Он повернулся и обнаружил, что совсем позабыл о противнике. Здоровяк готовился к прыжку. Горбун зорко следил за ним, совершенно обескураженный тем, что новый вожак внезапно потерял интерес к схватке и тратит время на какую-то самку.

Гэри выпрямился, насколько сумел, и взмахнул камнем. Это произвело ожидаемый эффект. Здоровяк попятился, а остальные сатиры пододвинулись ближе. Гэри бросил Ясатира вперед, что не потребовало особых усилий, поскольку Ясатир уже стремился в драку.

Здоровяк обратился в бегство. Женщины отпрянули от Здоровяка и сбились поближе к Ясатиру.

«Если бы только я мог вынырнуть, вот уж женщины порадовались бы», — подумалось Гэри.

Он попытался покинуть сознание Ясатира. Без результата. Что-то сломалось, он не мог вернуться на станцию. И что-то подсказывало ему, что поломка не случайна.

Он протянул острый камень Горбуну. Сатир озадачился, но камень взял. Гэри понадеялся, что этот символический жест будет правильно понят союзником, поскольку у него не было времени заниматься внутриплеменной политикой. Горбун подбросил камень, поймал и посмотрел на Ясатира. Затем заорал зычным, властным голосом, в котором звенели радость и триумф.

Горбун в качества вожака племени вполне устраивал Гэри. Он взял Красотку за руку и повел в сторону деревьев. Никто к ним не присоединился.

И хорошо. Если бы кто-нибудь из сатиров пошел за ними, это было бы подозрительно. Ваддо мог использовать других подсадных сатиров.

И все же, напомнил он себе, отсутствие доказательств — еще не доказательство отсутствия.

По небу быстро летел флаер, с шумом и грохотом.

Они с Красоткой бежали по лесу. Гэри спешил отдалиться от племени. Ясатир и Красотка выказывали все возрастающую тревогу. Сатир стискивал зубы и дергался при каждом подозрительном шорохе. Вполне естественно, отбившиеся сатиры становятся практически беззащитными.

И машины, в которых путешествуют люди, едва ли безопасны.

«Опасность», — просигналил Гэри, прислушиваясь к шуму флаеров, которые кружили поблизости.

«Куда бежать?» — спросила Красотка.

«Прочь».

Она сокрушенно покачала головой.

«Остаемся. Они найдут нас».

Наверняка найдут, но едва ли Дорс понимает, что с ними станется. Гэри резко покачал головой: «Опасность». Они не позаботились придумать более сложную систему сигналов, и теперь он чувствовал себя запертым как в клетке, не в силах поделиться своими подозрениями.

Гэри чиркнул ребром ладони по горлу. Красотка нахмурилась.

Он нагнулся и заставил Ясатира поднять палку. Прежде ему не удавалось принудить сатира писать, но раньше и не было такой острой необходимости. Медленно управляя неуклюжими пальцами, он сумел нацарапать несколько букв. На мягкой земле появилось послание: Хотят нас убить.

Красотка, казалось, опешила. Вероятно, Дорс решила, что что-то испортилось в оборудовании для погружения. Но вставал закономерный вопрос: почему никто не спешил исправить неполадку? Слишком все затянулось для простой поломки.

Его подозрения окрепли, когда он услышал, что флаеры пошли на посадку. Едва ли обычная команда исследователей станет распугивать животных в центре заповедника. И никто не бросился бы выручать их на флаерах. Зачем? Намного проще починить аппаратуру, ведь причина кроется именно в ней.

Оставят нас здесь, убьют сатиров, мы умрем. Свалят все на диких зверей ?

У Гэри были и другие основания для подозрений. Постепенная смена настроения Ваддо, которая проявлялась в мелочах, но все же проявлялась. Подозрительная, опять же, шеф безопасности. Тиктак, которого поставила Дорс, не позволял взломать замки на капсулах погружения или изменить сигнал от их сознаний к Ясатиру и Красотке.

Получается, они решили взяться за дело своими руками. Убить их, представить все как несчастный случай, пока они находятся в телах сатиров, и, таким образом, избежать официального расследования.

Флаеры продолжали шуметь. Судя по всему, их было довольно много, что укрепляло подозрения Гэри. Красотка сузила глаза и выгнула брови.

Заработали защитные программы Дорс. «Куда?» — спросила она.

Знаков, символизирующих абстрактные идеи, они не предусмотрели, потому он просто нацарапал: Прочь. Собственно, плана у него не было.

Я проверю, — вывела она в пыли.

Она направилась туда, где шумели люди, обшаривающие долину. Для сатира треск и грохот были совершенно непереносимы. Но Гэри не улыбалось потерять ее из виду. Она отмахнулась, но Ясатир только отрицательно покачал головой и двинулся следом.

Они притаились в кустах и принялись наблюдать за поисковой партией, суетящейся внизу. В нескольких сотнях метров отсюда люди построились цепью, готовясь оцепить место, где обитало племя. Для чего, интересно?

Гэри заскулил. Глазомер сатиров не позволял пристально рассмотреть что-то на дальнем расстоянии. Люди когда-то были охотниками и привыкли полагаться на собственное зрение.

Теперь, уже к сорока годам, всем приходилось производить коррекцию зрения. То ли цивилизация не способствует сохранению зрения, то ли первобытные люди не особо страдали от близорукости, но в любом случае результаты оказались плачевными.

Двое сатиров следили, как люди перекрикиваются. В руках у каждого было оружие. В середине цепи Гэри заметил Ваддо.

В глубине души, сквозь страх, он ощутил какое-то сильное и темное чувство.

Ясатир дрожал, глядя на людей, его захлестнул непонятный благоговейный трепет. Даже на таком расстоянии люди казались слишком высокими, их движения были исполнены грации и силы.

Гэри прощупал глубинные пласты сознания сатира, стараясь понять причину странного чувства, которое испытывал Ясатир. И обнаружил, что когда-то его сатир уже видел эти высокие фигуры.

Это удивило Гэри, пока он не задумался о причинах. Ничего странного, ведь детенышей воспитывают и кормят более высокие и красивые взрослые родители. Многие виды похожи на сатиров, и у всех присутствует уважение и страх перед более сильными. Благоговейный трепет вполне объясним.

Когда сатиры столкнулись с людьми, обладающими неограниченной властью, способными наказывать и поощрять, — собственно, даровать жизнь или нести смерть, — они прониклись к ним чем-то вроде религиозного страха. Смутного, но весьма сильного.

И поверх этого теплого, сильного чувства проступало полное удовлетворение жизнью. Его сатир был счастлив тем, что он простой сатир, даже когда смотрел на демонстрацию силы и знания. «Какая ирония», — подумал Гэри.

Он только что отметил еще один отличительный признак человечества: только людям пришло в голову объявить себя венцом творения.

Гэри отбросил философские мысли. Как это по-человечески: отвлекаться на абстрактные проблемы даже в минуту смертельной опасности.

Не могут найти нас по приборам, — нацарапал он на песке.

Людей не хватит, — написала она.

Первые выстрелы заставили их вздрогнуть.

Люди нашли их племя. Вопли ужаса смешались с резкими сухими щелчками выстрелов.

«Бежим. Надо бежать», — показал он.

Красотка кивнула, и они быстро поползли обратно. Ясатир весь дрожал.

Он был до смерти напуган. И еще он опечалился, словно ему не хотелось убегать от людей. У сатира заплетались ноги.

Они вели себя, как обычные сатиры на страже. Гэри и Дорс позволили взять верх животным инстинктам, следя за малейшими оттенками чувств сатиров.

Как только они убежали от людей, их сатиры стали еще более осторожными и подозрительными. Существовали, конечно, и естественные враги, но пока они учуяли лишь слабый запах одинокой гигантелопы.

Ясатир карабкался на высокие деревья и часами оглядывал открывавшееся пространство прежде, чем вести Красотку дальше. Он схватывал на лету все странности окружающего леса: капли крови, слабые следы, сломанные ветки.

Они спустились по пологому склону в долину и остановились в замешательстве. Гэри лишь раз видел большую цветную карту этой территории и теперь безуспешно старался припомнить, что там было изображено.