Мирина оглянулась на Клито, недоуменно нахмурившуюся, как будто она никак не могла вспомнить, кто эта девочка и как ее зовут.

– Ладно, пусть будет так. – Мирина снова двинулась вперед, выразительно посмотрев на Питану. – Она такая мелкая, что никто и не заметит ее отсутствия.

Они вернулись к заливу как раз в тот момент, когда солнце едва выглянуло над восточным горизонтом, гоня свою золотую колесницу сквозь розовый туман рассвета. Но даже в такой ранний час на причале уже было шумно. Троянцы перед отплытием грузили на корабли последние бочки с водой, и мужчины поднимались по трапам и сбегали по ним, выкрикивая распоряжения.

Мирине и в голову не приходило, что корабли могут уйти без них; на самом деле она предполагала, что когда они вернутся из Микен, то увидят причал таким же пустынным, как в тот момент, когда они уходили и вся команда еще спала.

Но троянские моряки давно проснулись и занимались делом, и им было не до того, чтобы обращать внимание на женщин. Поэтому те тихонько поднялись на палубу вместе с Карой, хромавшей от усталости после пробежки через долину Аргоса.

Когда сестры вели Кару вверх по трапу – медленно, чтобы не потерять равновесия, – Мирина заметила на палубе Париса, смотревшего в их сторону. Скрестив руки на груди, он как будто сдерживался изо всех сил, но тем не менее не сказал ни слова ни своей команде, ни Мирине. Он просто наблюдал за приближавшимися женщинами, и его взгляд заставил Мирину поежиться. Но в тот момент, когда они наконец ступили на палубу, Парис резко отвернулся и прокричал приказ об отплытии.

Нафплион, Греция

Мистер Телемакос привез нас к заливу сразу после рассвета. Прежде чем сесть в машину, я напомнила ему об обещании доставить меня в аэропорт к полудню.

– Да-да-да, – ответил мистер Телемакос, проворно распахивая передо мной заднюю дверцу. – Я знаю, что у вас есть дела и поважнее.

То, с каким вызовом он произнес эти слова, заставило меня смутиться.

Его лодка под названием «Пенелопа» стояла на причале в Нафплионе, в нескольких километрах к югу от Микен. Этот древний город вырос на каменистом полуострове, выдававшемся далеко в Эгейское море, и его обольстительный полумесяц, украшенный яркими фасадами домов, представлял собой излюбленное место стоянки для яхт и круизных пароходов. Даже в семь утра в гавани стоял шум, и толпы моряков наслаждались ранним солнцем и жаждали позавтракать.

«Пенелопа» представляла собой деревянный кеч – двухмачтовую лодку – с парусами кремового цвета. К судну явно относились с немалой любовью, потому что все его медные части были начищены до блеска, а паруса были безукоризненно чисты.

– Она мне жизнь спасла, эта лодочка, – сообщил мистер Телемакос, похлопав по сияющим золотисто-коричневым поручням, когда поднялся на борт впереди нас. – Она раньше принадлежала моему отцу. Свои последние десять лет он практически жил на ней. Я и не знал даже, что он еще жив, но потом однажды он просто вошел в мою кухню, как раз когда я распечатывал одно письмо…

– Что за письмо? – спросила Ребекка, помогая ему поднять на борт припасы.

Мистер Телемакос хмыкнул и замер, чтобы удержать колоссальную банку с оливковым маслом, которую поставил себе на согнутую ногу.

– Это было письмо от господ из школьной администрации, в котором они сообщали, что больше во мне не нуждаются. Попивай себе свои настои из дурных травок, ископаемое, писали они. Забирай свою ободранную школьную доску и проваливай! Молодежь нынче любит учителей с дистанционным управлением! – Вместе с банкой он исчез под палубой, но мы продолжали слышать его гудящий голос, пока мистер Телемакос что-то переставлял в камбузе. – В общем, я отправился на пенсию. А доктора мне заявили, представьте, что, раз уж я теперь такое древнее ископаемое, мне нельзя больше есть мяса! Ладно, я перестал есть мясо, и тут же все пошло вразнос в моторном отсеке. И прежде чем я успел это понять… Она забрала мои книжные полки.

Пока мы помогали мистеру Телемакосу перетащить на борт всякую всячину, я все время сдерживала свое нетерпение. Зачем мы грузим столько всего, словно собираемся пересечь Атлантический океан, если нам только и нужно, что чуть-чуть проплыть вдоль берега и вернуться в Нафплион к обеду? Но когда я высказала свое недовольство Ребекке, та лишь закатила глаза:

– Ты можешь расслабиться? Ему пришлось бросить все свои дела, чтобы заняться нами; и меньшее, что мы можем сделать для него, так это помочь. – Она сердито пожала плечами, все еще злясь на меня за то, что я настаивала на возвращении домой. – Может, мы планируем вернуться на борт, как только проводим тебя на самолет!

Пока Ник и мистер Телемакос затаскивали в трюм бутыли со свежей водой, я позвонила в Оксфорд, чтобы сообщить о том, что скоро вернусь и буду готова к встрече со студентами буквально через несколько часов. Как только я закончила этот разговор, позвонил мой отец.

– Извини, что заставила тебя переживать, – сразу сказала я. – Мне пришлось немного задержаться, но вечером я возвращаюсь.

– Я тебя встречу в аэропорту, – ответил отец в обычной резкой манере, скрывая за ней свое беспокойство. – Когда ты прилетаешь?

Пронзительный металлический звук, донесшийся из трюма, заставил меня сойти с палубы на причал. Ребекка уже была там: она сидела на свернутом в бухту канате, изучая карту морского побережья.

– Я точно не знаю, – призналась я, прислоняясь к огромному якорю.

Металл был приятно теплым, нагретым лучами утреннего солнца, однако его тепла не хватало, чтобы успокоить мою совесть. Ведь очень скоро, как я понимала, мне придется сообщить родителям о том, что записи бабушки вовсе не были плодом ее больного ума, как они всегда предполагали. Я знала, как это их потрясет, и мне пришло в голову, что умнее было бы начать подготавливать их прямо сейчас, издали, чтобы дать время слегка опомниться к моменту нашей встречи.

– Тут такое дело, – сказала я, прикрывая глаза ладонью. – Я знаю, ты не любишь говорить об этом, но пару недель назад я наткнулась на некую надпись на неизвестном до сих пор языке…

Я почти услышала, как отец вздохнул от облегчения, решив, что в итоге все сведется к филологии.

– Вот только он на самом деле оказался не совсем неизвестным. – Я слегка откашлялась, стараясь совладать со своими нервами. – Потому что он в целом похож на то, что якобы придумала бабушка. И она все записала… ну, в той тетради.

Я стиснула зубы в ожидании отцовского ответа.

Но ответа я не дождалась. Я услышала только испуганный крик Ребекки за своей спиной… А потом телефон вырвала из моих пальцев какая-то блондинка, которая стрелой промчалась мимо меня на роликовых коньках.

Все произошло так быстро, что я даже не сразу поняла, что меня ограбили, пока не увидела пустую руку. Однако мое тело отреагировало мгновенно.

Даже не глянув в сторону Ребекки, я помчалась за воровкой, которая неслась по причалу со скоростью олимпийского чемпиона. Похоже, она не заметила, что я погналась за ней; и только когда она уже докатила до прогулочной зоны и замедлила ход, чтобы не налететь на пешеходов, то оглянулась через плечо – и увидела меня прямо за собой.

Поскольку я неслась за ней со всех ног, лицо женщины слегка расплылось передо мной. Но даже залитыми по?том глазами я поняла, что после гримасы удивления она вдруг высокомерно улыбнулась, отчего я, заново переполнившись негодованием, прибавила ходу.