«Это косвенные улики, если только криминалисты не обнаружат какие-то следы или мы не найдем оружие», — сказал Бруно.

«Один из тех нацистских кинжалов на стене, если хотите знать мое мнение. Я сказал криминалистам, чтобы они были с ними особенно осторожны».

«Вы знаете, что потеряете контроль над этим делом, как только в него вмешается Пэрис.

Здесь слишком много политики.»

«Вот почему я хочу побыстрее покончить с этим», — сказал Джей-Джей «Они присылают из Парижа судебного исполнителя вместе с кем-то, кого они называют координатором СМИ, для работы с прессой. Они будут крутить все ради вечерних новостей и президентских амбиций министра. Я был бы удивлен, если бы он сам не приехал сюда, может быть, даже на похороны».

«Мэр и так достаточно обеспокоен последствиями для туризма этим летом, чтобы министры не попали в заголовки газет. Я просто вижу это сейчас». Бруно покачал головой. «Сен-Дени: маленький городок ненависти».

«На твоем месте я бы постарался не путаться под ногами. Позволь большим мальчикам делать свое дело, а потом попробуй подмести разбитую посуду, когда они уйдут. Так это работает».

«Только не с моим мэром, это не так», — сказал Бруно. «Не забывай, что он раньше был в штабе Ширака в Париже. Любой, кто работал на президента Республики, может играть в политику с лучшими из них. И он мой босс».

«Ну, они не могут тебя уволить».

«Дело не в этом», — сказал Бруно. «Он был добр ко мне — помог мне, многому научил меня.

Я не хочу его подводить.»

«Ты имеешь в виду, как отец, которого у тебя никогда не было?»

На мгновение потеряв дар речи, Бруно пристально посмотрел на Джей-Джей, затем глубоко вздохнул и приказал себе расслабиться. «Вы, должно быть, читали какую-нибудь книгу по психологии в мягкой обложке», — сказал он более резко, чем намеревался.

«Черт возьми, Бруно, я ничего такого не имел в виду». Джей-Джей наклонился вперед и легонько ударил его по руке. «Я просто разговаривал, понимаешь…?»

«Забудь об этом, может быть, ты и прав», — сказал Бруно. «Он был мне как отец.

Но дело не только в мэре. Дело в самом городе и в ущербе, который может нанести весь этот беспорядок. Это мой дом, и моя работа — защищать его».

Шел дождь, не сильный ливень летней грозы, а мелкая, упорная морось, которая должна была продлиться пару часов, поэтому четверо мужчин поспешили по мокрой траве к крытому двору, которым Бруно очень гордился. Это было похоже на заброшенный ангар на старом аэродроме, с гофрированной крышей из полупрозрачного пластика и брезентом вместо стен. Но внутри корт был вполне приличным и мог похвастаться судейским креслом, табло и скамейками для зрителей.

Множество небольших плакатов с рекламой местных предприятий и юго-западной газеты висели на металлическом каркасе, на котором Бруно сотрудничал с бароном, который не был настоящим бароном, но, как главный землевладелец в округе и человек порой властных замашек, был широко известен под этим прозвищем и открыто радовался ему. Ксавье и Мишель, как обычно, заняли другую сторону и начали колотить, не слишком сильно и не слишком умело, ради удовольствия от игры и еженедельного ритуала. Когда Бруно подал мяч на подачу, Барон остался рядом с ним в задней части площадки. Он предпочитал играть на задней площадке, позволяя «молодому Бруно» наносить удары по воротам. Как всегда, каждому игроку разрешалось подавать первым столько раз, сколько ему требовалось для попадания мяча. И, как обычно, жесткая первая подача Бруно прошла долго, но его вторая была пристойно подана. Ксавье отыграл ее Барону, который вернул один из своих обманных бросков. Мишель был лучшим игроком, но мужчины так часто играли вместе, что знали игру и ограничения друг друга. После двойной ошибки, пропущенного удара и одной случайно отличной подачи, которая заставила Бруно подумать, что однажды он сможет сыграть в эту игру, они поменялись концовками.

«Вы уже поймали этого ублюдка?» Спросил Мишель, когда они обогнали друг друга у сетки. Он руководил местным департаментом общественных работ. Под его началом служили шестнадцать человек, и он руководил автопарком грузовиков, канавокопателями и небольшим бульдозером. Он был физически сильным человеком, хотя и невысокого роста, плотного телосложения с небольшим, но крепким брюшком. Он играл еще более важную роль в жизни города, и его подпись требовалась на любом разрешении на застройку. Он был родом из Тулона, где двадцать лет прослужил в инженерных войсках военно-морского флота.

Бруно пожал плечами. «Это не в моей власти. Национальная полиция управляет шоу, и Париж подключился. Я знаю немногим больше тебя, а если бы и знал, ты же знаешь, что я не смог бы говорить об этом».

Он знал, что его товарищи не позволят ему уйти безнаказанным. Эти четверо были теневым правительством города. Барон владел землей и был достаточно богат, чтобы делать скромные пожертвования, которые помогали теннисным клубам и клубам регби продолжать функционировать в прежнем режиме. Мишель был человеком реального влияния, а Ксавье был помощником мэра, заместителем, который выполнял большую часть административной работы и руководил повседневными делами мэрии. Он работал в супрефектуре Сарла, пока не вернулся домой в Сен-Дени, где его отец управлял дилерским центром Renault, а тесть владел большой местной лесопилкой. Вместе с Бруно и мэром эти люди управляли делами города. Они научились быть осторожными и ожидали, что Бруно будет держать их в курсе событий, прежде всего на этих ритуальных пятничных собраниях.

Мишель провел классическую подачу, высоко подбросил мяч и хорошо выполнил передачу, и его первая подача была результативной. Бруно в ответном ударе справа попал в бортик ворот и перекатился, выиграв очко.

«Извините», — крикнул он, и Мишель помахал рукой в знак согласия, затем отбил мяч, чтобы снова подать. Когда они добрались до дьюса, который они называли egalitй, во двор вошли двое мужчин, стряхивая капли дождя с лиц. Ролло из школы всегда немного опаздывал. Он приветственно помахал рукой, и они с Дугалом, шотландцем, который был соседом барона и его закадычным другом по выпивке, сели на скамейку запасных, чтобы посмотреть окончание выступления. Вскоре Ролло и Дугал поднялись, чтобы занять свою очередь.

Это было обычное правило. Один сет, а затем дополнительные игроки разыгрывали проигравших.

Бруно и Барон сели наблюдать. Ролло играл скорее с энтузиазмом, чем с мастерством, и любил атаковать ворота, но Дугал когда-то был полезным клубным игроком, и за его ударами с низа всегда было приятно наблюдать.

«Я полагаю, вы не можете много говорить», — начал барон, как ему показалось, тихим голосом.

«Ничего», — ответил Бруно. «Вы понимаете».

«Просто я слышал, что прошлой ночью в Лалинде было произведено несколько арестов и что вы были причастны к этому. Мой приятель видел вас там. Я просто хочу знать, была ли какая-то связь с нашим арабом».

«Наш ли он сейчас араб?» Спросил Бруно. «Я полагаю, что в некотором смысле это так. Он жил здесь, умер здесь».