Итания отыскала Рипея, тот неутомимо гонял воинов на заднем дворе, учил, не давал спуску, поднимал отдыхающих, снова и снова велел метать дротики, стрелять из лука, бегать по двору с мешками на спине, заполненными камнями.

– Слушаю, Ваше Высочество!

– Рипей, – сказала она тихонько, – у меня к тебе необычная просьба…

Рипей низко поклонился.

– Моя жизнь в вашем распоряжении, Ваше Высочество. Как и все мои умения.

– Вот-вот, – сказала она торопливо, – твое умение мне и надо. Рипей, я хочу научиться ездить на коне.

Он вскинул брови, удивился.

– В колеснице? А разве в носилках… Впрочем, это не мое дело.

– Не в колеснице, – произнесла она застенчиво. – Я хочу уметь ездить верхом.

Он отшатнулся, глаза выпучились. Оглянулся по сторонам, переспросил почти шепотом:

– Верхом?

– Да, – ответила она так же тихо, покраснела, отвела глаза в сторону. – Именно верхом.

Он пожал плечами, посерьезнел, ответил замедленно, обдумывая:

– Это непросто… Но если вы так уж хотите, я могу подобрать смирную кобылку. А учить буду сам. Только это займет много времени.

– Мне надо быстрее, – сказала она и взглянула ему прямо в лицо. Ее прекрасные глаза вспыхнули, как яркие звезды в ночи. – Если честно, хочу научиться до возвращения артанина!

Она удалилась, Рипей долго смотрел вслед. Дочь тцара выказала себя с неожиданной стороны. Она единственная, кто еще непоколебимо верит, что артанин вернется. Да еще Черево поговаривает, что такие хоть долго не живут, но так просто не погибают. Остальной народ просто ждет окончания двух недель, что дал сверх срока тцар Тулей. И не расчетливее ли сразу же сообщить князю Янкерду о странной прихоти дочери Тулея?

Итания же помчалась к себе, донельзя довольная, что решилась, что сделает Придону сюрприз. Ее служанка, да и вообще слуги во дворце, часто поговаривали, что Придон очень красив, она сама это знала, видела, понимала. И с удовольствием представляла, как он явится к ее отцу и получит ее руку, ликовала втайне, мечтала, как он изумится, обнаружив, что взял в жены не покорную овцу, готовую безропотно выполнять его прихоти, а любящую женщину, готовую с ним идти плечо в плечо по жизни…

Как он обрадуется и оценит, что она настояла на продлении срока, как удивится, когда она как ни в чем не бывало сядет на коня верхом, словно для нее это такое же привычное дело, как и позволить нести себя в носилках!

В покоях Тулея находились старый маг Барвник и Черево, все трое сидели за одним столом, лица серьезные, ни один пока что не притронулся к кубкам, где вино плескалось почти у венчиков. Тулей с усилием выдавил на лице улыбку.

– Что случилось, моя дочь? Ты сияешь, как утреннее солнышко.

– Отец, я только что договорилась с Рипеем. Он будет учить меня ездить на коне!

Тулей фыркнул, пожал плечами. Она ощутила себя уязвленной, потом вспомнила, что для всех, кто ездить умеет, это кажется сущим пустяком.

– Для Придона стараешься? – спросил Тулей. – Он силен, не спорю… Но он слишком молод… Я еще не знаю, гнездо ему больше под стать иль престол?

Итания сказала счастливо:

– В нем львиное сердце и мощь медведя! Он молод, и молодо его счастье! Он тонок в обхвате и грудью широк… Скалы дробить ему нипочем…

Он посмотрел в ее раскрасневшееся лицо, махнул безнадежно и отвернулся. Старый маг сказал с печальной усмешкой:

– Да, Янкерд старше и опытнее как полководец. Для нас он кажется более подходящим на роль правителя большой страны, чем молодой и влюбленный герой. Однако… светлый тцар, влюбленное сердце женщины может видеть глубже, чем зрим мы, старые и все видавшие!

Тцар поморщился.

– Не знаю, не знаю… Но Янкерда понять можно. Самое обидное – когда твоя мечта сбывается у другого!

Барвник кивнул, голос был сухой и усталый:

– Всегда найдется тот, для кого чужой успех еще невыносимее собственной бездарности. Хорошо, что только Янкерд…

Черево услышал, хихикнул:

– Только?.. Были еще Кохан, Чепир, Дьянец, Станчич!

Тулей нахмурился.

– Ладно, оставим хаханьки. Что еще известно о внезапном отъезде Янкерда?

Слуги забились в норы, страшась попасть Янкерду на глаза. Все исчезало и пряталось, слыша раскаты его гневного голоса. За Щажардом были посланы оруженосцы, что вообще-то было нехорошим знаком.

Щажард поколебался, все-таки он – верховный управитель всей Куявии, а не слуга на побегушках, но все-таки сел в коляску и велел везти к дому Янкерда. Это сейчас он – верховный управитель, а Янкерд – всего лишь глава богатой провинции, но завтра может стать вторым Тулеем. А то и первым. А то и вообще…

– Тебе не отказали, – заявил он сразу вместо приветствий, – тцар всего лишь продлил срок! Смешно, всего на две недели!

Янкерд был белым от ярости.

– На две недели? – прошипел он. – Да эти две недели для меня… как два столетия! Как две вечности!.. Я едва дожидаюсь следующего дня… Ты знаешь, как я ждал этого дня? Как я готов был карабкаться на небосвод и собственными руками, сжигая в пепел ладони, подталкивать заснувшее солнце, чтобы скорее закатывалось за край земли!.. Я считал, нет – не дни! – я считал удары сердца, между ними проползали эпохи. А ты говоришь – две недели!

Щажард сказал терпеливо:

– Но что ты выиграешь, если будешь настаивать?..

– Настаивать? – вскрикнул Янкерд.

– Ну да…

– Полагаешь, я могу… и буду всего лишь настаивать?

Щажард задержался с ответом, Янкерд в ярости, может натворить глупостей, с ним опасно даже общаться, но, с другой стороны… Янкерд – свежая свирепая сила, а Тулей с того дня, как победно вошел, шагая через трупы, в захваченный дворец, больше ничем себя не проявил. А простой народ все-таки желает, чтобы повелитель что-то да значил.

– Ты в самом деле, – спросил он осторожно, – мог бы потребовать… Не попросить, не настаивать, а именно потребовать?

– Да, – отрезал Янкерд. – Когда за спиной десять тысяч тяжеловооруженных воинов, такие люди не просят. Понимаешь, не просят!

Щажард подумал, сказал с той же рассчитанной осторожностью:

– Я на твоей стороне. Еще два десятка человек во дворце тебя поддержат. Но это – все!

– Во дворце, – сказал Янкерд свирепо. – Пусть даже во всей Куябе. Но из Нижней Куявии по моему зову придет, я уже сказал, десять тысяч настоящих воинов, а не этих… что красуются на охране столицы. Мало того, из соседних провинций меня поддержат. Мы – потомки древних героев, а этот Тулей всего лишь наглец, которому повезло одолеть чужеземца и захватить трон. Меня поддержат…

– Поддержат ли?

Янкерд злобно рассмеялся:

– Думаешь, я не говорил о таком? Да мы все на встречах только и обсуждаем, как бы свергнуть этого выскочку! Трон властелина Куявии должен принадлежать потомку знатного рода.

Щажард кивнул.

– Ах, даже так… Тогда действительно могли бы суметь… Но что ты, если смотреть трезво, выиграешь? Тебе не меньше недели, чтобы добраться до своих владений и собрать войско. Да еще неделю, чтобы захватить Куябу и дворец. Что ты выиграешь?

Янкерд выпрямился.

– Достоинство! Выиграю свое достоинство и свою честь. Не меня выбирают, как лошадник коня, а я приду и возьму прекрасную Итанию по праву мужчины. Так она больше будет меня уважать!

– Будет ли? – усомнился Щажард.

– Будет! Женщины – странные создания: чтут того, кого побаиваются.

Поздней ночью Тулей с отрядом отборных телохранителей выехал из города. Никто этого не заметил, Тулей умел покидать Куябу незаметно. Под утро он прибыл в воинский стан князя Огнеяра, переговорил с ним, стараясь не поднимать тревоги, тут же из шатра князя поскакали гонцы.

Пришло известие, что со стороны Нижней Куявии стремительно движется большое конное войско. Огнеяр встревожился, все еще не хотел верить, что тцар прав, но на всякий случай велел войскам занять боевые позиции, а всем облачиться в доспехи, что с месяц как пылятся на складе да в обозе.