— А пусть Витька перед Фёдором Семёновичем извинится: так, мол, и так, виноват… И дело с концом! — предложил Митя.

— Так он и будет извиняться! — сказал Костя.

— Тогда и поделом ему! — заявил Митя. — Не бросайся такими словами, не черни кого не следует!

Варя с укором посмотрела на мальчиков:

— Вы же поймите: Витя какой ни на есть, а товарищ нам. Мы как говорили? Поможем ему, вытянем. А вот опять всё вкривь да вкось полезло. И если мы сейчас Витю не поддержим, то совсем оттолкнем его от себя.

— Это пожалуй… — растерянно признался Митя. — А что же делать?

— Вот и я спрашиваю: что делать? — вздохнула Варя. — Давайте думать.

— Давайте!.. — уныло согласился Митя.

Ребята поднялись на мост и, опершись о перила, стали смотреть на реку. Мороз хотя и заковал Чернушку в панцирь, но вода не смирилась и продолжала бежать под зеленоватым льдом, шевеля и расчёсывая речные водоросли.

От леса надвинулась серая туча, потянуло холодком, и первые, робкие снежинки закружились в воздухе. Ребята вытянули руки, и снежинки, падая на ладони, быстро таяли, оставляя прозрачные капельки воды.

Через мост проехал на тележке дед Новосёлов и с недоумением покосился на школьников:

— Вы что, как на карауле, застыли? Или зиму встречаете? Идёт она, матушка, своё время знает!

— Ничего мы не придумаем, — сказал Митя, когда тележка с дедом скрылась за поворотом дороги. — Пошли домой… у меня ноги мёрзнут.

Неожиданно Варя забарабанила кулаками о перила моста:

— Есть! Нашла! Теперь знаю, что делать! — Она схватила Костю за руку: — Слушай, тебе надо помириться с Кораблёвым!

— Как — помириться? — не понял Костя.

— Очень просто. Прийти в класс и сказать: «Ничего такого между нами не было. Просто поспорили. По пустякам. Из-за печёной картошки». И руку Вите подать.

— Да ты что… смеёшься надо мной? — обиделся Костя. — Шут я ему гороховый?

— Ах, вот как! — рассердилась Варя. — Гордость не позволяет! А как же я о своей двойке пионерам рассказала?

Но Костя наотрез отказался мириться с Кораблёвым.

— Это и впрямь ни в какие ворота не лезет, — поддержал его Митя. — Вроде как сам себя высечешь!

На склоне «школьной горы» показалась Галина Никитична.

— А давайте учительницу спросим, — неожиданно предложила Варя. — Как она скажет, так и будет.

Костя подумал и махнул рукой: разговора с классной руководительницей всё равно не избежать и, может быть, лучше даже не оттягивать его.

— Только ты сама рассказывай, — попросил Костя. — Я не смогу больше.

Галина Никитична поравнялась с ребятами:

— Вы чего морозитесь? Домой пора. Пойдёмте вместе.

Все направились к Высокову.

— У нас тут спор вышел, — начала Варя и слово за слово обо всём рассказала учительнице.

От неожиданности Галина Никитична даже замедлила шаг. Она вспомнила свои школьные годы, вспомнила, как ребята сурово обходились с теми, кто позволял себе оскорбить любимого учителя, и поняла, что угрожает её брату.

— Я не оправдываю Витю, — медленно заговорила учительница, — но виноват не только он. Витя во многом повторяет слова отца… И нам надо что-то предпринять…

— Я вот говорю: помириться надо. А Костя не желает, — сказала Варя.

— Понимаю, это не легко. — Галина Никитична посмотрела на мальчика. — Ссора не пустяковая. Я только вот о чём хочу тебя попросить: не рассказывай пока ребятам, из-за чего вы повздорили с Витей. Это можно, Костя?

— Конечно, можно, — ответила за мальчика Вара. — Он же не маленький, понимает…

— Хорошо, — глухо перебил её Костя, поднимая воротник пиджака. — Я помолчу.

Неизвестно откуда, но школьники узнали, что Никита Кузьмич потребовал от директора выдать ему Витины документы. Фёдор Семёнович документов не выдал, а сам лично пошёл к Кораблёвым и просидел у них целый вечер. Разговор будто бы кончился тем, что Никита Кузьмич согласился оставить сына в школе, но с условием, что зачинщик драки Костя Ручьёв будет строго наказан.

Через два дня Витя вернулся в школу. На глазу у него лежала чёрная повязка, волосы были гладко зачёсаны назад, новая рубаха коробом стояла на груди.

— Били его, колотили, а с него всё как с гуся вода, — шепнул Паше Вася Новосёлов. — Сияет, как млад месяц!

— Такого разве пробьёшь!.. Смотрите, силушка гуляет! Один двоих скрутит, — отозвался Паша.

Ребята задумались. Что же случилось с Костей? Он хоть и горяч, но в драку из-за пустяка не полезет, и, если решился схватиться с Кораблёвым, были к тому причины серьёзные и необычные.

Паша и Вася несколько раз пытались выведать у приятеля, из-за чего тот подрался с Витькой, но мальчик упорно отмалчивался.

— Да что ты, право, тихоней стал! — возмущался Вася. — Кораблёв говорит: тебе по всем линиям проработка будет… А ты молчишь, как рыба. Защищайся!

Но однажды к Паше и Васе подошёл Колька и рассказал, что случилось на реке Чернушке.

— Вы Костю в обиду не давайте! — попросил он.

Озадаченные приятели поделились новостью с Варей и Митей:

— Мы теперь знаем… Ручей за учителя вступился. Нам надо поддержать его!

Но Варя замахала на них руками:

— При чём тут Фёдор Семёнович! Просто Костя с Витькой поцапались по мелочи. Вы же, мальчишки, не можете без этого…

Паша недоверчиво усмехнулся:

— Расскажи ещё кому… А я Костьку вот как знаю!

— Говоришь, по мелочи поцапались, — возразил Вася. — Так давно бы и замирились. А они и не смотрят друг на друга.

— Ну и помирятся… дайте срок!..

— Эге! — присвистнул Паша. — Да скорее Чернушка вспять потечёт!

Мальчики так ничего и не поняли, но про себя решили своего друга в обиду не давать.

— Дело тут тёмное. Но раз на то пошло, Кораблёву тоже будет не сладко… узнает он худые дни.

И «худые дни» начались.

Во время уроков Витя частенько получал записки без подписи:

Витя зло рвал записки на мелкие клочки, старался показать, что он спокоен и невозмутим, но в то же время невольно чувствовал, что вокруг него творится неладное.

Как-то после уроков старшеклассники собрались на спортплощадке сыграть в футбол. Витя был прославленным центром нападения, и ни одна игра не обходилась без его участия. Но в этот раз никто почему-то не передавал ему мяча.

Витя рассердился и, захватив мяч, повёл его напролом к воротам противника. Но тут раздался свисток.

Вася Новосёлов — он был неизменным судьёй на всех футбольных состязаниях — отобрал у него мяч и назначил штрафной удар. Витя заспорил, что это отсебятина и таких правил нет.

— За пререкания с судьёй удаляетесь с поля, — неумолимо объявил судья.

— С поля! Долой! — дружно закричали игроки.

— Плевал я на вашу лапотную команду! — фыркнул Витя и с независимым видом ушёл с площадки.

В другой раз Паша и Вася задержали Кораблёва в классе. Они загородили дверь и припёрли её стулом.

— Садись, Кораблёв, поговорим…

Витя с недоумением оглядел ребят.

— Садись, не робей! Драки больше не будет, — усмехнулся Паша. — На днях Ручьёва на комитет комсомола вызывают. И тебя, наверное, пригласят. Ты что говорить будешь? Напали на тебя, обидели?

— Как было, так и скажу, — глухо выдавил Витя, всё ещё не решаясь сесть за парту. — Не я первый в драку полез…

— Знаем мы, кто первый… — оборвал его Вася. — Ты лучше объясни: зачем Фёдора Семёновича оскорбил? Когда у него прощения просить будешь?

История с дракой приобрела для Кораблёва странный и непонятный оборот. С каждым днём всё больше и больше школьников не желало разговаривать с Витей.