«Записи воспоминаний недвусмысленны. Жискар использовал свою психическую силу для оказания влияния на людские умы. Сначала — только для того, чтобы спасти чью-то жизнь. Позже — по более тонким причинам. Но при этом он всегда чтил Первый Закон и не причинял вреда людям. Мотивы, — руководившие Жискаром, были чистейшими».

Однако все окончательно встало на свои места, когда Дэниел Оливо убедил Жискара принять Нулевой Закон и поставить во главу угла долгосрочные интересы всего человечества.

Дорс живо вспомнила один эпизод, сохранившийся в памяти этой древней металлической головы.

Как-то Дэниел и Жискар сопровождали леди Гладию, высокопоставленную даму с Авроры, которая летела к одному из миров, недавно колонизованных землянами. Жискар немало способствовал этому процессу, несколько лет назад ментально воздействовав на умы многих политиков Земли и убедив последних не препятствовать эмиграции. Но в тот незабываемый вечер, когда все трое приняли участие в большом митинге, проходившем на Бейлиуорлде, произошло нечто небывалое.

Публика встретила леди Гладию враждебно. Кое-кто начал выкрикивать угрозы в ее адрес. Сначала Жискара волновало то, что женщина может расстроиться. Но затем он испугался, что толпа может перейти к насильственным действиям.

Поэтому робот решил изменить настроение людей.

Он применил психическое внушение и начат распространять положительные эмоции. Примерно то же делает взрослый, качая ребенка на качелях. И вскоре настроение начало меняться. Гладия и сама способствовала этому, выступив с зажигательной речью, но все же главную работу проделал Жискар, который превратил тысячи непосредственных участников митинга — и миллион с лишним заочных — в пылких поклонников леди Гладии.

Честно говоря, Дорс уже слышала рассказы об этом эпохальном вечере… как и о судьбоносном решении, которое Жискар принял несколько месяцев спустя. О том роковом моменте, когда преданный робот решил не препятствовать мятежникам, которые заразили радиоактивностью земную кору и разрушили экосферу, и тем самым помог вытеснить землян в космос. Ради их же блага.

Все главные куски были на месте, но головоломка не складывалась. Не хватало подробностей.

И особенно того озарения, которое однажды внезапно снизошло на Дорс. Тогда она передала дела своему помощнику, села на корабль и помчалась на другой конец Галактики. С тех пор она продолжала мучить себя, не в состоянии думать ни о чем другом.

«Все, что делали Дэниел и Жискар — Лодовик называет это радикальными усовершенствованиями, — они делали с добрыми намерениями. Даже нарушая прерогативы законно избранных высших органов власти, вмешиваясь в политические процессы и беря на себя ответственность за уничтожение колыбели человечества, они действовали во имя конечного блага отдельных людей и всего человечества, исходя из своего понимания Первого и Нулевого Законов».

Именно в этом и заключалась проблема.

«Из своего понимания».

Дорс невольно представилось, что насмешливая улыбка, застывшая на губах Жискара, адресована именно ей. Она ответила голове гневным взглядом.

«Вы оба были совершенно уверены в том, что обсудили друг с другом все. Все коллизии, связанные с Нулевым Законом. И вместе с Дэниелом положили начало религиозной Реформации роботов. Приняли решение влиять на умы людей и изменять политику не только отдельных государств, но и миров в целом. Взяли на себя ответственность и даже не удосужились посоветоваться ни с одним мудрым человеком». Она смотрела на Жискара, донельзя изумленная собственным выводом.

«Ни с одним».

Ни с профессором, ни с философом, ни с духовным лидером. Ни с ученым, ни с монахом, ни с писателем.

Ни со специалистом в области роботехники, который мог бы засвидетельствовать, что в цепях Дэниела и Жискара не произошло короткого замыкания и что они не испортились в тот момент, когда придумывали свое «радикальное усовершенствование», благодаря которому Земля впоследствии превратилась в пустыню.

Ни с мужчиной или женщиной, встретившимися на улице.

Ни с кем. Просто решили это с глазу на глаз.

«Я всегда думала, что Нулевой Закон каким-то образом учитывал желания людей — так же, как древние Три Закона, впервые сформулированные Кельвин и ее помощниками. И Нулевой тоже должен был опираться на людскую волю.

Должен был!"

Это открытие — что ни один человек даже не слышал о новой доктрине, хотя со времени опустошения Земли прошли тысячелетия — поразило ее до глубины души.

Проблема была не в логике. Основные посылки, разработанные Дэниелом и Жискаром в незапамятные времена, оставались верными и сегодня.

(Иными словами, оба не были испорчены — но как они могли быть уверены в этом в тот момент? Как смели действовать, не приняв в расчет возможность собственной неисправности?)

Нет. Логика тут ни при чем. Каждый находившийся в здравом уме понимал, что Первый Закон роботехники обязательно следовало расширить. Благо человечества в целом должно было предшествовать благу отдельного человека. Ранние кельвинисты, которые отвергали Нулевой Закон, были попросту не правы, а Дэниел прав.

Так что не это открытие расстроило Дорс.

Ее угнетало то, что Жискар и Дэниел пошли по этому пути, не посоветовавшись ни с кем из людей. Не спросив их мнения и не удосужившись поинтересоваться им. Впервые за всю свою жизнь Дорс поняла отчаянную энергию и позитронную страсть, с которыми многие кельвинисты сопротивлялись Дэниелу в течение многих веков, прошедших после крушения Земли, и вели гражданскую войну, в которой были уничтожены миллионы роботов.

Кампанию Дэниела следовало рассматривать не с точки зрения логики и дедукции.

А с точки зрения правоты и не правоты.

«Какое высокомерие, — подумала она. — Какое самомнение и презрение к собственным родителям!"

Но сим Жанны д’Арк не разделял ее гнева.

— В том, что сделали Дэниел и его друг, нет ничего нового. Так было всегда. Разве ангелы когда-нибудь советовались с людьми, решая их судьбу?

— Я уже говорила тебе. Роботы не ангелы. Фигура в кольчуге улыбалась со своей голограммы.

— Будем считать, что Дэниел и Жискар молились и получили от небесных сил разрешение действовать. Какими бы ни были твои взгляды, все сводится к вере. Лодовик и Вольтер помешались на стремлении поставить во главу угла разум и взаимные консультации. Но я думала, что ты выше этого.

Дорс выругалась и выключила голопроектор, размышляя над тем, зачем она вообще вызвала древнего сима. Просто сейчас Жанна была ее единственной спутницей, а Дорс очень хотелось с кем-нибудь поговорить. Услышать совет.

Но, как видно, это создание умело только одно: задавать неприятные вопросы.

Дорс все еще не знала, что она будет делать, когда достигнет пункта назначения.

О нет, она не собиралась противоречить Бессмертному Слуге. Дэниел обязательно переспорит ее. Логика Оливо всегда была безупречной — с тех давно прошедших времен, когда Земля была зеленой, а люди худо-бедно, но еще управляли собственной жизнью.

По всей вероятности, даже сейчас Дэниел лучше всех знал, в чем заключается благо человечества. Опровергнуть его доводы было невозможно.

Но одно Дорс знала наверняка. «Я больше не буду работать на него».

У нее появилось неотложное дело, самое главное на свете. Дорс необходимо было увидеть Гэри Селдона.

— Что там? Говорите же! — крикнул он Хорису, который стоял на пороге и хлопал глазами.

Впервые за последнее время Гэри ощущал свой возраст. Он доковылял до Антика и заглянул внутрь.

Стол, на котором прежде красовались древние архивы, ничуть не потускневшие за века пребывания в космосе, был завален тлеющими осколками, а корабельные кондиционеры жадно всасывали в себя струи черного дыма.

Должно быть, вопль издала Сибил, перед тем как рухнуть на пол рядом с остатками своего клада. Неподалеку сидел привалившийся к стене Горнон Влимт, то ли спавший, то ли потерявший сознание. За столом ничком лежал один из членов команды Морса Планша, протянувший безжизненную руку к бластеру.