— Я все еще жду, когда ты покажешь мне метку.

— Ты сделал все это ради этого? — я шиплю. Непроницаемое лицо. — У меня даже нет слов для тебя, — шепчу я.

— Скажи «нет», милая. — от его горячего дыхания по моей коже пробегают мурашки. — Я брошу тебе вызов.

— После школы, — невозмутимо отвечаю я. — Встретимся после школы.

Эйден поднимает бровь, словно задается вопросом, куда я хочу пойти с этим. Я тоже не знаю, но мне нужно как-то остановить его.

С этого момента и до тех пор я что-нибудь придумаю.

Я оставляю его и напряженного Ксандера.

Коул и Ронан, которые пропустили шоу, неторопливо выходят из кафетерия.

— Говорю тебе, Нэш, — оживленно говорит Ронан спокойному Коулу. — На моей дне рождении будут эти шлюхи в кроличьих костюмах, вылезающие из торта.

Коул приподнимает бровь.

— Я думал, это была прошлогодняя фантазия?

— Капитан Леви убил мою атмосферу в прошлом году. — Ронан бьет себя в грудь, озорно смеясь. — Он не остановит меня в этом году.

— Ну, в этом году я твой капитан, и говорю тебе, что никаких проституток не будет.

— Mais non! — Да Нет! — лицо Ронана вытягивается с драматическим презрением. — Я думал, мы друзья, ублюдок.

— Присяжные все еще не пришли к этому выводу.

— Вот и все. Ты вычеркнут из списка моих друзей. Желаю удачи в поиске места для вечеринки, потому что я запрещаю тебе появляться в моем доме и...

Их болтовня стихает, когда они добираются до двух других.

Причина, по которой я сосредоточилась на их разговоре, заключалась в том, чтобы отвлечь себя от нежелательного внимания за моей спиной.

И это не от глазеющих студентов.

Нет.

От этого раздражающего осознания у меня по спине бегут мурашки.

Эта неразрывная связь.

Как будто он вторгается в каждую частичку меня и запечатлевается у меня под кожей.

Я нахожу Ким, прячущуюся под лестницей в углу. Ее глаза налиты кровью и опухли, а руки дрожат, когда она крепче сжимает рюкзак.

Ее волосы в беспорядке, пряди мятного цвета выглядят как неудачный лабораторный эксперимент.

— Ким...?

Я медленно подхожу к ней, как к раненому животному.

Часть меня хочет накричать на нее и спросить, почему она позволила Эйдену обнять ее.

Словно я не знаю ее, после ее возвращения из летнего лагеря. Ким изменилась не только физически, она как будто возвела вокруг себя стену.

У меня болит грудь. Она выскальзывает у меня из пальцев, и я не знаю, как удержать ее или поговорить с ней.

Ее темно-зеленые глаза встречаются с моими. Они наполнены таким количеством эмоций, но самая заметная из них печаль.

Глубокая печаль.

Она бросается ко мне, и я не могу удержаться, чтобы не обнять ее. Рыдание вырывается из ее горла, когда она утыкается лицом мне в грудь.

Я чувствую себя ужасной подругой за то, что не заметила ее переломного момента и не была рядом.

Наверное, поэтому она плакала в объятиях Эйдена. Она нуждалась в утешении.

Как акула до крови, Эйден, должно быть, учуял это и вошел, как белый рыцарь.

Если он планировал напугать меня, используя ее, то это сработало.

— Ким... ты моя лучшая подруга, и я люблю тебя, но ты должна сказать мне, что происходит.

Она отступает и вытирает глаза тыльной стороной ладони.

— Ты когда-нибудь задумывалась, могла бы ты быть злодеем в чьей-то истории?

— Злодеем? Ты? Ты самый добрый человек, которого я знаю. — я смеюсь, но она не смеется вместе со мной.

— Иногда злодеи выглядят невинными, Элли. — ее взгляд затерян вдалеке. — Настоящие злодеи не знают, что они злодеи, потому что думают, что они все делают правильно.

— Что ты имеешь в виду?

— Я сделала что-то непростительное, и плачу за это, — она издает сдавленный вздох. — Мне просто нужно найти способ выжить в этом году.

— Ким. — я хватаю ее за плечи. — Ты не сделала ничего плохого, хорошо? Не верь тому вздору, что тебе наговорил Эйден. Это они задиры, а не ты.

— Может, нам забросать их машины яйцами? — она улыбается сквозь слезы. — Идея получше, мы можем украсть их майки или слепить какое-нибудь вуду на поле, чтобы они проиграли предстоящую игру.

Я отражаю ее улыбку, чувствуя теперь себя свободной, когда она открылась мне.

— Это опустит меня до их уровня, и я отказываюсь опускаться так низко.

— Фу, ты как старая леди. — она шутит. — Перестань быть зрелой сукой.

— Я бы предпочла быть зрелой, а не задирой.

— Знаешь... — она замолкает, встречаясь со мной взглядом. — Эйден не всегда был таким.

— Нет. Не хочу это слышать. Мне все равно, каким он был.

Это правило о том, чтобы не пытаться понять задир? Я принимаю это близко к сердцу.

— Может, тебе стоит побеспокоиться, Элли. Ты никогда не задумывалась, почему он выбрал тебя? Почему он никогда никого не беспокоит, кроме тебя?

— Так что ты предлагаешь? Чтобы я покопалась в его жизни? Нашла его травмирующее прошлое и исправила его, потому что внутри он хороший человек с золотым сердцем — я вздыхаю. — Такое случается только в твоих любовных романах и корейских мыльных операх, Ким.

— Грубо! — она бьет меня по руке. — Не оскорбляй мои любовные романы, и в тысячный раз повторяю, они называются К-драмами.

— Да, конечно. К-драмы.

— Именно. — она изображает реверанс. — Так скажи мне, что-то случилось с Кингом?

— Почему ты так говоришь?

— Ты кажешься более агрессивной по отношению к нему, чем обычно. Я имею в виду, ты только что сказала о нем целый абзац, когда раньше отказывалась даже произносить его имя.

Что-то в моей груди сжимается. Я хочу рассказать Ким о вчерашнем, но я такая трусиха.

Не хочу, чтобы Ким осуждала меня за слабость. Она всегда называет меня сильной и закаленной, но вчера я рухнула от одного напора. Мне стыдно даже смотреть ей в глаза, не говоря уже о том, чтобы рассказать о произошедшем.

— Я просто злюсь, что он обнимал тебя.

— Почему?

— Что ты имеешь в виду, почему? Он манипулирует тобой.

— Откуда ты это знаешь, если отказываешься познакомиться с ним поближе? — я поджимаю губы. — Да ладно тебе, Элли, разве в твоих китайских военных книгах не говорится, чтобы твои враги были ближе, чем друзья? Ты не сможешь победить его, если ничего о нем не узнаешь.

Я хочу возразить, но она права. Я ничего не знаю об Эйдене, и это ставит меня в невыгодное положение.

Всякий раз, когда Ким предлагала рассказать мне, что она знает о нем за те годы, что они росли вместе, я всегда пресекала ее попытки.

Эйден это тот зуд, заставляющий меня чувствовать себя неловко. Одно упоминание его имени портит мне настроение и дергает за ниточки моего рассудка.

Я сделала все, чтобы стереть его, но короля невозможно стереть, не так ли? Даже если его нет, его имя витает по всей школе. Черт, даже дома тетя и дядя всегда говорят о King Enterprises.

Он как призрак, преследующий меня, куда бы я ни пошла. Быть может, я неправильно смотрю на вещи.

Быть может, стереть его это не решение проблемы.

Если я решу узнать его поближе, то не для того, чтобы понять. Это всего лишь тактика, чтобы я знала, как ему противостоять.

— Ты знаешь Ксандера, — говорю я Ким. — Но это тебе ничего не дало.

— Знала Ксандера. В прошедшем времени. Он стал чужим в течение многих лет. — она издает болезненный вздох. — Кроме того, я не собираюсь бороться с ним. С другой стороны, ты, похоже, хочешь бросить вызов Кингу.

— Я только защищаюсь и.. — я сжимаю ее руку, у меня внезапно пересыхает в горле. — Наша дружба. Ненавижу, что он встает, между нами, Ким.

— Мои отношения с Кингом не такие.

Отношения?

Прежде чем я успеваю ее расспросить, начинается последний урок.

— Твоя тренировка по легкой атлетике, — говорит Ким.

Я быстро обнимаю ее.

— Я увижу тебя позже?

Она не посещает никаких спортивных занятий.

На ее лице появляется ухмылка.

— Мы устроим марафон по Люциферу?