— Хельми говорит, что я могу войти в пространство спящей девочки и попробовать вспомнить вместо неё имя, — объяснил Коннор. — Во многих снах бывают воспоминания. Вот в эти воспоминания я могу влезть и услышать, как её зовут.

А мальчишка-дракон покивал, довольный, что не ему объяснять.

— И как это? — неуверенно спросила Селена. — Как это делается?

— Надо попробовать, когда она снова засыпать будет, — сказал мальчишка-некромант. — Сейчас у неё тонкий сон. Она может проснуться — и ничего не получится.

— Ну, если такое возможно… — протянула Вильма, задумчиво глядя на Коннора.

— Вильма-а, — тихо и радостно сказали с лестницы.

Смеяться над Моди, давно влюблённым в девочку, не стали. Вильма сама заулыбалась его радости и уже вместе с ним поднялась в свою комнату, чтобы в очередной раз посмотреть, не проснулась ли новенькая. Рванувшую за ней Ирму перехватила Селена и велела к Вильме пока не подходить. Тем временем в гостиной собрались все ребята Тёплой Норы, возбуждённо расспрашивая путешественников и радостно приветствуя Мику и Мирта. Оказывается, многие переживали, что все названные вчера, чьи родственники нашлись, могут покинуть Тёплую Нору. Глядя на них чуть со стороны, Селена печально думала, что первый блин всегда комом.

Эта поездка показала, что она не только поспешила с поиском родителей или родственников для детей, но и с тем, о чём могла бы подумать в первую очередь. Родичей привезли из города. Причём каждый приехал так характерно, что по нему можно определить состояние семьи: властный дед малышей-оборотней заведует многочисленной семьёй, зато брат Берилла явно одинок — и не только потому, что у него, кроме младшего, пропавшего когда-то братишки, больше никого нет. Сестра Сильвестра тоже относится к многочисленной семье, но, видимо, у многих оборотней так. Зато одинок старший брат Каи — он приехал один и очень стеснялся, чувствуя себя в таком необычном обществе очень неуверенно. Одинока тётя Вильмы — по её отчуждённости чувствуется. Но ей это одиночество привычно: слишком легко убедила её девочка, что хочет остаться. А вот эльф явно тоже привык командовать младшими в своей семье — или в клане?

Вывод из этих поспешных, на скорую руку наблюдений один: можно было предложить кое-кому остаться с детьми — в Тёплой Норе, а может, просто в гостевом доме. Но думать об этом поздно. Что сделано, то сделано.

Сейчас же надо обдумать собственное расписание сегодняшнего дня. У детей-то расписание обычное. А ей, Селене, придётся заняться многим — хорошо ещё есть Аманда. Та не откажется помочь… Итак, надо будет разобрать коробки с привезённым от Чистильщиков добром и набросать в гостиную игрушек, о которых предупредил Рамон. Надо будет вместе с Амандой оборудовать наконец веранду для швейной мастерской. Вечером не забыть напомнить Коннору, чтобы он попробовал узнать имя малышки… Коннор. Надо бы не забыть ещё спросить у Джарри, что такое прОклятое увечье и правда ли Коннор может его снять… Хотя… Зачем это теперь, когда парень-вампир уже больше никогда не встретится на их пути? Но всё равно любопытно…

Любопытно… Ага… Она почувствовала, как наполняются слезами глаза: неужели она никогда не увидит больше малыша Берилла, Каи и ребят-оборотней?.. Отвернувшись от собравшихся в гостиной, она быстро проморгалась. Кажется, никто не заметил её состояния… Ага — не заметил. Братство в полном составе сочувственно взглянуло на неё. Так, надо бы надеть блокирующее от них кольцо. Ещё не хватало своими горестями детей расстраивать.

Маленький народ повалил в столовую. Наверху остался только Вилмор, которому девочки отдельно носили еду. Кстати, теперь понесли ещё и тарелку с козьим молоком для малыша-оборотня, которого Вильма, по просьбе молодого оборотня, неохотно оставила в его комнате. Девочка не хотела, но Селена убедила её, что легче приучать к себе не сразу двоих новеньких, а пока — только девочку-найдёныша. Девушка никому не рассказывала: с Вилмором она однажды переговорила в присутствии Джарри. Молодой оборотень, оказывается, до войны с магическими машинами успел стать семейным, но вся семья, в том числе и двое его волчат, погибли. Поэтому Вилмор так легко отнёсся к волчонку, напрудившему на его постели. Зато теперь есть для малыша-оборотня, которому еле-еле несколько месяцев, личный воспитатель.

Всё, пора в столовую.

Встав у двери, Селена окинула помещение беглым взглядом.

Домашние из столовой предусмотрительно убрали один стол — занятый обычно Сильвестром и его сёстрами. Герд и Ринд, обычно сидевшие с ними, теперь пересели к рыболовам, и теперь стало не так заметно, что и за их столом образовалось свободное место без Каи. Рыболовы (не маги — обычные мальчишки, каким был и Каи) теперь спокойно отнеслись, что рядом с ними сидят оборотни. Взглянула со своего места Анитра, которую Селена в последнее время частенько назначала главной среди девочек (кроме Вильмы — у той свой детский сад), подняла брови. Спрашивает без слов, всё ли в порядке. Селена кивнула и прошла к своему столу.

Викар и Асдис — счастливые. Одна коробка — огромная, чуть не метр на метр, предназначалась им, как учителям. А внутри — Викар, рассказывая, засиял! — не только ручки и карандаши, но и учебники, тетради и даже просто художественные книги!.. Селена рассчитывала тоже познакомиться с литературой этого мира — когда всё более-менее наладится и успокоится. Благодаря учёбе с Джарри, магические-то книги она читала довольно бегло.

Хорошо, что за столом взрослых сидят все. Селена Викара слушала вполуха. Когда-то давно она заняла место за столом таким образом, чтобы держать под контролем всех едоков в столовой. И сейчас невольно наблюдала за столом, за которым привычно устроились Вильма, Моди, Ирма и новенькая девочка, курносая, русоголовая и с небольшими и стреляющими во все стороны любопытными глазёнками. Для новенькой домашние придумали толстую и жёсткую подушку на стул, иначе девочка еле доставала до стола. Пять-шесть лет ей всего — напоминала себе Селена, присматриваясь, как новенькая осваивается в новом для неё месте и среди огромного, по меркам недавнего её одиночества, количества людей и других существ. Сейчас девчушка, как заворожённая, следила за ртом непрерывно болтающей Ирмы, обрадованной, что может многое порассказать незнакомому человеку о происходящем в таком интересном месте…

Кажется, для Ирмы эта девчушка будет неплохой подружкой — хотя бы на первых порах, чтобы отвлечься от обидной потери близких друзей по играм… Не слыша волчишки, видя только её незакрывающийся рот, Селена размышляла: а понимает ли новенькая Ирму? Сама девчушка говорит мало: отвыкла в вынужденном одиночестве, да и много ли говорили с нею те, кто приютил её буквально за считанные дни до собственного исчезновения?

Зато ела очень даже неплохо. Неизвестно, чем она питалась в той квартире, которая, как сказали Чистильщики, больше была похожа на продуктовый склад, но горячее она уплетала за обе щёки, несмотря на непрерывный поток информации от Ирмы.

Беседа за общим столом взрослых как-то сама собой замерла, и Селена, посомневавшись, всё-таки спросила:

— Что такое прОклятое увечье?

— Вас околдовал шрам на лице этого вампира? — спросил Бернар. — Это сложный предмет, если вы не знаете основ некромантии. Если очень примитивно — умирая, существо, сильно ненавидящее своего противника, проклинает его. И тот несёт проклятье уродства и недолгой жизни по своему роду, потому что такое проклятье становится очень сильным именно в момент смерти проклинателя. У этого молодого вампира проклятье родовое. Кажется, он в роду третий или четвёртый, то есть шрам становится только меткой, предупреждающей, что это существо вскоре покинет этот мир.

— Покинет?! — переспросила Селена. — А как же тогда Берилл?!

Ей никто не ответил, и тогда она, сильно обеспокоенная, спросила о другом:

— Коннор сказал, что мог бы снять это увечье. Это не похвальба?

— Коннор — сущес-ство непредс-сказуемо с-сильное, — задумчиво сказал Колр. — Нис-сколько не удивлюс-сь, ес-сли он с-сказал это с-серьёзно.