Федор достал из верхнего ящика стола предмет и положил перед Дмитрием.
– Что это? – спросил тот.
– Коммуникатор. Сейчас их стали называть «смартфоны». Вполне рабочий. Я проверял, сеть ловит. Это одна из тех вещей, которые нашли в квартире Анны. Подозревали в клептомании, думали, что она потихоньку ворует такие игрушки в магазинах. Пока на нее не вышли наши и не опознали как джинна.
Дмитрий повертел в руках коммуникатор.
– Как он включается?
– Ага, я тоже не сразу понял. Вот так. – Федор показал. – А вот как им управлять. Видите, не нужен стилос. Все делается мизинцем…
– Какая это марка?
– В том-то и дело, что никакая. Такого не существует в природе. Я специально читал множество материалов по экзотам из нашей базы. Материализация – самый непонятный механизм применения Силы. Она занимает столько ресурсов Сумрака, что ни одно сознание не может с этим справиться. Потому все так и сложно. Механизм у них в подсознании, и они практически не могут им управлять. Максимум, что может джинн, – выполнить желание. Интровертированный джинн – свое, экстравертированный – чужое. Анна интроверт, вот поэтому я и удивляюсь, что она выбрала быть Светлой. А самые сильные джинны-материализаторы как раз дети. Просто у них… сознание не такое развитое. Зато с подсознанием все более чем в порядке. Только никакой экзот не делал вот такого, – Федор кивнул на коммуникатор в руках Дмитрия. – Нам сильно повезло, что она все-таки Светлая.
– Что это за штука? Как она ее сделала?
– В том и секрет. Джинны обычно не могут сказать, как именно они делают то, что делают. Подсознание – информационный канал, видимо, безграничной емкости. Возможно, они создают какой-то аналог нанороботов в Сумраке, которые саморазрушаются в тот момент, когда заканчивают свою работу. Дело не в этом. Джинн обычно точно знает, что будет. То есть ему требовалось бы представлять, как эта вещь работает, на каком принципе и так далее. Анна не знает.
– Тогда как же?..
Федор встал из-за стола, открыл шкаф, порылся в нем и извлек коробку. Обычная коробка из-под бумаги для ксерокса.
– Вот. – Федор вытащил глянцевый журнал. Пролистал его, нашел страницу и развернул перед Дмитрием. – Это статья о коммуникаторах будущего. Посмотрите на иллюстрации. Ничего не напоминает?
Еще бы. Очень даже напоминало.
– То есть она вычитала и захотела, чтобы у нее такой был?
– Возможно, даже не захотела, а просто подумала: вот бы мне! И все, дальше заработало само.
Федор опять запустил жилистую руку в коробку и вытянул альбом для рисования. Альбом выглядел взлохмаченным, обложка рассохлась и была покрыта пятнами краски.
– Она это называет «малярия». Что-то вроде автоматического письма, только в ее случае это рисунки. Посмотрите.
Дмитрий открыл первую страницу. Похоже на абстрактную живопись – цветные разводы акварели. Пролистнул дальше. Разводы продолжались, но как будто складывались в некую систему. А еще дальше, к середине альбома…
– Это же схема!
– Вот именно, схема. И вполне рабочая. Если бы на Анну первым вышел Дневной Дозор, там ни у кого бы не возникло сомнений немедленно запатентовать эту схему и начать большой бизнес. А у нас, понимаете ли, этика. Мы все еще думаем, стоит ли это делать без ее согласия. Без согласия четырнадцатилетней девочки, которая сама не знает, что творит и как.
– Она достает из книг?
– Среди Иных этот феномен впервые описала Корнелия Функе. Вам должно быть знакомо, вы же учитель литературы.
Дмитрий только кивнул. Функе работала с трудными подростками-Иными еще до его рождения. Хотя мир ее знал как обычную детскую писательницу.
– Только Анна не может материализовать живое существо, я думаю, – сказал Федор. – Зато она при известном терпении могла бы сделать, например… звездолет. Или машину времени. По крайней мере вытащить из книги воспроизводимый принцип работы.
Дмитрий долистал альбом до конца.
– А теперь вы мне скажите. – Федор наклонился к Дрееру через стол. – Что она натворила? Вы бы не пришли сюда ради оценок. Что она материализовала?
– Не знаю, – честно признался Дмитрий. – Что-то.
На столе Козлова резко и неприятно запиликал телефон. Федор снял трубку. Нахмурился. Бросил, вставая:
– Посидите здесь.
Вышел дозорный не через дверь в комнату с воздушными креслами, а через противоположную. Дмитрий подумал, что у них тут, наверное, все кабинеты имеют два выхода на всякий случай, так и идут анфиладой. В старых дореволюционных домах такая планировка встречалась нередко.
Дреер остался один. Повертел в руках коммуникатор. К названию «смартфон» еще не привык. У него и мобильник-то, если честно, появился не так давно, уже после инициации. Раньше как-то обходился, говорил, не хочет чувствовать себя на привязи. А на самом деле не мог принять внутри, что теперь может свободно пользоваться вещицей, еще в годы его студенчества доступной лишь «новым русским».
Но его мобильник был с кнопками, а этот без. Козлов успел показать, как им пользоваться. Надо же, как в фантастических фильмах, окна раскрываются от движения пальца. Неужели через несколько лет все такие будут? Ведь и стационарные телефоны с дисками уже почти не найдешь.
Да ладно бы еще, что без кнопок. Аппарат был прозрачным, сквозь него легко можно было разглядывать предметы. Где у него все узлы, где микросхемы? Вот сим-карту – ее да, видно. Аккумулятор-то где?
Дмитрий так заигрался с мобильником, что едва не пропустил момент, как в комнате снова появился Козлов.
– Еще одно, – сказал тот.
– У школы? – поднял голову Дреер.
– Недалеко, – ответил Козлов. – Только что сообщили. Может быть, конечно, просто бродячая собака. Бывают ложные вызовы. Я сейчас еду.
– Пострадавшие? – быстро спросил Дреер.
– Пожилая женщина с ребенком. Бабушка внучку домой вела. Сейчас в больнице. Тут, рядом с нами.
– Что? – Дреер встал.
– Нужно проверить. – Козлов уловил изменение в тоне его голоса. – «Дикари» так еще не нападали.
– Подождите, – сказал Дреер. – Вы определили Голубеву к нам. До этого ведь не было никаких нападений, никаких «дикарей»?
Козлов замер, глядя на невысокого Дреера сверху вниз.
– Вы что, думаете… – Дозорный осекся. – Вы… ради этого пришли? Девочка как-то замешана? Но ведь она Светлая!
– У меня ничего определенного, – сказал Дмитрий. – Одни догадки. Но вы же сказали, она джинн, который исполняет свои желания. И сам не знает как.
– Значит, все-таки школа. – Козлов покачал бритой головой. – Плохо.
– Слушайте… – Дреер положил коммуникатор на стол. – Вы могли бы взять их и не причинить вреда? Просто изловить оборотней? Заклинание Морфей какое-нибудь или еще что?
– А вы их видели? – опять нахмурился Козлов.
– Что-то видел, – сказал Дреер. – Что – не знаю. Я не уверен, что это оборотни. Я не уверен, что это вообще Иные.
– Мы выезжаем группой в окрестности школы. Все, что за территорией, в нашей… – Козлов как будто подбирал нужное слово, – компетенции. Чертовы правила!
– Вы можете провесить портал в школу? – спросил Дреер. – Отправьте меня туда. Я не знаю, что и как, но дети могут пострадать. Один уже пострадал.
Козлов посмотрел недоуменно. Дмитрий понял, что сболтнул лишнего: Ночной Дозор был не в курсе происшествия со Стригалем.
– Я все объясню, – поспешно заговорил Дмитрий. – У вас сейчас ничего нет. Я ничего не говорил, и если надо, то все буду отрицать. Даже вам, дозорным, нужны улики, правда?
Дрееру показалось, что Козлов выбирает, что лучше: предъявить ему что-нибудь, использовать магию или просто заехать между глаз.
Точно так же сам Дмитрий собирался заехать Стригалю.
– Давайте так: вы перебросите меня в школу. Я отзвонюсь в течение часа. Если не отзвонюсь – направляйте туда хоть боевую группу. Хоть вторгайтесь на территорию!
– А зачем портал? – задал вопрос Козлов.
– Не хочу идти… лесом, – честно сказал Дмитрий.
– Вот что, – ответил Козлов. – Портал я провесить не могу. Ресурсов не хватит. Мы сейчас садимся в мою машину и едем к вам. Я высаживаю и жду за территорией. Если что-то начнется, вызываю подкрепление.
