученым еще два года назад было прекрасно известно о том, что Кейл обречен и его звезда того и гляди взорвется.

— Сведения, сообщенные саросскими учеными, были далеко не самыми точными, — возразил Лодовик.

Тольк пожал плечами. Не было смысла вступать в споры. Все были виноваты в равной мере. Солнце Кейла превратилось в сверхновую год назад, взрыв звезды наблюдали в телескопы девять месяцев спустя, а потом… Бесчисленные дебаты, затем скуднейшие субсидии и, наконец, этот полет, который, безусловно, никак нельзя было счесть адекватной мерой.

Капитану не повезло. Именно его отправили туда, где он должен был своими глазами увидеть, как гибнет родная планета. Спасти же он должен был только Имперские летописи и несколько привилегированных семейств.

— В лучшие времена, — вздохнул Тольк, — Имперский флот мог возвести защитные противоударные экраны, и тогда можно было бы спасти около трети населения планеты. Мы могли отправить к месту предстоящего бедствия целые флотилии эвакуационных судов и вывезти миллионы, даже миллиарды людей. Этого бы хватило для того, чтобы сохранить и восстановить индивидуальность Сароссы. А Саросса прекрасна даже сейчас, поверьте.

— Я слышал об этом, — негромко проговорил Лодовик. — Мы сделаем все, что в наших силах, уважаемый капитан, хотя, как я понимаю, мое обещание звучит слишком холодно и вряд ли вас утешит.

Тольк скривился.

— Лично вас я ни в чем не виню, — сказал он. — Вы проявили сочувствие и были честны и откровенны, а главное — вы не сидели сложа руки в отличие от других членов правительственных комиссий. Мои подчиненные считают вас своим среди чужих.

Лодовик предупреждающе покачал головой.

— Даже самые невинные жалобы на действия Империи могут быть опасны. Вам не стоит так откровенничать со мной. Зря вы мне так доверяете.

Корабль едва заметно дрогнул, в каюте прозвенел мелодичный сигнал. Тольк закрыл глаза и автоматически ухватился за спинку кресла. Лодовик же и головы не повернул.

— Последний прыжок, — сказал капитан и посмотрел на Лодовика. — Я действительно доверяю вам, советник, но еще больше я доверяю самому себе. Ни Император, ни Линь Чен не станут разбрасываться людьми моего ранга. Я до сих пор знаю, как заново собрать наши двигатели, если они вдруг развалятся. Теперь мало кто из капитанов звездолетов такое умеет.

Лодовик кивнул. Это было правдой, но для защиты вряд ли годилось.

— Умение наилучшим образом использовать главные человеческие качества и при этом не злоупотреблять ими — тоже почти утраченное искусство, капитан. Считайте это честным предупреждением.

Капитан сразу посерьезнел.

— Намек понят, — кивнул он и уже развернулся к двери, но тут услышал нечто необычное. Он оглянулся через плечо на Лодовика. — Вы ничего не почувствовали?

Корабль вдруг снова вздрогнул, но на этот раз послышался писклявый скрежет, от которого капитан невольно стиснул зубы. Лодовик нахмурился.

— Почувствовал — вот это. Но что это было?

Капитан склонил голову набок, слушая доклад кого-то из подчиненных, звучавший в наушнике.

— Какая-то неполадка, какой-то сбой при последнем прыжке, — сказал он. — Это не так уж нетипично, когда выныриваешь поблизости от звездных скоплений. Пожалуй, вам лучше вернуться в свою каюту.

Лодовик отключил видеоаппаратуру и встал. Он улыбнулся капитану Тольку и похлопал его по плечу.

— Из всех, кто занимает важные посты на имперской службе, я более других желаю, чтобы вы провели нас через все рифы, капитан. Как бы то ни было, приходится выбирать. Вот и выбирайте, капитан Тольк. Подумайте о том, что с собой мы можем взять лишь минимум в сравнении с тем, что может быть сохранено в подземных склепах.

Лицо Толька помрачнело, он опустил глаза.

— Моя собственная фамильная библиотека, на Алое Кваде, она…

Сигнализация взвыла, словно стая огромных раненых зверей. Тольк, инстинктивно защищаясь, вскинул руки, закрыл ладонями лицо. Лодовик упал на пол и с необычайным проворством сгруппировался.

Корабль вертелся, словно волчок, в искривленном пространстве, куда он не должен был по идее попасть. В каком-то болезненном, нервическом вращении, издав звук умирающего великана, звездолет совершил непредвиденный асимметричный прыжок.

Вынырнул он в безбрежной пустоте статической геометрии обычного, нерастянутого пространства. Гравитационные системы корабля мгновенно отказали.

Тольк парил в нескольких сантиметрах от пола. Лодовик распрямился и схватился за подлокотник кресла, в котором сидел всего несколько мгновений назад.

— Мы вышли из гиперпространства, — пробормотал он.

— Само собой, — обескуражено проговорил Тольк. — Но во имя всего святого, хотел бы я знать, где?

Лодовик мгновенно догадался о том, чего не мог знать капитан. Их захлестнула межзвездная приливная волна нейтрино. За все столетия своего существования он не сталкивался с подобной атакой. Для тонких и необычайно чувствительных микросхем его позитронного мозга поток нейтрино был подобен рою надоедливо гудящих насекомых, а вот для самого корабля и для его команды нейтрино совершенно неощутим. Единичный нейтрино, самая юркая из элементарных частиц, мог беспрепятственно преодолеть твердое тело протяженностью в целый световой год. Нейтрино крайне редко вступали в какие бы то ни было реакции с материей. Но в ядре сверхновой немыслимые массы материи были сжаты и вырабатывали по одному нейтрино на каждый протон, и этого оказалось более чем достаточно для того, чтобы год назад наружная оболочка звезды взорвалась.

— Мы на границе ударной волны, — сказал Лодовик.

— Откуда вы знаете? — спросил Тольк.

— Поток нейтрино.

— Но как… — Кожа капитана приобрела землистый оттенок, ее пепельный отлив стал еще более заметен. — Ясно, вы просто предполагаете. Логическое предположение.

Лодовик кивнул. На самом деле, конечно же, ничего он не предполагал. Капитан и команда через час будут мертвы.

Даже на таком огромном расстоянии от Кейла расширяющаяся сфера нейтрино обладала вполне достаточной мощностью для того, чтобы вызвать трансмутацию нескольких тысячных долей процента атомов в конструкции звездолета и организмах находившихся внутри людей. Нейтроны превратятся в протоны в количестве, которого хватит для того, чтобы вызвать некоторые органические изменения, спровоцировать выработку токсинов, блокировать сигналы нервной системы…

От потока нейтрино эффективной защиты не существует.

— Капитан, сейчас не то время, чтобы я что-то скрывал от вас, — сказал Лодовик. — Я не высказываю догадок. Я — не человек и потому подобное воздействие ощущаю непосредственно.

Капитан, не веря собственным ушам, не мигая, смотрел на советника.

— Я — робот, капитан… Некоторое время я сумею сохраниться в целости, но это меня нисколько не утешает. Во мне заложена потребность в защите людей от любой опасности, но вам я ничем помочь не могу. Все люди на этом корабле погибнут.

Тольк поморщился и покачал головой. Нет, он не в силах был этому поверить.

— Похоже, мы все сходим с ума, — сказал он.

— Еще нет, — возразил Лодовик. — Капитан, прошу вас, пройдемте на мостик. Быть может, нам еще удастся кое-что спасти.

Линь Чен без труда мог бы стать самым могущественным человеком в Галактике — и с виду, и на деле, — стоило бы ему только этого пожелать. Вместо этого он избрал для себя теневую позицию и наиболее удобный и безопасный пост — пост Председателя Комитета Общественного Спасения.

Древний аристократический род Ченов существовал уже несколько тысячелетий, и Линь унаследовал от своих предков исключительную осторожность и дипломатичность. Именно благодаря этим качествам Чены были полезны многим Императорам. Чен не имел намерений подменять ни самого нынешнего Императора, ни мириады его министров, советников и консультантов, не желал он и становиться мишенью для нападок молодых горячих голов. Его нынешняя известность и так была слишком велика, на его вкус, но, по крайней мере, он был скорее объектом насмешек, нежели неприкрытой ненависти.