– Действуем, – подтвердил Щажард. – Я даже знаю как.

Дворец спал. Стражи ходили взад-вперед, звякало оружие. Если бы везде такие ротозеи, то всю Куявию можно было бы взять голыми руками. Но на кордонах крепкие воины, словно и не куявы вовсе. Наемники, видать.

Выждав, Придон проскользнул от тени к тени, затаился, а когда страж прошел мимо, покарабкался по стене. Когда это закованное в железо существо топало обратно, Придон был уже на высоте третьего этажа. Правда, луна светит ярко, но куявы и свиньи смотрят на небо только раз в жизни: свиньи, когда их смалят, а куявы – когда наследники на глаза кладут по медной монетке.

Тяжело протиснулся в узкое окно, поставил обратно железные штыри, выправил, как мог. И все-таки не мог отделаться от тревожного чувства, что во дворце что-то неладно. Все-таки похоже, что те трое выслеживали именно его. Но тот, кто послал проследить за ним и убить, явно действует без ведома тцара. Тулею не надо хитрить, он мигнет – и человека не будет. Это кто-то из тех, кто во дворце, кто знал, что он уйдет и будет бродить по ночному городу.

Кто? Он как воочию увидел изумленно-ненавидящий взгляд того крепкоплечего. Вид у куява таков, словно только что прибыл с границы, где дрался с горцами или усмирял возжелавших независимости беричей. Янкерд!

Сон не шел долго, но, когда пришло тепло и мышцы наконец-то расслабились, он сразу обнаружил себя в седле, конь несется по ровной, как стол, степи, руки сжимают самое драгоценное, что есть на свете! Итания тихонько дремлет, доверчиво прижавшись к его широкой груди, тонкие руки обхватили за шею, а золотые волосы треплет встречный ветерок.

– Итания, – прошептал он во сне. – Итания, Итания…

Лунный свет упал на картину, изображавшую покойного тцара на горячем коне. Если бы Придон не спал, он сумел бы заметить, как глаз коня слегка мигнул.

Утром Черево явился радостно возбужденный, белые ручки терлись одна о другую, только что не мурлыкали.

– Итания вернулась? – вырвалось у Придона.

Брови Черева взлетели на лоб.

– При чем тут Итания? Я уже поднял на ноги магов всего города! Ломают головы, где может быть рукоять меча.

– А Итания? – спросил Придон настойчиво.

– Итания еще не вернулась, – ответил Черево с раздражением. – Ты можешь о чем-то другом говорить?

– Нет, – ответил Придон честно.

– А думать?

– Тоже нет, – ответил Придон.

Черево посмотрел в его открытые глаза, в лице могущественного бера что-то дрогнуло. Он развел руками.

– Да, тебя уже ничего не спасет. Ладно, Итанию ждем сегодня вместе с тцаром. Так идем или не идем к магам?

Придон вздохнул, тоже развел руками. Мир от слов Черева сразу потускнел, а краски поблекли. Уже тяжелым голосом ответил:

– Если Итании все еще нет, тогда что ж… Пойдем хоть к магам, хоть к…

Черево сказал неодобрительно:

– Что-то не горишь жаждой добыть меч! Я думал, артане все помешаны на славе. А есть, оказывается, помешательство еще опаснее…

Придон вспомнил богиню, бегущую по гребешкам волн.

– Есть, – ответил он со вздохом. – Есть.

– Ты уже позавтракал? – поинтересовался Черево.

– Что? – переспросил Придон.

Черево покачал головой:

– Ну, артанин… Ты – пропащий человек. Ладно, пойдем поедим… Или лучше подать сюда?.. Нет, все-таки пойдем поедим как люди.

– А как это?

– Вволю! Всласть. Чтобы дышать было тяжело, чтоб пояс распустить…

Придон поморщился.

– Это не как люди, а как куявы… Ладно, мы в Куявии! Пойдем.

Стол, что называется, накрыли в отдельной малой комнате. Слуги, пугливо поглядывая на грозного артанина, поспешно застелили стол скатертью, быстро натаскали всевозможной еды. Через раскрытые двери Придон заметил стражей с той стороны. Когда слуги поспешно убрались, двери плотно закрылись.

Черево отмахнулся.

– Это чтоб не мешались. Ты ешь, ешь!.. Никакой свинятины. Даже я не ем, чтобы твои религиозные ндравы не ущеблять непотребством.

– Ценю, – сказал Придон сухо. – Исхудаешь, бедолага.

– Ничё, – ответил Черево бодро, – я наверстаю вот этим молодым гусем… Если ты не против.

– Ешь, – разрешил Придон. – Мне хватит этого зайца.

Нежное мясо таяло во рту, а горькие травы разжигали аппетит. Придон ел быстро, молодые кости трещали под крепкими зубами. Даже не кости, а еще хрящи, все сочное, нежнейшее, будто и зайцу не давали побегать, нарастить мышцы и укрепить жилы.

Черево ел капризно, выковыривал самое лакомое, отшвыривал кости с огромными лохмотьями мяса, что не позволил бы себе ни один уважающий себя и богов артанин. Поморщился, когда в дверь неслышно проскользнул слуга, тот пробежал на цыпочках, тонкий и грациозный, как девушка-подросток, почтительно склонился к уху Черева. Придон видел, как шевелились губы, но слов не расслышал. Это бы Тур услышал все… Печаль стиснула сердце. Он вздрогнул, обнаружил, что Черево обращается уже к нему:

– Доблестный артанин!.. Там в большом зале замечены верховный маг и также правитель города и дворца…

– Верховный? – спросил Придон испытующе. – Это кто?

Черево усмехнулся.

– Артанин, твои хитрости у тебя написаны на лице. Ты слишком… простодушен.

– А что, – пробормотал Придон, – какие хитрости…

Он смешался, умолк. Черево с удовольствием понаблюдал, как жаркая краска всползла и на уши варвара, засмеялся:

– Ты хотел услышать, кого я назову верховным?.. Без всяких хитростей скажу, что это Барвник. А Горасвильд… пока еще ему в подметки не годится, хотя распространяет слухи о чудесах, которые он творил в тех странах, откуда прибыл.

Придон пробормотал, не поднимая глаз от столешницы:

– Я ничего не имею против, если благородный Щажард и маг Барвник присоединятся к нашему столу.

– Правильное решение, – одобрил Черево покровительственно. – Тем более что у них есть кое-какие соображения…

Он сделал многозначительную паузу. У Придона вырвалось:

– Об Итании?

Черево поморщился.

– Не смеши.

Слуга по его кивку отступил, Придон хмуро тянул из кубка прекрасный охлажденный напиток из давленых ягод. Черево молча дожирал отвратительных жареных червей, наконец в комнату вошел однорукий старый маг, все в том же синем халате до полу, хвостатые звезды спереди, сзади и на боках, за ним с достоинством двигался Щажард, медленный, величавый, с задранной кверху головой, что давало ему возможность на всех поглядывать как бы свысока.

Черево повел рукой на стулья напротив, сели так же медленно и с достоинством. Слуга мигом поставил перед ними блюда, кубки, но оба даже не посмотрели в их сторону. Взгляды были на Придоне, и он, чувствуя их на своей коже, стал пить шумно, кубок опустил на стол с грохотом, захохотал, оглядел их наглыми глазами.

– Ну что, куявы?.. Узнали, где остальные части меча?

Старый маг ответил спокойно:

– Никто не думал, что ты… вернешься так быстро. Иначе мы, конечно же, поторопились бы. Но кое-что уже знаем.

Черево в удивлении вскинул бровь, а Придон спросил жадно:

– Что?

– Знаем, – ответил маг замедленным голосом, – где искать не надо… Уже это – знание.

– И немалое, – добавил Щажард строго, ибо Придон морщился все сильнее. – Мы сузили район поисков! Но, правда, осталась почти треть Куявии… Плохо то, что меч был сломан в очень уж давние времена. Не осталось ни записей, ни даже достоверных слухов. Даже боги поменялись дважды или трижды…

Старый маг отодвинул кубок, глаза смотрят в пространство.

– Кстати… а что, если спросить у старого бога?

Черево икнул и едва не выронил из пасти горсть недожеванных червяков. Щажард зябко передернул плечами.

– Неизреченного?

– Да, – ответил маг. – Неизреченного.

По тому, как на него посмотрели, Придон ощутил дуновение ледяного воздуха. Подобрался, спросил как можно небрежнее, хотя внутри предостерегающе задергались жилки:

– Что за старый?