— Приятная работенка, ничего не скажешь, — буркнула Тритч и снова прикрыла нос платком.

Люк, ведущий в командный отсек, был открыт. Планш поднял руку, дав Тритч знак подождать. Она и не подумала возразить. Мостик освещал только свет звезд, проникавший в открытые иллюминаторы. Планш включил фонарь, провел его лучом по переборкам, креслу капитана, дисплеям навигационных приборов. Приборы не работали. Корабль был мертв.

— Скоро у нас закончится воздух, — сказал Планш. — Уводите своих людей.

— Я уже велела им уходить, — отозвалась Тритч. — Не хотелось бы задерживаться здесь дольше, чем нужно. Мы ничего не добьемся, если корабль не удастся оживить.

— Нет, — ответил Планш.

На мостике было пусто и довольно холодно. С губ Планша при дыхании слетали облачка пара. Он немного продвинулся вперед, пошарил в воздухе рукой, нащупал скобы, ухватился за них и, развернувшись, направил луч фонаря в противоположный угол. Там он увидел фигуру человека, свернувшегося калачиком.

Планш двинулся к нему и в конце концов повис в метре от пострадавшего. То, о чем ему говорили, оказалось правдой. Человек был жив. Он повернул голову, и Планш узнал советника Лодовика Трему. Но о том, что тот наверняка жив, Планшу сказал не Председатель Комитета Общественного Спасения Линь Чен.

Когда они с Тритч заметили звездолет, беспомощно дрейфующий в глубоком космосе, первым делом Планш связался с Ченом, а потом — с другим человеком, который заплатил ему еще более щедро, нежели Чен, — с высоким мужчиной, у которого было много обличий и много имен и который так часто пользовался услугами Планша в прошлом.

Этот человек никогда не ошибался, не ошибся и на этот раз. «Все остальные могли погибнуть, но не он. И его ни в коем случае нельзя везти к Чену. Нужно сообщить, что он тоже погиб». Так он сказал.

Лодовик Трема медленно, вяло подмигнул Планшу. Тот прижал пальцы к губам и прошептал:

— Вы как бы мертвы, сэр. Не двигайтесь, не произносите ни звука.

Затем он произнес пароль — сочетание цифр и слов, которое просил запомнить многоликий человек. Тритч наблюдала за Планшем с порога.

— Что вы там нашли?

— Того человека, которого искал, — откликнулся Планш. — Видимо, он прожил чуть дольше остальных, разместил их в кубрике, а сам пришел сюда и здесь умер.

Когда Планш выносил Лодовика, Тритч попыталась отшатнуться, но не сразу нашла опору. Скрюченное безжизненное тело плыло впереди Планша на уровне носа Тритч. Она почти инстинктивно задержала дыхание.

— Не бойтесь, — успокоил ее Планш. — От этого не так сильно пахнет. На мостике намного холоднее.

Тритч никак не могла поверить, что они проделали столь долгий путь только для того, чтобы забрать с пострадавшего корабля один-единственный труп. Когда они вернулись на «Цветок зла», где Лодовик был помещен в ящик в грузовом отсеке, она принесла Планшу бутылку триллианской «воды жизни».

Он налил себе стакан и приветственно поднял его.

— Председатель Комитета хотел удостовериться. Теперь, когда мы знаем, что этот человек мертв и все остальные тоже, я должен доставить тело на его родную планету и проследить за тем, чтобы его похоронили как подобает, со всеми имперскими почестями.

— А остальных просто бросить? Это как-то не по-людски. Планш пожал плечами.

— Я полученные приказы не обсуждаю.

— И с какой же планеты он родом?

— С Мэддер Лосса, — ответил Планш. Тритч недоверчиво покачала головой.

— Такая важная шишка — и с планеты, где живут презренные нахлебники?

Планш уставился на содержимое стакана и, прежде чем допить его, покачал указательным пальцем.

— Позволю себе напомнить об условиях нашего договора, — сказал он. — Смерть этого человека может вызвать неблагоприятные политические последствия.

— Да я не знаю даже, как его звать!

— Проговоритесь не там, где нужно, — и кое-кто сумеет догадаться и на основании того немногого, что вам известно. Если проговоритесь — я об этом узнаю.

— Я своему слову верна и буду молчать, как рыба.

— А ваша команда?

— Уж наверное, вы знали о том, что мы — люди надежные, когда нас нанимали, — сказала Тритч медленно, с оттенком угрозы.

— Да, но только теперь это стало гораздо важнее.

Тритч встала, взяла бутылку со столика и закрыла ее пробкой.

— Вы меня оскорбили, Морс Планш.

— И не думал. Просто проявил излишнюю предосторожность.

— Как бы то ни было, оскорбили. И еще просите, чтобы я доставила вас на планету, куда уважающий себя человек ни за что не отправится по доброй воле!

— На Мэддер Лоссе тоже люди живут. Тритч закрыла глаза и покачала головой.

— Долго мы там задержимся?

— Недолго. Высадите меня там, а потом летите, куда вам заблагорассудится.

Тритч все меньше и меньше верила Планшу. — Больше я вас ни о чем спрашивать не намерена, — буркнула она, сунула бутылку под мышку и ушла. По всей видимости Планш утратил для нее всякую привлекательность, и с этих пор их отношения должны были стать чисто профессиональными. Планш сожалел об этом, но не очень сильно. Доставив Лодовика Трему на Мэддер Лосе, он должен был стать очень богатым человеком и больше не собирался ни на кого работать. Он мечтал о приобретении собственного звездолета — роскошного корабля, который можно довести до великолепного состояния, такого блеска, который и не снился большинству капитанов Имперских судов.

Что же до этого странного человека, который согласен был томиться в гробу несколько дней подряд, ни на что не жалуясь и ничего не прося… Чем меньше Планш будет думать о нем, тем лучше.

Лодовик лежал в темноте неподвижно, но при этом будучи начеку. Как только он услышал пароль, он сразу понял, что к его спасению имеет отношение Дэниел. Теперь он должен был беспрекословно слушаться Морса Планша, и в конце концов его вернут на Трентор.

Что произойдет с ним там — этого Лодовик не знал. Лежа в ящике, похожем на гроб, он выполнил три сеанса самодиагностики подряд и окончательно уверился в том, что его позитронный мозг претерпел какие-то изменения. Однако результаты самопроверки были противоречивы.

Во избежание неполадок, которые могли возникнуть во время вынужденного бездействия, Лодовик включил систему накладки человеческих эмоций и проверил и ее тоже. Система, похоже, не пострадала. Он мог по-прежнему работать под видом человека среди людей, и это немного успокоило его. Однако контакт с Морсом Планшем в командном отсеке «Копья Славы» был слишком коротким для того, чтобы опробовать эти функции. Лучше находиться в изоляции, пока не будет проведено более тщательное обследование.

Самое главное — ему ни в коем случае нельзя было признаваться в том, что он робот. Для всех роботов — подчиненных Дэниела это правило являлось непререкаемым. Крайне важно было, чтобы люди никогда не узнали о том, насколько широко распространено влияние роботов.

Лодовик перевел уровень человеческих проявлений в фоновый режим и приступил к полной проверке памяти. Для этого ему пришлось на двадцать секунд отключить систему контроля за внешними движениями. Только зрение и слух остались включенными.

Именно в это мгновение что-то стукнуло по крышке ящика.

Снаружи донеслись звуки возни, скрежет металла. Тянулись секунды: пять, семь, десять…

Крышка ящика с металлическим стоном открылась. Лодовик лежал, повернув голову вбок, и потому смутно различил очертания двух лиц людей, по очереди заглянувших в ящик. Восемнадцать секунд. Проверка памяти была почти завершена.

— Выглядит он мертвым, — прозвучал женский голос. Проверка памяти завершилась, но Лодовик решил не шевелиться.

— У него глаза открыты, — произнес мужчина. Это был не Морс Планш.

— Переверни его, поищи идентификационную карточку, — сказала женщина.

— Ну уж нет! Сама ищи. Это твое сокровище. Женщина растерялась.

— У него румянец!

— Радиационный ожог.

— Да нет, у него вполне здоровый вид.

— Он мертв, — буркнул мужчина. — Он уже полтора дня в этом ящике валяется. Тут же воздуха нет.