Молчу. Разглядываю взрывающиеся желтые пузырьки лимонада в бокале.

— Может, в кино сходим завтра или погулять? Только не надо тащить еще кого-то. Не съем я тебя.

— Ром, не начинай опять, — уклоняюсь от его пальцев.

Хотел по привычке щелкнуть меня по носу.

— Нет, блин, а что такого? Вообще с тобой нельзя общаться? — нахохлившись, спрашивает недовольно.

— Мы с Яном встречаемся, и тебе это хорошо известно, — напоминаю сердито.

— И что?

— И что? — вопросительно вскидываю бровь. — Ром, тебе бы понравилось, если бы твоя девушка пошла гулять с кем-то другим?

— У меня нет постоянной девушки, и тебе это хорошо известно, — отзеркаливает моими же словами.

— Вот появится, поймешь о чем речь, — обхватываю губами кромку бокала и опрокидываю в себя сладкий холодный лимонад со вкусом фейхоа.

Вкусно…

— Не нравлюсь значит? Как парень… — прищуривается он.

Невыносимо!

— Ты ведь его лучший друг, ну что происходит? — осуждающе качаю головой.

Пауза.

Смотрит на меня исподлобья.

— Почему он? — отчего-то лишь сильнее раздражается. — Все-таки позлить его хотела с моей помощью, да? Сподвигнуть к решительным действиям?

Прямо не узнаю его. Этот взгляд… Уязвленный, обиженный. Даже теряюсь в первые секунды.

— Замутили втихую, а Рому, как ненужную пешку, с доски скинули. Так получается? — кривит губы.

Замечаю появившегося из ниоткуда Бондаренко. Сидит, бессовестно греет уши.

— Ром, нет. Не так… — отвечаю сконфуженно.

Ухмыляется и кивает, будто сам с собой в чем-то соглашается.

— Ром…

— Думаешь, надолго ты с ним? — зачем-то опять повторяет фразу, которую уже не раз говорил мне. — Думаешь, особенная?

— Я…

— Дашка, идем! Мама звонит! — громко зовет меня Харитонова, пытаясь перекричать музыку.

И это отличный повод сбежать. Потому что разговор с Беркутовым мне совсем не нравится.

Поднимаюсь со своего стула, забираю телефон, который без конца гипнотизирую весь вечер, и оставляю Рому на пару с улыбающимся Бондаренко.

Одеваюсь и спешу за тараторящей Сашкой.

— Маман сейчас подъедет, — сообщает рыжая, накидывая капюшон на голову.

Толкаю дверь и выхожу вслед за ней. На улице хорошо. Свежо, снежно и не так шумно. А еще дышится на порядок легче.

— Что там у вас за треугольник? — осторожно интересуется Сашка, убирая смартфон в карман.

— Нет никакого треугольника, — вспыхнув, отзываюсь я.

— Ну-ну…

Молчим какое-то время. Закрыли тему, и я ей за это признательна.

— Капитаном быть не передумала? Тренер надеется, что нет.

— Перед девочками как-то неудобно, — признаюсь я честно.

— Тю… Забей! Покорчат недовольные рожи и угомонятся. Традиция такая. И на бойкот команды вообще внимания не обращай. Это Катька всех подговорила.

Вздыхаю.

Да, мои товарищи по команде уже вторую неделю открыто меня игнорируют. Их даже тренер на летучку по этому поводу собирал.

— Катя в обиде.

— Катя не справляется со своими обязанностями, а вот ты — сможешь!

Хотелось бы в это верить. Не то, чтобы я сомневаюсь в себе, просто, наверное, боюсь подвести тренера и команду.

— О, а вон и маман моя паркуется. Ты с нами? Куда тебя довезти?

Вскидываю руку с часами, задумчиво закусываю губу. И уйти хочется, и Яна дождаться.

Вдруг придет? Как он тогда объяснит свое поведение?

— Я еще на час, наверное, задержусь. За мной брат на такси приедет.

— Смотри сама, — повязывает яркий шарф на шею. — Долго не сиди. Это пока все более-менее прилично, а потом начнется треш. Знаю я этих гоблинов.

— А представители родительского комитета где? — спрашиваю настороженно.

— Где-нибудь в соседнем зале, отдыхают от деток.

— Ясно.

Раздается короткий автомобильный сигнал, и Сашка, спешно со мной прощаясь, сбегает по ступенькам.

— Надо торопиться. Мать на йогу опаздывает. Еще раз с днем рождения, Дарин! С меня подарок! — кричит на ходу.

— Спасибо! И спасибо за вечер, Саш!

Спотыкаясь, машет мне на прощание.

Наблюдаю за тем, как она преодолевает сугробы, двигаясь по странной траектории. Добирается до машины, садится на пассажирское и закрывает дверь.

Провожаю взглядом отъезжающий внедорожник и возвращаюсь в зал. Правда не сразу. Минут пятнадцать стою на крыльце, всерьез намереваясь подождать Яна именно там, но мороз быстро убеждает меня в том, что идея — откровенно так себе.

Отряхиваю пуховик от снега и оставляю его в открытой гардеробной. За столом, к счастью, почти никого. Большинство ребят дружно веселятся у елки. Поют караоке, громко смеются и танцуют. Остальные разбрелись по углам.

Посижу подожду, а потом домой. Приедет — приедет. Нет, значит, нет.

Накалываю на вилку свой рулетик. Стреляю несколько кусочков мясной нарезки с белоснежной фарфоровой тарелки и все это щедро запиваю лимонадом.

Пока идет время, перечитываю нашу переписку с Яном. Вчерашнюю. Пятничную. И ту, что была до этого. Всю. До каждой буковки.

Мне нравится, как он выражает свои мысли. Некоторые фразы хочется запомнить и цитировать, Настолько они остроумны и неординарны.

Моргаю, когда шрифт начинает слегка расплываться.

А вот оно и то, о чем предупреждала мама. Видимо, и правда стоит поменьше пялиться в экран.

Откладываю его в сторону, внезапно ощущая странную духоту. Будто становится очень жарко.

Отопление усилили из-за мороза?

А еще хочется пить. Прямо жажда мучает.

Тянусь к стакану с лимонадом и убираю волосы, прилипшие к шее.

Чебринский мне не понравился с первого взгляда. Страшный. Противный и гадкий. Крючковатые пальцы поправляют галстук, а затем обхватывают вилку.

Никак не нажрется.

Даже жует мерзко. С кривой ухмылкой на худощавой морде.

— Вот и сыну хочу дать самое лучшее образование, — расстилается перед ним папаша. — Вы ведь знаете, Борис Алексеевич, как важно в наше время получать знания там, где их могут подать наилучшим образом.

Старикашка кивает и обращает на меня свой внимательный взгляд.

— Ян продолжит нашу адвокатскую династию, — вещает донор.

Ну да конечно. Мечтай…

— Благо, все имеет для этого. Эрудирован, сообразителен, сдержан.

Какая реклама… Интересно, его самого не тошнит такие слова озвучивать относительно моей персоны?

— Победитель Всероссийской олимпиады по обществознанию и праву. Заключительный этап. Победитель МОШ. Участник конференции…

Ни хера себе он подготовился.

— Предполагаемые баллы ЕГЭ? — сухо интересуется профессор Мерзость, перебивая его разглагольствования.

— Не ниже девяноста пяти. Уже. Набирает, — влезает мать, и тут же получает от отца фирменный взгляд «закрой-свой-рот-женщина».

— Ну а сам-то отпрыск что нам скажет? — обращается ко мне старикашка. — Учиться в МГУ есть интерес?

— Есть, — равнодушно отзываюсь я.

— Но, судя по лицу, факультет тебя не особо устраивает.

— Еще не определился, — выдавливаю через силу.

— Не привлекает идея работать с законом?

— А смысл? Законы физики — единственные законы, которые работают в нашей стране.

Он давит улыбку и усмехается.

— И потом, если тратить все время на изучение законов, то когда ж их тогда нарушать?

— Поговори мне еще! — предупреждающе сверкает глазами отец.

— Перспектива стать юристом не так уж плоха, — вытирая рот салфеткой, убеждает меня его коллега-мышь.

— Да, только у меня и без того регулярные проблемы со сном, и карма загрязнена до предела.

— Ян.

— Погоди-погоди, Игорь. Ну такой у тебя парень интересный… Острый на язык, что, несомненно, плюс. А где ж ты все-таки учиться хочешь, дорогой? — не отстает Чебринский.

— Говорю же, еще не решил, — повторяю специально для тугодумов.

— Молодежь, — раздраженно отмахивается отец. — Наивно полагают, что у них вся жизнь впереди. А времени на раскачку нет. О своем будущем надо думать уже сейчас, Ян.