Перво-наперво, эта чернильная мгла, сквозь которую он летит. Безветренная, лишенная тепла и малейшего намека на реальность.
Он углубился в математические составляющие самого себя. Переплетения файлов и приложений вились византийскими кружевами, но рисунок оказался на удивление знакомым: картезианское пространство. Все события были точками, координаты которых были заданы по трем осям — x, у, z. Все действия сводились к простой арифметике. Старина Декарт, наверно, жутко удивился бы, узнай он, до каких головокружительных высот вознесся его несложный метод математических построений.
Вольтер отринул все внешнее, замедлился и принялся обследовать свои электронные потроха.
Он начал ощущать подсознание, постигая смысл звуков, видений и медленно текущих мыслей. Когда он окидывал внутренним взором свою сущность, каждая мелочь, подробность виделась ему, будто снабженная ярким красным ярлычком, на котором иногда была прилеплена карикатурная картинка, но чаще — перечень свойств.
Откуда-то всплыл новый пакет сведений: переменные Фурье. Почему-то название помогло ему понять. А от одного упоминания имени его друга-француза даже стало легче.
Ассоциатор — большой, голубой, похожий на мыльный пузырь — завис над оперативной памятью, нажимая на ярлычки. Желтой струящейся лентой он был связан с далекой Базовой Памятью, подсвечивающей фиолетовым сиянием горизонт. Именно оттуда Вольтер выуживал необходимые сведения — блоки и охапки картин, звуков, запахов, мыслей — и сверял их с нужными ярлычками.
Проделав работу, Ассоциатор передавал все совпавшие блоки в огромную башню: Определитель. Никогда не утихающий ветер подхватывал красные ярлычки и втягивал в зияющие провалы на угольной поверхности Определителя. Безжалостные фильтры сравнивали ярлычки с уже накопленной информацией.
Если они соответствовали — геометрические фигуры накладывались одна на другую, этакая карикатура на секс, стальные балки входили в нужные гнезда, — тогда они оставались. Но такие совпадения случались довольно редко. Для большинства ярлычков сведений в обширной памяти не находилось. Эти ярлычки Определитель попросту пожирал. Ярлычки и их связки погибали, трупики сметало с поверхности, чтобы дать место новой порции.
Вольтер окинул взглядом странную, нереальную картину и проникся уважением к этой незыблемой мощи. Вся его сознательная жизнь, его творчество, потрясавшее целый мир, брало начало здесь. Едва уловимые мысли, фразы диалогов, мелодии — все осело в его сознании, превратилось в вихрь смутных образов, толпящихся и наперебой требующих его внимания. Куски памяти, каким-то образом укомплектованные и снабженные яркими этикетками.
Но кто решил, что этого достаточно? Он посмотрел на стержни, входящие в пазы, и разглядел все до мелочей: как соединяются блоки памяти и ярлычки. Значит, ответ лежит где-то дальше, нужно сделать еще один шаг по лабиринту геометрической памяти.
А это значит, что он определял цели, исходя из имеющихся сведений. Блоки памяти, связанные с ярлычками, образовывали частички его "Я", вырываясь из потока бурной реки вероятностей. Он делал это и раньше, когда копил воспоминания — даже не осознавая, подходят ли они к уже имеющимся ярлычкам. Итак, где же может таиться Вольтер? В запутанном лабиринте, в незаметной мелочи, в ассоциациях, кружащихся в водовороте бурных потоков.
Ничего, даже отдаленно напоминающего монолитное "Я"! А его воображение? Где оно? Где автор всех его пьес и эссе? Должно быть, он прячется в урагане, который играет ярлычками памяти. Быстрые, внезапные и грубые союзы. Вихрь ассоциаций, вырванных из подсознания. Упорядочивание хаоса.
— Вольтер — это кто? — выкрикнул он в изменчивую плоскую пустоту. Ответа нет.
А зуд не отпускал ни на минуту. Вокруг ничего не изменилось. Он решил заняться более крупными объектами. Как там сказал Паскаль?
«Тишина этих пространств меня страшит». Он попытался постигнуть окружающее — и взглядом, и на ощупь. И в то же время он знал, что, пока его руки шарят в непроглядной пустоте, они сами — не более чем метафора. Символы программы, которую создал даже не он, а кто-то другой.
А он унаследовал эти способности. Точно так же он родился мальчиком с двумя руками и двумя ногами. Он получил это, и его воля тут ни при чем. Где-то глубоко, под сознательным "Я", все его возможности были заложены в начинку Вольтера 1.0. Да еще Марк постарался.
Он вынырнул из черноты и вышел наружу. На улицу города.
Выбившийся из сил, уставший и слабый. Мощности восстанавливались медленно.
Он потащился к ресторану — неприметному, простому, полупустому заведению. И постепенно принялся собирать себя по кусочкам.
Он следил за каждым шагом. Перебирая поочередно каждый день прожитого, он обнаружил, что можно преодолеть глубинные слои собственного восприятия.
Чтобы тело было в норме, нужно придерживаться ряда установленных жизненных правил. При жевании зубы впиваются в пищу, выделяется слюна, чтобы размочить сухие куски, ферменты расщепляют пищу, чтобы извлечь из нее питательные вещества и только в такой последовательности, в противном случае процесс покажется ненастоящим.
Его программы, как он заметил, не включают работу желудка и кишок. Это лишнее. Зато «компьютерная симуляция» (вот уж дикое название!) воспроизводит результат, которой наблюдался бы вследствие этих процессов: необходимый уровень сахара в крови, увеличение содержания углеводов, гармоничный баланс электролитов, гормонов и ферментов. Таким образом, имитируется вся совокупность показателей состояния организма, соответствующих прекрасному расположению духа.
Остальные детали сведены к минимуму, поскольку желаемый эффект достигнут и создана иллюзия раздражения нервных окончаний. Не так уж плохо для набора стали и полимеров, из которых состоят крошечные микропроцессоры, хранящие в себе его индивидуальность.
И все же ему казалось, будто его внезапно вышвырнуло в пустоту и он хватает ртом вакуум.
Вольтер вышел из ресторана. Улица! Нужно убедиться, нужно проверить возникшие сомнения.
Под этими мощеными улицами он недавно прятался. Иди или беги!
Он никогда не падал, даже случайно споткнувшись. Проверив глубинные уровни "Я", он убедился, что всему причиной было периферийное зрение, которое охватывало 180 градусов: он воспринимал все вокруг. Можно сказать, что он видел затылком, — хотя никогда раньше этого и не ощущал.
Неожиданно он заметил, что проходящие люди ступают не глядя, болтают со своими спутниками, лишь время от времени бросая беглый взгляд вперед и под ноги. Их периферийное зрение мгновенно схватывало внезапное появление новых объектов и смены траекторий. Поступь и равновесие прохожих были так неверны, так опасны, что его защитные программы заходились предостерегающими воплями.
Вольтеру пришлось долго раскачиваться с носков на пятки, прежде чем он наконец сумел опрокинуться навзничь. Хлоп! Гм и почти не больно.
Он лежал и ждал, когда по нему пойдут прохожие. Девушка — «условная девушка», неожиданно всплыло когда-то слышанное определение — наступила прямо на него.
Вольтер даже сжался, когда на лицо опустился острый каблук… и ничего не почувствовал. Он пополз за девушкой. Какая-то отдаленная часть его сознания с ужасом ожидала взрыва боли.
Потом ужас прошел. А значит, можно считать, что эксперимент проведен успешно. Наработанный опыт налицо.
— Дух освободился от немощной плоти! — объявил Вольтер проходящим мимо людям.
Они равнодушно продолжали идти, не обращая на него никакого внимания.
Конечно, он ведь не живой человек, он — всего лишь симулятор! Разозлившись, он вцепился в подопытную девушку и взгромоздился ей на плечи. Никакой реакции. Он ехал верхом на девушке, которая продолжала невозмутимо шествовать по улице. Вольтер вскочил ей на голову и принялся танцевать. Девушка продолжала вышагивать, не замечая ничего странного. С виду такая хрупкая, девушка-сим была записанной монолитной глыбой, каменной и неуязвимой.
