— В смысле? — Спросил он скорее раздраженно, чем с недоумением.

— Думаю, этот урок пойдет тебе на пользу, — Продолжил Серафим.

— Что вы имеете ввиду? — Низкий, злой голос удивил самого Виктора, но менять тон почему-то не хотелось.

— Я видел, как ты сражаешься. Жизнь человеческая почти ничего для тебя не стоит. Не только чужая: думаю также ты, Санитар, относишься и к собственной. Ты преодолел свой страх, и пошел дальше. Не избегаешь смерти, но и не стремишься к ней. Ты принял ее, и осознал, что можешь погибнуть в любой момент. Поэтому в тебе все меньше и меньше страха. А значит — и сострадания к другим. Однако сейчас, ты познал не свою боль — но чужую.

— Оставьте свои проповеди для религиозных кретинов! — Прошипел парень ему в лицо. Он собирался добавить еще пару колкостей, но новый вопль Кристины остудил его пыл.

— То что ты чувствуешь называется ответственность, — Как ни в чем не бывало продолжил священник, вынимая бинт из заводской упаковки, — Думаю, для тебя это впервые в жизни. Чувство долга, обязанность перед обществом — все это ты считаешь пустым звуком, а отношения между родственниками все же не то. Но каким бы жестоким и равнодушным ты ни был — у тебя хватило благородства взять этого ребенка под свою опеку. Вы не родственники — это видно сразу. И тем не менее, ты защищал ее. Заботился. И сейчас тебя гложет чувство вины от того, что ты не смог ее уберечь. Что твоих сил оказалось недостаточно. Что ты сам подставил это дитя под пули, а теперь можешь потерять ее.

— Заткнись! — Виктор и сам не заметил, как отпустил хрупкие плечи своей спутницы, и шагнул к священнику. Быстрое, практически незаметное для глаза движение, и он сгреб монаха за грудки.

— Отстань от меня, поп! Просто вылечи ее, и я отплачу тебе. Но не лезь мне в голову, ублюдок!

Он оттолкнул его, и отвернулся, снова подойдя к лежащей без движения Кристине.

— Ты снова почувствовал страх смерти, верно? Но не своей, а доверившейся тебе девочки, — Как ни в чем не бывало продолжил Серафим, заканчивая перевязку.

— Да отстань ты от Санитара, монах! Чтоб тебя черти драли, даже мне это противно слушать! — Вступил в диалог разозлившийся Тедди.

— А, странный партнер нашего мечника. Ты ведь бессмертен, верно? — Под мягким, все понимающим взглядом медведь съежился и отвернулся, буркнув что-то себе под нос, — И ты, Санитар, подсознательно стал думать, что все небезразличные тебе люди такие же неуязвимые. За что и поплатился, — Неожиданно жестко, закончил он.

— Скажи прямо, что тебе хочется от меня услышать? Раскаяние? Злость? Крики о том, что я все еще человек? А может ты просто хочешь забрать ее к себе в Церковь? А что, кадр она очень перспективный! — Все это Виктор буквально прокричал в лицо собеседнику. А потом злость просто пропала. На смену ей пришло лишь моральное опустошение и безразличие.

В конце-концов, где-то монах и прав: Виктор действительно даже думать не мог, что с его спутниками может что-то случиться. А собственная смерть после стольких опасных ситуаций уже не вызывала опасений. В этом плане его образ мысли стал как у античных стоиков, с их "Жизнь не благо, смерть не зло".

— На самом деле я даже рад тому, как ты беспокоишься о своих спутниках, — Сообщил ему Серафим, укутывая Кристину тонкой простынкой, — Это значит, что ты еще не потерян для Господа. Человек, который умеет сострадать другим людям, всегда заслуживает второго шанса. Хорошо запомни то чувство, которое ты ощутил, глядя на страшные раны бедного чада. И не забывай его. Ведь другие люди тоже испытывают боль, страх, сомнения. И, конечно, дружбу, любовь и благодарность.

— Да уж, после твоей отповеди чувствую себя каким-то психом, — Криво усмехнулся Виктор. Однако внутри у него что-то сжалось, глядя в участливые глаза священника.

— Ты ходишь по грани. Я уже успел повидать несколько молодых людей, что отринули все человеческое в погоне за силой и властью.

— Так, стойте! — Только сейчас Санитар понял скрытый подтекст в словах о втором шансе, — То есть это что-то вроде спонтанной проверки? А если бы я бросил ее? Ну так, чисто гипотетически, — Парень поежился, глядя на суровые складки, выступившие на лице всегда мягкого монаха.

— Бешеных собак усыпляют, — С неподдельной грустью ответил ему Серафим, — А с силами, подобными твоим, это необходимо делать как можно раньше.

— Звучит логично, — Пожал плечами Виктор, затыкая ладонью встрепенувшегося напарника. Сам парень за собой настолько сильных изменений в характере не заметил. Но если вспомнить все его дела, то невольно начинают шевелиться волосы на затылке.

"Неужели я всегда был таким? Или все дело только в апокалипсисе вокруг?" — Санитар махнул рукой, решив разобраться со своим внутренним миром позже. Сперва надо убедиться в безопасности этого места и хорошенько выспаться.

Дверь напротив собеседников отворилась, и на пороге появился Коловрат. Судя по всему, он успел не только подготовить комнату, но и помыться: чистая одежда, мокрые волосы, расслабленное лицо.

— Все готово, кровать я перестелил. Прилепил еще "алерт" к изголовью, и налил воды в графин.

— Ты как всегда надежен и обстоятелен, — Кивнул ему монах, — Не мог бы ты еще и приготовить нам перекус, пока…

— Я и так это собирался сделать! — Нетерпеливо прервал его Коловрат, — Как раз выберу себе хреновуху позабористее.

— Это так необходимо? — Вздохнул Серафим.

— Ты же знаешь, я всегда надираюсь после тяжелого похода! — Важно ответил ему адепт Перуна.

— Мы еще не дошли обратно, — Напомнил ему монах, впрочем без особого энтузиазма. Судя по всему, подобный разговор уже имел место ранее, и каждый остался при своем.

— А мы пока уложим девочку спать, — Сказал, обращаясь к Санитару, священник.

— А? Да, конечно, — Оставаться бодрым становилось все труднее. Час — это максимум, на что его еще хватит.

Взявшись за ручки у ног и изголовья, двое игроков споро покатили кушетку в приготовленную Коловратом комнату.

Широкая, полутораспальная кровать в одном углу, небольшая дверца в санузел с другой стороны, пара шкафов, тумбочка, даже небольшой столик и холодильник: здесь было все необходимое для проживания.

— Сходи в душ, а я пока переодену ее, — Предложил Серафим, когда они осторожно перенесли раненую на кровать.

— Хорошо, — кивнул Виктор и на секунду вернулся в зал, чтобы забрать из рюкзака сменную одежду.

После водных процедур он однозначно почувствовал себя лучше. Исчезло то изматывающее напряжение последних дней, что не отпускало его ни днем ни ночью. Наверное, он подсознательно считал принятие душа чем-то, что можно делать только в абсолютной безопасности, и организм действительно расслабился. Такая вот психологическая разгрузка.

Выйдя из душа, парень получил в руки большой махровый халат, и несколько широких рубашек, что были ему слегка великоваты.

Монах уже успел переодеть Кристину, и осторожно прикрыл ее одеялом.

— Думаю, я смогу вылечить ее раны за пару дней, если будет на то воля Господа, — Он ободряюще похлопал Виктора по плечу и сам, в свою очередь, отправился в ванную.

— Санитар! — Осторожно позвал его оставленный на колченогом стуле медведь.

— Что тебе, Тедди?

— Помой меня! — Свистящим шепотом потребовал он.

Виктор против воли рассмеялся.

— Ладно, только не здесь. В общем зале я видел раковину.

Парень вышел из комнаты, и повертел головой, в поисках крана с водой.

Он оказался недалеко от пойманного монстра, рядом со столешницей и кухонными принадлежностями. Там уже вовсю хозяйничал Коловрат, а монстр смотрел на шинкованные овощи и шкворчащее мясо с тоской и нетерпением.

— Эм-м, можно я тут своего медведя помою? — Вежливо спросил он.

Коловрат вздрогнул, и чуть не оттяпал себе полпальца. Монстр рядом разочарованно заворчал.

— Твою мать! Не подкрадывайся так, салага. Я ведь мог и прирезать тебя от неожиданности.

— Прости, — Кротко ответил ему Виктор. Настроение после ванны у него было спокойное и чуточку меланхоличное.