Оливер сварил себе кофе, в этот раз не рискнув воспользоваться услугами секретаря, и, чтобы чем-то занять себя в оставшееся до встречи время, вернулся к изучению присланных лордом Аштоном подборок. Новейшая история Вандер-Рутов, как назвал это вице-канцлер, включала в себя жизнеописания отца, деда и прадеда Нелл. Наверняка человек, собиравший эти статьи, фото и свидетельства очевидцев, хранил материалы и по Хелене, но в конверте их не было. Только один смазанный и сделанный с неудачного ракурса снимок — вдова и дочь Эрика Вандер-Рута у свежей могилы. Карточку подкололи к статье о смерти известного демонолога, но Оливер читал ее еще в октябре и повторно не заинтересовался. Пробежал глазами биографию деда Нелл, того самого, что сорвался со скалы. Видимо, Виктор — так его звали — любил путешествия, потому как в поисках разломов объездил полмира. Выдержки из журналов его экспедиций можно было читать как приключенческие романы, но Оливер не особо углублялся. Пролистал и остановился на последней. Если верить записям и фотографиям, до трагедии демонологи неплохо проводили время в горах: охотились, удили рыбу, покоряли ранее неприступные вершины. Учитывая это, не факт, что Виктор погиб, занимаясь исследованиями, — возможно, сорвался во время очередного восхождения. Хотя некто Гектор Мастерман и утверждал в своих показаниях, что Вандер-Рут не удержался на камнях, делая замеры остаточного фона, Оливер не слишком доверял словам человека, запечатленного на фото рядом с Виктором, без рубашки и с длинным удилищем в руке. Качество снимка, как любых первых фотографий, оставляло желать лучшего, но даже сильное затемнение не мешало разглядеть довольные улыбки демонологов.

Мальчик на следующем попавшемся под руку фото не улыбался: Эрик Вандер-Рут на открытии экспозиции, посвященной его славным предкам, через полгода после гибели отца. Будущего профессора Глисетского университета нарядили во взрослый костюм, привели на сборище ученых зануд и заставили позировать на фоне старинного портрета. Мало какой десятилетний ребенок радовался бы в таких обстоятельствах. Впрочем, не исключено, что Эрик лишь пытался соблюсти полагающуюся моменту серьезную торжественность, ведь с портрета на него взирал сам Йозеф Вандер-Рут.

Видимо, это был тот самый портрет, в подлинности которого сомневался давешний коллекционер, и Оливер заинтересовался. Чтобы разглядеть изображение на газетной вырезке, бывшее к тому же не в фокусе, пришлось использовать лупу.

Рассмотрев, насколько получилось, первого из Вандер-Рутов, Оливер нахмурился. Отыскал недавно отложенное фото Виктора и Мастермана на рыбалке и его тоже изучил через увеличительное стекло. Ругнулся и, забыв о существовании телефона, выскочил в приемную.

— Стейси, зайдите, пожалуйста.

Девушка отложила бумаги и, озираясь, прошла в кабинет начальника.

— Подойдите, — подманил он ее к столу. — Вы ведь работали в архиве и должны знать какие-то заклинания для работы со старыми документами. Можете сделать это фото четче и… крупнее, что ли?

— Только через оптическое зеркало. Это как иллюзия, но…

— Не важно как, — прервал робкие объяснения Оливер. — Главное, сделайте.

Через секунду в воздухе перед ним висело в три раза увеличенное изображение мальчика и портрета.

— Теперь это, — подсунул он девушке снимок рыбаков.

Когда рядом с первой иллюзией появилась еще одна, показал пальцем на оба заинтересовавших его лица.

— Скажите, Стейси, мне мерещится или сходство действительно есть?

— Есть.

— Угу. Не убирайте пока. — Из ящика стола он достал еще одну фотографию, но эта была намного новее предыдущих и ни в увеличении, ни в коррекции качества не нуждалась. Оливер посмотрел на нее, но Стейси показывать не стал, и без ее подтверждения видел, что сходство есть. И даже больше, чем сходство. — Демоны! — ударил со злостью кулаком по столу.

— Что? — испуганно вздрогнула секретарь.

— Демоны, — повторил Оливер мрачно. — Если заключить с ними договор и принести жертву, они выполнят любое желание. Что чаще всего просят у демонов в легендах?

— Богатство? Или удачу… в любви, например? Или вечную жизнь?

— Точно.

Он потянулся к телефону, чтобы связаться с Крейгом, и только тут вдруг понял, что совершенно не о том думает.

— Нелл…

Портал в мгновение перебросил его домой.

— Нелл!

Никто не ответил. Дом казался пустым. Мертвым. И Оливер чувствовал, от какой из комнат тянет мертвечиной…

— Нелл!

Он ворвался в спальню, куда вчера перенесли старика, и застыл на пороге, с отчаянием вцепившись в дверной косяк: кровать была пуста. Сердце остановилось…

…и взволнованно забилось вновь, когда бесформенная груда тряпья в углу вдруг зашевелилась и из нее вытянулась тонкая рука.

— Не входи, проклинатель… — Вслед за рукой обозначилась беловолосая голова с острыми длинными ушами. — Стой там…

— Где Нелл?!

— Наверное, он ее забрал, — проговорил неизвестно откуда взявшийся тут Илдредвилль. — Я почувствовал в нем тьму иной стороны… Люди не чувствуют этого так, как мы. Но я не успел. Он был сильнее… Хейлин спасла меня. Оттолкнула, но тьма успела меня коснуться…

— Куда он ее забрал? Как?

Оливер шагнул к эльфу, и тот предупреждающе выставил ладонь:

— Стой… Темный портал. Так открывается бездна…

Прежде чем понять смысл услышанного, Оливер сделал еще один шаг. И бездна открылась под его ногами.

Нелл не понимала, как такое могло случиться. Выбегая из дома за Илдредом, она оставила в гостевой спальне доживающего последние дни старика, а вернувшись, увидела… Честно говоря, она не знала, что увидела. Тот, кто лежал на кровати, не был человеком. Или скорее был не только человеком. И он не был таким беспомощным, каким пытался казаться последние сутки. Он и пальцем не пошевелил, но сумел остановить эльфийского мага, почти убил. Еще немного, и Илдред захлебнулся бы в хлынувшей на него тьме…

А Нелл захлебнулась. Но все-таки выбралась, отплевавшись. Она ведь не эльфийка и тоже темная, хоть тьма ее дара родом из этого мира, а не такая, как у того, кто сейчас ходил вокруг. Нелл чувствовала его присутствие так же, как чувствовала твердую землю под спиной и холодную влажность падающих на лицо снежинок, и пыталась представить, кого увидит, когда решится открыть глаза.

— Не бойся, — коснулся слуха вкрадчивый шепот. — Время еще есть. Проведем его вместе, девочка?

Он знал, что она уже пришла в себя, и глупо было продолжать разыгрывать обморок. Притворство — не ее конек.

Нелл повернула голову на голос и открыла глаза. Она лежала на пятачке ровной земли в окружении высоких деревьев, а в ярде от нее Вилберт присел на корточки и вычерчивал что-то на снегу. Не тот обессиленный старик, из-за которого она не спала всю ночь. И не тот пожилой господин, который приехал в конце октября в академию. Не профессор, под руководством которого она готовилась к выпускному экзамену, и даже не тот молодой преподаватель, который приходил в гости к ее родителям. Этому Вилберту на вид не больше двадцати пяти. У него густые огненно-рыжие волосы до плеч, бледная кожа, усыпанная мелкими веснушками, и блестящие ореховые глаза. Нелл и на фотографиях не видела его таким, но узнала с первого взгляда. По усмешке, по взгляду, по длинной больничной рубашке, в которую его переодели вчера. По тьме, окружавшей его снаружи и переполнявшей изнутри.

— Нравлюсь? — спросил он.

— Нет, — ответила она. Хотя, возможно, кто-то назвал бы его красивым. Кто-то, кто не заметил бы этой тьмы.

— Жаль, — вздохнул он. — Себе я таким нравился. Может, так будет привычнее?

Он поднялся в полный рост и отступил на несколько шагов, чтобы Нелл удобнее было на него смотреть. Волосы его потускнели и стали короче, кожа сделалась смуглее, вокруг глаз появились мелкие морщинки.

— Слепить тебе снеговика?

Да, наверное, так он и выглядел в тот день. Только тогда он был одет. И обут.

Нелл поежилась, поглядев на его ноги. Тот, кого она мысленно продолжала звать Питером Вилбертом, не чувствуя холода, топтался босиком по снегу, а она мерзла в теплом пальто и обмотанном вокруг шеи шарфе. Наверное, сумей она подняться, холод не ощущался бы так сильно, но невидимые путы удерживали ее на земле. На жертвеннике. Она не могла рассмотреть, что за символы начертаны вокруг, но почти не сомневалась, что это — знаки призыва.