«Вы становитесь довольно хитрым политиком». С точки зрения мэра, если не с точки зрения Бруно, это был комплимент.

«Должно быть, это ваше влияние, сэр», — сказал он, и они улыбнулись друг другу с искренней симпатией. Мэр поднял свой бокал, и они выпили.

Внезапно их спокойное настроение было нарушено ревом жандармского фургона. Звук усилился, а затем остановился, как будто прямо под окном. Двое мужчин посмотрели друг на друга, как один подошли к окну и увидели синюю форму и серые костюмы, снующие среди рыночных прилавков. Они приближались к проворному мальчику, который метался между ними и нырял под прилавки, оттягивая неизбежный момент своей поимки.

«Черт возьми», — сказал Бруно. «Это племянник Карима». И он бросился к лестнице.

К тому времени, когда Бруно добрался до крытого рынка, мальчика поймали, и капитан Дюрок, поздравляющий себя, крепко держал его за руку. Двое мужчин в серых костюмах, чьи лица Бруно узнал, были инспекторами гигиены из Брюсселя, государственными служащими, которым ни в коем случае не следовало работать в субботу. Один из них торжествующе поднял над головой большую картофелину.

«Это негодяй», — заявил другой мужчина в сером костюме. «Мы поймали его с поличным».

«А это картофелина, точно такая же, какой он использовал в нашей машине во вторник», — пропищал тот, кто ее держал.

«Предоставьте это мне, джентльмены», — очень громко сказал Дюрок и торжествующе оглядел свою аудиторию, состоявшую из торговцев и покупателей, которые собрались вокруг, чтобы насладиться этой сценой. «Этот юный дьявол отправляется в камеру».

«Мой капитан, возможно, было бы лучше, если бы я поехал с вами», — сказал Бруно, удивляя самого себя мягкостью своего голоса, поскольку внутри у него все клокотало от гнева, направленного главным образом против самого себя. Если бы только он подумал заранее и убедился, что эта чушь с прокалыванием шин и обездвиживанием автомобилей была прекращена; если бы только он не остался на ту нелепую выпивку в честь самовосхваления с мэром; если бы только он не забыл поговорить с Каримом… Но, конечно, он не мог обсуждать это с Каримом, не после того, как его дедушку только что убили, и теперь он должен был убедиться, что юный племянник Карима не навлечет еще больше неприятностей на всех остальных. Подумай, Бруно! «Я могу гарантировать, что мы проинформируем родителей, мой капитан», — сказал он. «Вы знаете правила, касающиеся несовершеннолетних, и я думаю, что у меня есть их номер в телефоне. Вы можете взять заявления с жалобами этих двух джентльменов в жандармерии, пока я свяжусь с семьей мальчика».

Дюрок сделал паузу и поджал губы. «Ах, да. Конечно». Он повернулся и сердито посмотрел на двух гражданских служащих. «Вы знаете, как найти жандармерию?»

«А как же мои яйца?» взвизгнула пожилая мамаша Винье, указывая на кучу скорлупы и желтков на земле рядом со своим перевернутым прилавком. «Кто за это заплатит?»

Один из инспекторов наклонился, чтобы поднять гильзу, и поднялся с неприятным видом триумфатора.

«На этом яйце нет штампа с датой, мадам. Вы знаете, что это строго противоречит правилам? Такие яйца можно употреблять в пищу для личного пользования, но по закону о гигиене пищевых продуктов продажа их с целью наживы является преступлением». Он повернулся к капитану Дюроку.

«У нас здесь еще одно правонарушение на этом рынке, офицер».

«Что ж, вам лучше найти свидетеля того, что эти яйца продавались», — сказал Бруно. «Мадам Винье известна своей щедростью и регулярно жертвует излишки яиц бедным. И если у нее что-то осталось после субботнего базара, она отдает это церкви. Разве это не так, мадам? «вежливо спросил он, поворачиваясь к старой карге, которая уставилась на него, разинув рот. Но ее мозг работал достаточно быстро, чтобы она кивнула в знак согласия.

Все знали, что старушка бедна, как церковная мышь, с тех пор как ее муж пропил ферму. Она покупала самые дешевые яйца в местном супермаркете, соскребала штампы с датой, заворачивала их в солому и куриный помет и продавала туристам как фермерские по одному евро за штуку. Ни один местный житель никогда не покупал у нее ничего, кроме eau de vie, поскольку единственным полезным наследием от ее мужа-пьяницы было его наследственное право на восемь литров в год — и она, естественно, зарабатывала гораздо больше.

«Должен ли я вызвать местного священника, чтобы он засвидетельствовал хорошее поведение мадам Винье?»

Бруно продолжал». Возможно, у вас еще не было времени познакомиться с нашим ученым отцом Сенту, очень важным человеком церкви, которого, как я понимаю, скоро сделают монсеньором.

«Монсеньор? «подозрительно переспросил Дюрок, как будто никогда не слышал этого слова.

«Нет, нет», — сказал инспектор. «Нам не нужно беспокоить доброго отца этим незначительным вопросом о яйцах. Леди может идти. Нас интересует только этот мальчик и нанесенный им ущерб государственной собственности, а именно нашему автомобилю.»

«Вы видели, как он сегодня повредил вашу машину?» — вежливо осведомился Бруно. Будь он проклят, если этим двум серым мужчинам это сойдет с рук.

«Не совсем так», — сказал инспектор. «Но мы увидели, как он слонялся вокруг нашей машины, и вызвали жандармов, а когда мы набросились на него, у него в руке была картофелина».

«Простите меня, но это овощной рынок, где продаются сотни сортов картофеля.

Что такого необычного в мальчике, держащем картофелину?»

«Он использовал картофелину, чтобы обездвижить нашу машину на рынке во вторник. Вот что. Двигатель заглох по дороге в Периге».

«Кто-то бросил картофелину в вашу машину. Было ли разбито ветровое стекло?» Бруно это начинало нравиться.

«Нет, нет. Картофелину засунули в выхлопную трубу, чтобы перекрыть выход газов, и двигатель заглох. Он был довольно сильно поврежден, и нам пришлось два часа ждать аварийный грузовик».

«Вы видели, как этот мальчик делал это во вторник?»

«Не совсем, но капитан Дюрок сказал нам, когда мы пожаловались, что, по его мнению, это, должно быть, был какой-то мальчик, и поэтому мы вернулись сегодня, чтобы посмотреть, сможем ли мы увидеть его — и мы поймали его».

«Вы сегодня на дежурстве, в субботу?» Бруно настаивал.

«Не совсем, — повторил он, — но поскольку наши обязанности приводят нас в Дордонь на этой и следующей неделе, мы решили остаться и провести выходные в вашей восхитительной части страны», — заискивающе добавил он. «Так много истории…»

Его голос затих, когда он увидел холодность в выражении лица Бруно.

«Итак, вы сегодня «не совсем» на дежурстве. Да или нет?»

«Э-э, нет».

«Позвольте мне внести ясность, месье», — сказал Бруно. «Предположительно, ваш автомобиль был поврежден неизвестным лицом или лицами во вторник, и пока не установлено, был ли какой-либо ущерб причинен картофелем, а не другими причинами. И теперь, поскольку вы обнаружили мальчика с картошкой в руках на овощном рынке, где — то рядом с вашей сегодняшней неповрежденной машиной — в день, когда вы не при исполнении служебных обязанностей и, следовательно, я полагаю, не уполномочены обеспечивать соблюдение правил гигиены, которые вы пытались применить против доброй мадам Винье, — вы теперь предлагаете предпринять очень серьезный шаг по аресту и предъявлению обвинений несовершеннолетнему?»