Материя и антиматерия — это две физические сущности, абсолютно противоположные друг другу. Уничтожающие друг друга, к слову. Ты думал, я боюсь, что ты меня уничтожишь? Я говорил об этом сам. Много. Очень много раз. Так долго, что сам поверил. Но все иначе. Это я могу тебя уничтожить. Тебя, Мака, вас всех. Ты говоришь, что Бессмертные не могут быть рядом. Могут. Но без меня. Ты когда-нибудь думал, что творится в душе, которой пять тысяч лет? О, подумай, на досуге. Я — бомба замедленного действия. Говоришь, огонь и воздух? Да. И я не хочу, чтобы ты с моей помощью сжигал свою жизнь дальше.

— Это бессмысленно. Гудки, Джо. Одни гудки. Он наговорил все на автоответчик. И очень явственно дал все понять.

— Это не Маклауд, Митос.

— Ты о чем? При чем здесь Мак, Джо?

— При том, что ты, упрямая скотина, сидящая у меня сутками, разучился, черт побери, быть один. Уезжай. Приди в себя. А потом мы найдем эту шотландскую задницу. Вместе.

Иди за мной. Иди со мной. Я — огонь, ты — воздух. Мы стоим и ждем. Решаем, пора ли снова столкнуть две сущности. И не уничтожим ли мы друг друга в этот раз. Грядут перемены. Беги же, давай! Дальше! Быстрее! Никогда не возвращайся. Не больше десятилетия на одном месте. Лучше — меньше. Год, месяц, пара недель. Останется только один. Следуй правилам. Останься в баре. Не ходи на концерт. Не стреляй в Маклауда. Поздно? Тогда…

«Это квартира Ноэля Родчайлда. Вы редактор? Идите к черту! Продаете что-то? Идите к черту! Вы Адам Пирсон? Иди ты… Знаешь куда, друг?»

— Возьми трубку. Эй, ты, чертов псих! Возьми трубку и выслушай меня! Это все вранье. Послушай, просто… Я не в силах, не в силах помочь еще кому-то. Я не могу помочь даже себе. Последние два года — это был перебор. Дальше так продолжать я не мог. Но… Это ерунда, что история состоит из повторений. И… Через два дома от тебя…

Зов, а следом за ним и голос, не из трубки, а совсем рядом, прямо за спиной, прервали его несвязную речь:

— Стоит телефонная будка. А рядом — паб. Знаешь, это самое близкое место от дома, где можно прилично и дешево поесть. А мне вечерами иногда настолько лень готовить…

— Байрон… — Митос попытался сдержать смех, — жизнь без прислуги — это не твое. А уж слово «дешево» — подавно.

Он стоял под фонарем, промокший до нитки. Взъерошенный, явно давно не спавший. Опираясь на трость и пытаясь протереть одной рукой очки, он смотрел так, словно знал. Знал, что вернувшись домой он не будет, как планировал, собирать чемоданы. А увидит в телефонной будке фигуру в мешковатом плаще. И поймет, что никакой Италии он завтра не увидит.

— Знаешь… Ты редкостная…

— Заткнись.

— Я звоню ему, изливаю душу…

— Заткнись.

— Тебе нельзя быть одному…

— Заткнись. Знаешь, мне кажется, у нас остался один разговор, который пора закончить.

— Материя и антиматерия?

— Нет. Ты и девушка в платье. В одном только платье… И никакой физики и философии…

— Я не пью уже два года…

— Красное?

— Абсент.

Митос как-то неловко шагнул вперед и вдруг, рассмеявшись, замер:

— И знаешь, смени сообщение на автоответчике. Куда мне идти, я уже понял.

Сиквел к фанфику «Пять звонков»

— Да кем ты, черт тебя дери, меня считаешь, дружище?! «Не истери…» — Байрон скомкал записку и швырнул в урну у стола. Прошли сутки с того момента, как он застал в телефонной будке около своего дома Митоса. Сутки, две бутылки абсента, три попытки Дока вернуться в Париж и одна его, Байрона, сбежать в Италию.

Джордж сел на край стола и потянулся за пачкой сигарет. Как оказалось — пустой. И последней. Надежды, что Док купит сигарет, вспомнив, что в отличие от него, друг так от курения отказаться так и не сумел, не было. А значит, придется самому плестись в магазин. Те времена, когда для получения желаемое ему нужно было лишь приказать, прошли безвозвратно, и нельзя сказать, чтобы в такие моменты он был этому рад. Но жизнь — дама переменчивая. Вчера ты рок-звезда, сегодня — репортер с нищенской, по собственным меркам, зарплатой, квартиркой на окраине Лондона и стареньким мотоциклом. Потому что на сколь бы то ни было приличную машину денег не хватило, а заботливый друг, которому ты сам передал управление всеми своими счетами, решил: ему будет спокойнее от знания, что денег тебе хватит только на короткий отдых и обустройство на новом месте.

Нацепив джинсы и рубашку Дока — единственную чистую из найденных, он уже почти вышел из квартиры, когда в голове мелькнула шальная идея…

Митос уже четверть часа мерил комнату шагами. Идиот! Боже, кретин! Как, как его вообще угораздило с ним связаться?!

Бенджамин пристально всматривался в лицо нового знакомого. Что же, теперь многое прояснялось. По крайней мере, первая причина всеобщей истерии по поводу этого человека была ему ясна. Юный лорд Байрон действительно с первого взгляда и первого произнесенного слова притягивал к себе внимание и уже не отпускал. Тут Хобхауз, друг поэта и, судя по всему, один из немногих людей, на самом деле его знавших, не слукавил. Вот только действительно ли за этой притягательностью было что-то стоящее? Помимо того любопытного факта, что лорд оказался Предбессмертным.

Митос перед встречей освежил в памяти все, что о нем слышал. Путешествие по Востоку, несколько известных книг, слухи о скорой женитьбе… Ничего интересного, мало существенного. По большей части то, что в свете говорили о Джордже Байроне, было обычным списком слухов и сплетен, больше, правда, похожих на нелепый мистический рассказ.

Сейчас же он видел рядом с собой обыкновенного, пусть и притягательного юношу, с немного безумным взглядом, мутным от вина.

— Хобби, твой друг изволит дать нам шанс насладиться его голосом или он всегда столь немногословен? — герой пересудов и сплетен рассмеялся, чуть запрокидывая голову назад, и что-то в этом движении заставило Бена поежиться. И он догадывался что.

«Да. Если судьбе не будет угодно иначе, рано или поздно этой шеи коснется чей-то клинок. Быть может, и мой, кто знает».

— Изволит, милорд. У вас нездоровые круги под глазами. Я бы на вашем месте прекратил диету и уменьшил дозу лауданума.

Смех оборвался, и Митос наконец удостоился взгляда лорда. Прямо в глаза. Или все-таки чуть глубже?

Он захлопнул книгу и подошел к столу Байрона. Прошло два часа с момента, когда он вернулся и обнаружил проклятую записку. Митос попытался отвлечься, заставил себе вспомнить все выходки друга за последние двести лет, расслабиться и просто почитать. Но слова вылетали из головы сразу после прочтения.

— Идиот опиумный. Ну, какая ерунда тебе в этот раз в голову влезла?

Какого вообще черта он тут делает? Чтобы собрать вещи ему нужно не больше десяти минут. А потом будет аэропорт и Афины. Нет. Никакой Греции. Пусть будет Вена. Да, точно. Он сто лет не был в Австрии. Или вернуться в Париж, сказать Джо, что они с Байроном разминулись и начать искать Мака.

«Прости, что подвел…»

Да уж, точно не обрадовал.

Митос в очередной раз порадовался, что не успел разложить вещи. Он даже преувеличил время. Чтобы собрать сумку, хватило четырех с половиной минут. Вот только одной рубашки не хватало. Ну, черт бы с ней.