Тем временем Элладан и Элрохир решили последовать примеру короля Элессара в молодости, то есть тихонько разведать, что происходит во вражеском стане. Поэтому полуэльфы переоделись в плащи попроще и, никому ничего не сказав, покинули Ривенделл, взяв курс на зловещий Мордор. И даже записки о намерениях не оставили. Аданы сказали бы, что папа в детстве их мало порол, но просвещенные эльдар были чужды такому варварству. Близнецы думали, что два путника с легкостью пройдут там, где десяток запнется, а сотня — поляжет. Вполне вероятно, что при этом они держали в памяти подвиг двух хоббитов, Фродо и Сэма, как-то упуская из вида прозвание «полурослики». Сыновья Элронда были несколько выше героев войны Кольца, что затрудняло их планы по незаметному проникновению в Мордор. Но, к счастью для их планов, близнецы выбрали удачное время: как раз в эти выходные в Барад-Дуре начинался очередной тур состязаний по эльфийскому стихосложению, плавно переходящий в поединок на песнях. В награду обещали живого барана. Поэтому все орки на расстоянии двухдневных переходов от Мордора направились в столицу. С другой стороны, счастье двух полуэльфов все же было неполным, потому что назгулы, желая сберечь слух и остатки хорошего вкуса, стремились держаться подальше от цитадели, предоставив Темному Властелину судить конкурс самостоятельно. Сейчас сыны Элронда и назгулы двигались навстречу друг другу, и все закончилось бы поединком, если бы Элладан с Элрохиром не застряли, столкнувшись с весьма неожиданным для себя и неприятным препятствием. На первый взгляд, долина выглядела невинно: солнце, зелень, ярко-синие маки до горизонта.

Картина была необычной даже для Арды, к тому же близнецы смутно помнили, что где-то читали уже про подобные маки в связи с недавним пожаром в библиотеке, но что именно — так и не вспомнили. А потому дружно пожали плечами и углубились в синее поле цветов, чуть колыхавшееся на ветру. Солнце поднялось чуть выше, ветер утих совершенно, и близнецов начало ощутимо клонить в сон. Сначала они не придали этому значения, но через сотню шагов сонливость стала непереносимой, к тому же к ней вдруг добавилась тошнота и дикая слабость в ногах. Последнее, что запомнил Элладан, проваливаясь в беспамятство, — как его брат падает лицом вниз на прогалину посреди коварных цветов. А первое, что услышал, когда сознание возвратилось, — забористую ругань на квенья.

Близнецы Элронда, как и положено активным мальчишкам, куда сильней увлекались оружием и лошадьми, чем древними книгами, но в ряде случаев их отец проявил настойчивость. А потому брань на высоком наречии Элладан понимал хорошо. Следующим вернулось зрение и показало ему ноги брата-близнеца. Кто-то — невидимый с этого ракурса — закинул двух полуэльфов на плечи и теперь шел по уже поредевшему полю из маков, проклиная весь мир, его творца, ангельские хоры и орков-долбоебов, особенно упирая на вывихнутое чувство юмора Йаванны. Когда его без особенных церемоний швырнули на землю, вернулось и осязание.

— Ай! — вскрикнул он.

— О, очнулся-таки, идиот, — мягко и вежливо констатировал их спаситель. Его нос и рот были закрыты сложенным в несколько раз шарфом, а потому рассмотреть лицо оказалось непросто. Незнакомец был высокого роста, но тонок в кости и казался скорее худым, чем стройным. На плече у него висела арфа в чехле.

«Так вот что все время било меня по темени!» — догадался сын Элронда.

Способность нести сразу двух дюжих молодцев по сильно пересеченной оврагами местности в их спасителе не угадывалась ни с первого взгляда, ни со второго, следовательно, это был эльф и, судя по темным прядям волос, из нолдор. Эльдар в Средиземье Четвертой эпохи уже осталось мало, и встретить еще одного незнакомого было невероятным событием.

«И невероятным везением — с учетом произошедшего», — заметил тоненький голосок в голове полуэльфа.

— О чем вы только думали?

— Что это… за… гадость? — спросил Элрохир, срывая один из пакостных маков.

Крики спасителя: «Осторожно» и жертвы: «Ой!» слились в один. На ладони у Элрохира, в том месте, где он коснулся стебля растения, появился черный ожог.

«Как хорошо, что, когда мы упали, не грохнулись в ЭТО лицом», — подумал Элладан — и повторил вопрос брата.

— Это не гадость, — сердито ответил эльф. — Это нолдорские синие маки, символ нашего народа и, по слухам, селекции Феанора. И чему вас родители учат?

— Вот теперь я поверю, что Феанор ненавидел весь мир, — недовольно сказал Элрохир, с неприязнью глядя на поникший после его атаки цветок.

— Возможно, и так, — не стал спорить нолдо. — Но молва утверждает, что он просто выливал в ближайший цветник жидкие отходы из своей кузницы, вот ЭТО и выросло. Также рассказывают, что в этих цветах минералов больше, чем в самых богатых горных породах.

— Но зачем разводить такие цветы?

— Для красоты, разумеется.

— Вы, нолдор, странный народ.

— Судя по цвету волос, мальчик, тебе стоило бы сказать «мы», — хмыкнул эльф, — но я не в обиде. Приятной дороги и все такое.

— Нет, подожди. Ты идешь из Мордора?

— Да. Орки пригласили меня на концерт — как первого их учителя, так сказать. Но, уже почти дойдя до Черных Ворот, я решил, что слух мне дороже. Тем более, к темным властелинам всех мастей я чувствую недоверие. Семейная черта, знаете ли. Поэтому с тех пор, как отстроили Барад-Дур, я обхожу его стороной.

— Не очень-то смело, — сказал Элрохир.

— Но я все еще жив, как видишь, — парировал незнакомец.

— А что значит «первого учителя»? — Элладан зацепился за эту фразу.

— А то и значит, что сижу это я себе на пригорке лет эдак пятнадцать… а может, двадцать назад — и тут меня цап сразу дюжина орков. Ну все, думаю, спел ты, друг мой, последнюю песенку, теперь только в Мандос. Признаюсь, не слишком расстроился, я собирался туда довольно давно, но все как-то не получалось… ан нет, им, оказывается, не жаркое потребовалось, а эльфийские песни, танцы и этикет.

— И что?

Эльф пожал плечами:

— Бывали у меня и более скверные ученики.

— Думаешь, подопечные ради твоих прекрасных глаз всю долину маками засадили?

— Это навряд ли. Орки не сентиментальны, в отличие от других рас. Скорее всего, это защитное сооружение. Тихо, непыльно, внимания не привлекает. Другое дело, что я, например, не додумался бы использовать маки так…

— Долго еще нам идти? — спросил один из близнецов.

— До конца поля, а там за третьим курганом налево, — отозвался эльф. — Пожалуй, я вас провожу.

За третьим курганом налево было людно. И тварно. Четыре долговязых типа в капюшонах держали на привязи крылатую гадину с иссиня-черными перепонками, отливающими на солнце бирюзой и ультрамарином. Перед ними, раскачиваясь на носках высоких ботфортов одного цвета с тварью, стоял назгул, а по бокам, держась на безопасном расстоянии, стояли еще трое. Тварь внезапно сделала выпад вправо, цапнув зубастым клювом одного из четверки. К счастью, только за плащ.

— Дамы приглашают кавалеров! — хихикнул его сосед.

— Не-е-е-ет, не пойду! Я еще кофий не пил и записки с манжет сорочки Главного в рабочий журнал не скопировал!

— Не отнекивайтесь, мой дорогой собрат, я бы не доверил никому честь первым укротить горячего скакуна, но, понимаете, дела, урок арифметики у троллей…

— Собрат, — обратился к предводителю крайний назгул слева, застенчиво ковыряя землю носком синевато-черного мокасина, — вот честно: я, не убоявшийся гнева отца нашего, смотрю на эту тварь и поеживаюсь. Может быть, поймаем Орла и попытаемся приручить?

— Ага, только сперва летать научись на всякий случай! — съязвил один из его соседей.

— Ну, тогда придется мне, — вздохнул Предводитель. — Учитесь, соратнички!

Он сунул руку за голенище и достал кусок… кусок…

— Лембас! — в один голос поразились Элладан и Элрохир.

— Зло у нас нынче с печеньками, — гордо тряхнул волосами сопровождающий их нолдо, у которого резко улучшилось настроение. Глядя, как назгул кормит крылатую тварь лембасом, их проводник размотал шарф, закрывавший лицо. Элладан был прав: этого эльфа они с братом ни разу не видели, хотя, судя по «звездным» глазам, он родился еще в Валиноре. И на его правой руке…