Вара Лизо покачала головой. О подобных вещах она либо знала немного, либо просто ими не интересовалась. Она содрогалась при мысли о смерти между звезд, в открытом космосе, вдали от приятного, теплого уюта. Ей никогда не нравились гиперзвездолеты, она не видела в них даже временные пристанища — скорее временные гробы.

— Так вот, — продолжал Синтер, — когда Планш отвез Лодовика к одному субъекту на Мэддер Лоссе, во время их встречи он тайно сделал запись. Почему-то это сошло ему с рук. Интересно, почему?

Синтер задумчиво поскреб пальцем щеку, глядя на Вару. Вара пожала плечами. Этого она уж никак не могла объяснить.

— Самой поездки к этому человеку Планш не помнит. А на записи их встреча зафиксирована. Позволь, я тебе ее продемонстрирую…

Синтер взял со стола небольшое устройство и вставил в его щель диск с записью. Вара решила, что скорее всего это копия записи, а не оригинал. В кабинете возникло трехмерное изображение — вполне реальное, разве что резкость немного подкачала. Вара видела двоих мужчин с того ракурса, откуда Планш производил съемку. Одного она узнала — это был Лодовик Трема. Второй был высок, строен, как-то особенно красив. Естественно, Вара не могла четко уловить их эмоции, однако у нее было явное ощущение, что здесь имеет место нечто не совсем обычное. Мужчины разговаривали, и чем дальше, тем сильнее Вару охватывала дрожь.

«Сожалею, но вскоре вы забудете обо всем, что видели здесь, а также и о вашей роли в спасении моего друга».

«Друга?»

«Да. Мы знакомы несколько тысяч лет».

Запись заканчивалась фрагментом поездки Планша в такси.

Синтер с любопытством смотрел на Лизо.

— Шутка? Подделка? — спросила она.

— Нет, — ответил он. — Запись самая подлинная. Планш нашел Лодовика Трему живым. Он робот. А этот второй, что встретил его, — тоже робот. Очень старый, быть может, самый древний из всех роботов. Я хочу, чтобы ты хорошенько поработала с этой записью. Присмотрись к этим роботам, так похожим на людей. Один из них или они оба — менталики. Твой дар позволит тебе распознать их. Потом… потом мы снова отправим тебя на поиски. Ты разыщешь «Вечных». Тогда у меня в руках появится нечто такое, такие улики, что их нестыдно будет предъявить Императору. Пока у меня только Планш и эта запись, а это нам мало что дает, Вара, ты же понимаешь.

Он ободряюще улыбнулся. Расхаживая по кабинету, он успел подойти к Варе совсем близко и теперь вдруг дружески обнял ее за плечи. Лизо оторопело взглянула на него, а он вложил ей в руку диск. Она сжала диск обескровленными, онемевшими пальцами.

— Работай, — приказал Синтер. — А я буду с нетерпением ждать того момента, когда смогу убедить Клайуса в том, что мы действительно что-то знаем.

Император Клайус пробудился от легкой дремоты на пустой кровати в седьмой опочивальне — излюбленном месте для послеобеденных любовных игр.

Пару мгновений он раздраженно озирался, потом заметил парящее над ним в воздухе голографическое изображение Фарада Синтера. Сам Синтер Императора, естественно, не видел, однако это вовсе не делало вторжение личного Советника менее дерзким.

— Ваше величество, у меня сообщение из Комитета Общественного Спасения. Они готовы предъявить обвинения профессору Гэри Селдону.

Клайус приподнял полог над верхним уровнем кровати хотел взглянуть на ту, что провела с ним последние несколько часов, — но его наложница исчезла. Наверное, ушла в ванную.

— Ну и что? Линь Чен сам говорил нам, что это произойдет со дня на день.

— Ваше величество, но это преждевременно. Они намерены подвергнуть суду и его самого, и как минимум одного из его сотрудников. Это прямой вызов приоритету Дворца!

— Фарад, Дворец, то есть я, давным-давно перестал оказывать официальную поддержку «Ворону» Селдону. Он, спору нет, забавен, но не более того.

— Но все это можно рассматривать как контрвыпад — с учетом того, что мы уже готовы сделать шаг!

— Шаг? Что за шаг? — скучающе осведомился Клайус.

— О, естественно — в дискредитации Селдона. А если комитетчики добьются успеха, ваше величество, тогда…

— Давай без титулов! Просто скажи мне, что у тебя на уме, и убери свою гадкую голограмму из моей опочивальни!

— Клеон поддерживал Селдона.

— Знаю. Клеон был сам по себе, Фарад.

— Селдон ловко использовал эту поддержку для того, чтобы привлечь к работе над своим Проектом тысячи адептов и последователей с десятка планет. Его деятельность носит изменнический, если не революционный характер…

— И что же, ты желаешь, чтобы я защитил его?

— Нет, сир! Вы не должны допустить, чтобы все заслуги за ликвидацию этой страшной угрозы для Империи достались Линь Чену. Пора действовать стремительно и срочно создать тот комитет, о необходимости которого мы с вами уже не раз беседовали.

— Ну да. И чтобы ты его, само собой, возглавил. Комитет Глобальной Безопасности, так ты его намерен назвать, если не ошибаюсь?

— Если за измену к суду профессора Селдона привлечет Комитет Глобальной Безопасности, вся заслуга в этом будет только ваша, сир.

— А тебе, бедняжке, не перепадет ни заслуг, ни власти?

— Мы это не раз обговаривали, сир.

— Слишком много раз. И какая мне разница, достанутся Чену какие-то заслуги или нет? Если он уничтожит этого интеллектуала-паразита, мы все в равной степени выиграем — или ты так не думаешь?

Фарад задумался. Клайус отчетливо видел, что тот отчаянно подыскивает другие, более убедительные аргументы.

— Ваше величество, вопрос чрезвычайно сложный. Я весьма, весьма озабочен. Мне не хотелось бы так скоро сообщать вам об этом, но согласно моему распоряжению один человек доставлен на Трентор с Мэддер Лосса. С вашей санкции, естественно. Его зовут Морс Планш, и он располагает неопровержимыми свидетельствами, которые могут быть приложены к другим свидетельствам, и тогда…

— Что, опять роботы, Фарад? Очередные «Вечные»? Синтер-голограмма, похоже, сохранял спокойствие, но Клайус отлично знал, что на самом деле его коротышка Советник так и трясется от злости. «Вот и славно. Пусть немного выпустит пар».

— Я говорю о последних частичках головоломки, — пояснил Синтер. — Прежде чем Селдона предадут суду по банальным статьям об измене, вам непременно следует ознакомиться с этими вещественными доказательствами. Благодаря им вы сумеете ограничить власть Чена и способствовать укреплению своего авторитета в глазах ваших подданных.

— В свое время, Фарад, — отозвался Клайус со злорадной усмешкой. Он прекрасно знал, какого мнения о нем общественность и как он выглядит в ее глазах. Знал и о том, насколько ограничена его власть в сравнении с той, какой располагает Председатель Комитета Общественного Спасения. — Но мне не хотелось бы превращать тебя во второго Линь Чена. Ты даже не родился и не воспитывался в аристократическом семействе, Фарад. Ты простолюдин и порой — злобный простолюдин.

Синтер сделал вид, что не заметил оскорбления.

— Сир, два комитета смогут уравновесить друг друга, и тогда мы сумеем более пристально присматривать за нашими военными министрами.

— Да, но… ведь твоя главная забота — это заговор роботов? — сказал Император и перебросил ноги через невидимые подушки, состоящие исключительно из силового поля, после чего встал рядом с кроватью.

В любовных делах от него сегодня было мало толку — он то и дело отвлекался на размышления о государственных делах, его разум растягивали во все стороны спутанные нити мыслей о правлении Империей, о собственной безопасности, о дворцовых интригах. Теперь вся раздраженность Клайуса сосредоточилась на Фараде Синтере, этом изворотливом маленьком человечке, чьи услуги (и поставляемые им красотки тоже) все меньше и меньше удовлетворяли Императора.

— Фарад, уже целый год ты не предоставляешь мне ни единого убедительного доказательства. Просто не понимаю, как это я все еще терплю твое поведение. Тебе понадобился Селдон из-за его связи с Тигрицей — так, что ли?