— Это катана?

— Нет — вакидзаси, он короче катаны, но этот экземпляр достаточно длинный, думаю, он сможет тебе пригодиться.

— Хотел бы посмотреть, как ты будешь ее учить.

— Можешь периодически прилетать в гости.

Клаудиа-Карин, умаявшись от первой тренировки, спала наверху, а Кедвин с Горцем сидели перед небольшим камином в гостиной. Кедвин любила живое пламя и уговорила хозяйку сделать камин, благо старинный дымоход в кухне сохранился. Это была единственная переделка, сделанная ею в этой квартире, которую теперь придется менять на что-то побольше и с гаражом.

— Увы, не получится, — вздохнул Дункан, не отрывая взгляда от языков огня. Или же глядя сквозь них куда-то. — Сейчас я еду в Париж только взять вещи, и мы улетаем. В Южную Америку.

Кедвин подбросила несколько сучков в камин, пошевелила угли кочергой.

— Что-то случилось с тобой особое? — спросила она осторожно.

— Нет. Ну, то есть какие-то происшествия были. Кто-то погиб, кто-то уехал — это не важно. — Маклауд вздохнул и улыбнулся. — Тебе не кажется, что жизнь вокруг стала слишком быстро меняться? Нет ощущения, что тебя уносит волна?

— Пожалуй, нет. — У нее скорее было ощущение, что лететь на гребне волны приятно, но признаваться в этом ему сейчас явно не стоило. — Наше, бессмертных, преимущество, что мы имеем возможность отойти в сторону.

Дункан резко повернул голову, вгляделся в ее лицо и сказал, подбирая слова:

— Я знавал бессмертных, которые так выпадали из времени, что потом оставалось только искать смерти.

Она таких тоже встречала. Редко. И от Дункана такого не ожидала. И не желая сильнее расспрашивать — потому что не была уверена, что захочет раскрываться — сказала фразу, которая не могла, по ее мнению, навредить:

— Просто эпоха меняется. Знаешь, как было тяжело, когда средневековье кончалось?

— А когда античность? — улыбнулся он.

— Ох, тогда я была еще совсем легкомысленной…

У дома Кедвин был один существенный недостаток — улица, на которой он стоял, была не только узкой, но и короткой, не получалось увидеть издали, что происходит в доме или возле него. До сих пор обходилось, но возвращаясь от Карлоса поутру, Кедвин практически уже у самого дома обнаружила полицейский патруль.

Она решила рискнуть и не стала пытаться развернуться или проехать мимо, прикидываясь посторонней.

— Что случилось, сержант?

— А вы кто, сеньора? Имеете отношение к этому дому?

А она-то думала, что они знают и ее саму, и номер машины.

— Да. Я здесь живу.

Полицейские переглянулись, потребовали документы.

— Кто кроме вас может находиться в доме?

— Сейчас у меня гостит Карин, дальняя родственница. А что случилось?

— Хулиганство. Кто-то разбил окно, соседи позвонили, — сообщил сержант, возвращая удостоверение.

— Ох! — Кедвин постаралась изобразить испуг. Бросив машину на улице, она поспешила в дом.

Клаудиа ждала ее в гостиной, глаза девушки весело блестели.

— Что случилось?

— Кедвин, я видела второго в лицо! Он меня застрелил, а я его разглядела очень хорошо. Ты мне поможешь его найти?

— Придется, — фыркнула Кедвин, — а кстати, ты поняла, как он тебя нашел?

— Вообще-то, он называл меня Кедвин и сказал, что у него свои люди в полиции.

— Понятно, — кивнула Бессмертная.

— Э-э-э, из-за меня у тебя нарушение планов и образа жизни? — вдруг призадумалась Клаудиа.

— Сейчас я отгоню машину в гараж, а потом подумаем, что делать. В принципе, бессмертный должен быть всегда готов начать новую жизнь. Тот ли этот случай — разберемся.

In vivio[4]

Глава 1. In dubio[5]

Париж, Блюз-бар Джо

Блюз — музыка особого настроения. Музыка, которую просто так не напишешь и не сыграешь, она требует, чтобы ты в нее вжился, полюбил. Ритм, задаваемый монотонными ударами барабана, распахивает дверь прямо в душу, а звуки и слова проникают через нее до самых глубин. Как наркотик, она обволакивает сознание, уводя прочь из реальности.

Джо уже с полудня сидел в своем баре, экспериментируя с гитарой. Пальцы бежали по серебристым струнам быстро и легко, извлекая мелодию, отражающую чувства, которые он пытался вложить в музыку.

Внезапно он остановился, и эхо последнего аккорда, похожее на звон разбитого стекла, прокатилось по залу. Джо оглядел пустой бар. Как будто ожили вдруг воспоминания прошлого. Воспоминания о временах, когда здесь каждый вечер собиралось больше бессмертных, чем смертных. Точно их что-то связывало. Его и Дункана, Митоса, Ричи, Аманду…

Джо покачал головой. Когда в последний раз кто-нибудь из них заходил? Ну хорошо, Митос после дела Моргана Уокера заходил не раз. А вот Аманда предпочла исчезнуть из Парижа и из жизни Дункана. Дункан сам решил на какое-то время остаться в Англии с Клаудией. У всех прекрасные, правдивые отговорки, чтобы не заходить в бар. Но в действительности все они просто боялись вызвать призраков прошлого. Словно те — единственная помеха, а больше ничего никогда не угрожало их дружбе. И каждый видел другого таким, каким тот казался. Никаких раздоров с наблюдателями, никакого темного прошлого, никаких скелетов, тысячи лет спрятанных в шкафах, никаких пророчеств, самым ужасным образом исполнившихся.

Джо мог понять друзей: эти воспоминания жили здесь, в его баре, и только ждали момента, чтобы нахлынуть, эхом отдаться в сознании, вызывая ощущение, будто что-то разбилось. Вот как сейчас.

Звонок мобильного телефона вырвал Джо из грустных раздумий.

— Да? — произнес он в трубку. Этот номер знали только его ближайшие друзья.

— Джо? — прозвучал знакомый голос.

— Эми? — Джо моментально отставил в сторону гитару. Эми, которая не давала о себе знать после похищения Бессмертным Уокером.

Джо глубоко вздохнул, подыскивая слова: «Ну скажи что-нибудь, старый дурак!», но она заговорила первой.

— Джо, тут есть кое-что, о чем я бы хотела с тобой поговорить.

— Понятно. С удовольствием, Эми, — он с облегчением выдохнул набранный для длинной фразы воздух.

— Речь об одном документе. Вернее, об одном Бессмертном. В его деле имеются некоторые несоответствия. Поможешь?

— Да, конечно, — он старался скрыть разочарованность в голосе. Почему он решил, что она позвонила просто так? Ему не за что было ее упрекнуть. Никаких громких ссор, после которых не остается надежды на примирение, она просто больше не звонила. Джо знал, что Эми чувствует себя преданной, имеет на это все основания. Он мог бы ей много чего рассказать, но так и не решился, пока не стало слишком поздно.

— Можно сейчас зайти?

— Да, конечно. Я в баре.

Когда час спустя дверная ручка слегка повернулась, Джо заметил это сразу, подхватил трость и поспешил открывать. Несмотря на радость, он чувствовал, что его улыбка больше напоминает гримасу.

— Эми!

— Привет, — сдержанно ответила та.

Джо предложил ей сесть, принес напиток, устроился напротив и пару секунд раздумывал, что же теперь сказать. На языке вертелись тысячи вопросов, которые он хотел бы задать, и тысячи извинений, которые он хотел бы попросить. Но сомневался, уместно ли. «Она пришла по делу, а не просто поговорить». Поэтому он решил перестраховаться.

— Чем могу помочь, Эми?

Она извлекла из сумки дело, открыла и придвинула Джо.

— Ричи Райан. Ученик Дункана Маклауда. Три года назад был обезглавлен учителем. Трагическая случайность, как сказано в деле, — начала Эми.

Джо взглянул на первую страницу с фотографией Ричи. Старое фото, сделанное, еще когда наблюдатели только открыли дело. Ричи в джинсах и белой футболке. С сияющими голубыми глазами и густыми светлыми локонами. Улыбается открыто и беззаботно.