– Не магия, Аснерд. Не магия.
– А что?
– Нечто повыше магии.
Долгое время брели молча, загребая ногами снег. Потом снег исчез, земля под подошвами звенела сухая, чистая, а солнце жарко палило обнаженные головы.
– Что такой нахмуренный? – спросил он Вяземайта.
– Да так, – ответил Вяземайт, – гляжу на Придона… Черт, он как укор! Рвет жилы, а ноша-то неподъемная… наверно. Такой дурак… нет, такой безумец, что я просто не знаю, плакать ли, глядя на него, смеяться навзрыд… или завидовать.
Аснерд безмерно удивился:
– Завидовать? Его мукам?
– Муки тела укрепляют волю, муки сердца очищают и возвышают… не знаю, наверное, всего – от кончика ушей до грязных ногтей. Признайся, всем нам выпадает такая возможность хотя бы раз в жизни. Увидеть волшебный цветок на краю пропасти! Рискнуть приблизиться и сорвать… Но я, как и все, предпочел сорвать простой цветок, который рос в моем же селе на той стороне улицы. Теперь он в моем доме, дал плоды: пятеро сынов и три дочери, но… вот я тогда, выбрав добрую и послушную жену… которую взял без этой крови из носа, не надрывая жилы, не потерял ли возможность любви великой?.. Пусть со всеми этими муками и страданиями?
Аснерд подумал, спросил с недоумением:
– Это ты о чем? Неужели о той, вертлявой и языкастой… как ее, даже имя забыл!.. Что постоянно дразнила всех, ее не любили… Так это ж было сто лет назад!
– Ну и что? – возразил Вяземайт. – Она у меня и сейчас перед глазами.
Аснерд опешил, но Вяземайт, ничуть не смущаясь своей дурости, шел, сильно прихрамывая, по снежной борозде, чем-то неуловимо в этот момент похожий на Придона. Аснерд крякнул, махнул рукой, отстал. Неужели только ему, воеводе, повезло сразу и бесповоротно: жена досталась красивая, умная, верная, добрая и вообще лучшая из всех женщин! Никаких страданий, душевных мук.
Он догнал, спросил по-деловому:
– Ты лучше скажи вот что… Как думаешь, почему эти вылетели встречать нас таким скопом?
Вяземайт ответил сварливо:
– Тебя только сейчас это заинтересовало?
– Нет, я же видел, как ты струхнул. И начал вилять, а спиной никогда к ним не поворачивался. Даже Придон насторожился, не сказал, что рукоять у нас.
– Думаешь, поверили?
– Вряд ли… но пока рукоять не увидят, у них будут сомнения. А вдруг в самом деле не сумели добыть или же добыли, но спрятали где-то там в горах?..
– Думаешь, Тулей вот так решил…
– А ты что думаешь? – ответил Аснерд вопросом на вопрос.
– Дело умных, – сказал Вяземайт спокойно, – предвидеть беду, пока она не придет. Дело храбрых – сражаться с бедой, когда пришла. Я беду предвидел?
– Предвидел, предвидел… – пробормотал Аснерд нехотя.
– Ну вот… Сражайся. Ты ж у нас самый храбрый!
– Я не самый храбрый, – буркнул Аснерд. – Я самый добрый. Сколько бы ты меня ни дурил, а я все еще тебя ни разу не прибил.
– Аснерд, что ты говоришь! – ужаснулся Вяземайт. – Как это ни разу?
Аснерд сказал мечтательно:
– А так… Как-нибудь, когда доберемся до озера или речки, я тебе покажу… Прямо на берегу так измордую, чтобы живого места не осталось! Брошу в воду, вытащу, снова измордую. И так много-много раз… Нет, хар-р-рошим даром тебя снабдила родня!
Вяземайт отодвинулся и пошел на пару шагов в сторонке.
– Ну знаешь ли… Только такой добряк может додуматься до такого изуверства!
Яркое синее небо блистало от горизонта до горизонта. Придон перестал хмуриться и оглядываться в неуверенности: не лучше ли было остаться ждать Яську. Они уже спустились с самого опасного обрыва, перевели дух и снова смотрели вниз с такой неимоверно высокой стены, что, понятно, сюда можно только на драконе…
Здесь были острые скалы, и хотя вокруг уже зеленая травка, но в щели намело снега, сейчас он бурно таял, вниз бежали прозрачные струи.
Спуск – не подъем, но Придон измучился, исхудал, мышцы растаяли, а взамен выступили толстые жилы. Аснерд научил закреплять веревку так, что удавалось сдернуть после спуска. Он тоже потерял лишнее мясо, почернел, но смеялся зло и победно:
– И все-таки мы сумели!..
– Еще не Куяба, – сказал Вяземайт замученно.
– Но до Куябы, – заявил Аснерд, – почти прямая дорога!..
– Как, кстати, и до нашей Арсы, – заметил Вяземайт. – Я бы советовал…
Сильный грубый голос прервал резко:
– А я бы не советовал!
Придон поспешно оглянулся, Аснерд и Вяземайт схватились за топоры. Из-за камней поднимались, а из щелей выскакивали воины в блестящих доспехах. Придон бросил взгляд по сторонам. Справа и слева, даже сзади в их сторону смотрят острые наконечники копий. Хуже того, за их спинами поднялись лучники, стрелы уже на тетивах. Все воины рослые, в добротных доспехах, чувствуется по уверенному виду, что горы для них – родной дом.
Аснерд спросил грозно:
– Что это значит?
Вперед сделал шаг крупный воин в легких латах поверх толстых доспехов из кожи. Глаза смотрели весело, он прорычал тоже с веселым самодовольством:
– Хозяин не зря сказал, что эти… с вами не справятся! И послал меня. Меня зовут Асиггка, вы обо мне должны были слышать.
Придон прошептал, глядя на Асиггку:
– Черево, ты нас предал…
– Мне было велено, – огрызнулся Черево шепотом. – Но я постараюсь спасти. Ты мне жизнь… а я не последняя свинья. Только молчи, что рукоять с тобой… Да-да, я давно заметил! Молчи. Может быть, их удастся направить…
Аснерд прогудел медленно:
– Асиггка… Это тот, что Горный Лев, да?
Воин скупо улыбнулся.
– Да, так меня зовут. Потому что в горах я – лучший! А это мои львята… уже молодые львы! Я уже десять лет вожу их по этим горам! И пока еще от нас никто не ускользнул. Хорошо я придумал – схоронить их здесь?
Он был силен и красив, Придон с неохотой признал сразу. Высокий, с фигурой воина, в прекрасных доспехах, закрывающих все тело и не сковывающих движения, с плеч красиво ниспадает красный плащ. Вычурный металлический шлем, такой же блестящий, как и все доспехи, разноцветные перья на гребне, конский хвост укрывает прямую спину.
Воины приблизились со всех сторон, острые наконечники уперлись в спины, в бока. Асиггка посерьезнел, сказал повелительно:
– Где меч?.. Если возвращаетесь, значит, добыли?
Черево сказал торопливо:
– Рукоять меча добыли, но спрятали… там, среди камней.
Асиггка раздраженно:
– Зачем?..
Черево сказал еще торопливее:
– Что-то заподозрили!.. Потому и… вот так. Но я знаю примерное место… Нам стоит туда поспешить, пока не начались снежные бури.
Один из воинов вскрикнул:
– У этого варвара за спиной под тряпками прямые ножны!
Придон похолодел, острия уперлись под ребра. Он медленно повернулся. Асиггка сказал с торжеством:
– Да, на топор не похоже… Нет, пусть он сам. Эй ты, дикарь! Медленно сними перевязь… с тем, что там у тебя на ней. Та-а-ак… Положи на землю…
Придон видел окаменевшие лица Аснерда и Вяземайта. Они быстро зыркали по сторонам, однако по десятку острых копий уже уперлись в их голые спины и бока. Придон медленно положил перевязь и, разгибаясь, подумал: как только этот разряженный гусь наклонится за рукоятью меча, надо прыгнуть, ухватить, ударить, а там будь что будет…
Асиггка, однако, наклоняться не стал. Лицо его было торжествующее, он уже видел по мрачным лицам артан, что их попытка провести провалилась. Он лишь бросил короткий взгляд на понурившегося Черево.
– С тобой еще поговорят во дворце… А теперь, артане, ваша дорога оборвалась…
Сверху прогремел густой мощный голос, больше похожий на рев дракона:
– Еще нет!.. Убейте их!
Воздух наполнился свистом. Асиггка содрогнулся всем телом, сразу две исполинские стрелы, больше похожие на дротики, пробили его доспехи. Вокруг Придона вскрикивали люди. Аснерд первым опомнился, вырвал копье у раненого стражника и с ревом крушил его соратников. Перед Придоном блеснули отточенные острия, но мелькнуло тело Вяземайта. Придон услышал треск распарываемой плоти. Он с бешеным криком выхватил топор, глаза застлала красная пелена бешенства. Он рубил, повергал, рассекал, боковым зрением видел, как с каменного уступа спрыгивали, блестя мечами, огромные люди в мохнатых одеждах. Стоял крик, звон металла, чистый снег запламенел красными пятнами, что превращались в огромные лужи.
