– Тогда я тоже напишу рапорт. Куратор от местной ячейки Инквизиции угрожает старшему по группе, который подчиняется непосредственно Европейскому Бюро. Слепки памяти и ауры прилагаются.
– Европейское, говоришь? Читай!
Александр небрежно щелкнул пальцами, в воздухе обрисовался мерцающий свиток и тут же развернулся. По витиеватым строкам бежали искры, подсвечивая буквы, словно текст песни в караоке. Обычно так раскрывается Великий Договор. Куратор сделал еще один жест, как будто мягко подталкивал невесомый документ. Развернутый свиток поднялся над его головой и подплыл к Дмитрию, остановившись на расстоянии вытянутой руки.
Младший надзиратель внимательно и неторопливо изучил все от начала до конца. Спешить было некуда, наоборот, следовало тянуть время.
Если бы документ был напечатан на бумаге, то получилась бы всем бумагам бумага. Похлеще той, что требовал профессор Преображенский в управу на Швондера. Фактическая! Настоящая! Броня! Почти такая же, как выданная кардиналом Ришелье известной литературной героине. Только для Александра кардинал сделал бы поправку: «Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и во имя Договора».
В общем, это была первая реальная индульгенция, увиденная Дмитрием.
Подпись он не сумел разобрать, зато печать узнал. От Европейского Бюро печать. Большая. Круглая. Подлинная, не спутаешь.
– Прочитал? – осведомился Александр.
Индульгенция неожиданно погасла, как будто Александр нажал какой-то сумрачный тумблер и обесточил подсветку.
– Ты переходишь в мое непосредственное подчинение! Твой первый приказ – принеси все, что сотворила девочка.
– Я должен поставить в известность свое прежнее руководство, старшего надзирателя Лихарева, – лучшее, что нашел сказать Дмитрий.
– Нет необходимости. Ты перейдешь обратно в его подчинение, как только будут переданы и оформлены все артефакты. Согласия руководства Надзора не требуется.
«Как я не спрашивал согласия водителя, – подумал Дмитрий. – Все у нас так. Во имя Договора».
– Выполняйте приказ, инквизитор Дреер!
– Вы сказали: все, что сотворила девочка? – Дмитрий тоже перешел на официальный тон.
– Не играй словами. – Александр вернулся к своей обычной манере разговора. – Книга наверху, сыворотка при девочке. Если ты попытаешься это все спрятать или уничтожить, я, во-первых, пойму, а во-вторых, не позволю.
– Я буду жаловаться. Инквизиция не вправе привлекать детей к операциям.
– Твое право. Пиши, жалуйся. Но сейчас – выполняй. Хотя… – Александр задумался, взглянул для чего-то в окно, разделенное рамой на шесть сегментов. – Приказ отменяется.
– Что? – Дмитрий даже перегнулся через перила.
– Оставайся здесь и охраняй периметр. Книгу я возьму сам.
«Он уже тут был, – подумал Дреер. – Иначе не провесил бы портал, а вошел через дверь, как мы».
Больше всего Дмитрий испугался, что куратор теперь откроет портал наверх. Но нет, Александр легко запрыгнул на лестницу, перемахнув через перила, и стал подниматься.
Тогда Дреер двинул на него «пресс». Вернее, поставил, как барьер.
– Ты в своем уме? – поднял брови домиком Александр.
– Вы тоже можете жаловаться, Инквизитор. Но сейчас ответственный за детей я, и отменить это может лишь мой непосредственный начальник Лихарев Виктор Палыч. Или директор школы Сорокин Эдуард Сергеевич. Обратитесь к кому-то из них.
Что же она там тянет, неслось в голове. Рвет книгу на страницы, что ли? Спускает по кусочкам в трубы?
Мысли Дмитрий старался закрывать, но иллюзий не питал.
– Это внутренний Трибунал, Дреер, – нехорошо усмехнулся Александр. – Слепки памяти и ауры прилагаются.
Еще до того, как Александр договорил, магический барьер упал. Что применил Александр, бывший словесник так и не понял. Но его силовая «стена» как будто рассыпалась, раздробленная на песчинки.
– С дороги! – Александр стремительно пошел вверх.
Из пальцев куратора тянулись, переливаясь, разноцветные жгуты. Александр явно намеревался смахнуть ими Дреера с лестницы. Выброс в окно был тоже вероятен.
Только Дмитрий успел опустить «щит мага». Силы у него пока хватало.
– Нападение на сотрудника Инквизиции, – прокомментировал Дмитрий. – Внутренний Трибунал.
Жгуты окружили его, но не могли прорваться сквозь «щит», как нежить, по легендам, не могла бы проникнуть за очерченный мелом круг. Дмитрий, не теряя времени даром, пустил сверху «щита мага» еще и Сферу Отрицания. Жгуты быстренько утянулись обратно, хотя парочку Сфера успела съесть. Она не отбивала магию, а впитывала, точно губка.
– Ты что, надеешься победить? – Александр, казалось, готов был даже рассмеяться.
– Нет, конечно, – честно ответил Дмитрий. – Но есть разные варианты.
– Какие, если не секрет?
– Думаю, на что потратить Силу, пока ты ломаешь «щит». Можно орать песни на весь эфир. Сбегутся ваши, получит сигнал Лихо. Начнется разбирательство, меня выпрут из Инквизиции, может, даже срок дадут – без магии жить. Но пока доберутся до девочки, книги уже не будет. Или можно просто стоять тут столбом, отбивать крученые фаерболы и ждать. Нет книги – нет проблемы. Слепки памяти можно делать сколько угодно. «Фуаран» я в глаза не видел.
Дмитрий даже небрежно облокотился на перила.
– Ты не понял, – сказал Александр. – Индульгенция позволяет не оставить от тебя мокрого места. Закатать навечно в Саркофаг Времен или сгноить в Сумраке. Без всякого разбирательства.
– Жалко, что ты не был у нас в школе. Там у директора много портретов висит в кабинете. Если я тебя пропущу, на некоторые смотреть больше не смогу. Да что там – на все.
– Смотреть ты скоро и так ни на кого не сможешь…
– Печальны были наши встречи, – процитировал Дмитрий. – Его улыбка, чудный взгляд, его язвительные речи вливали в душу хладный яд…
– Ладно, – сказал Александр. – Ломать «щит», говоришь. Можно было бы и поломать. Только зачем? Сам снимешь.
Он зажег на ладони «светлячок», подбросил в воздух. Дмитрий заметил, как поднимается со ступеней тень Александра, накрывает и куратора, и его самого.
…На втором слое Сумрака внутреннее убранство башни изменилось. Теперь она как будто была не водонапорной, а жилой, старинной, с галереями и шершавыми, неровными камнями стен. Окна вытянулись и сузились, обрели стрельчатые завершения. На стенах появились незажженные факелы.
Лестница осталась деревянной, только стала еще более ветхой.
Александр чуть улыбнулся, снова щелкнул пальцами. Ближний факел вспыхнул, по стенам заметались тени, одна опять сорвалась, превратилась в объемную, и Дмитрий не вовремя еще раз вспомнил начало истории про Питера Пэна и Венди…
…А на третьем слое Сумрака башни не было вообще. Дмитрий стоял в развилке гигантского дерева и вместо лестничных перил держался за сук. Александр свободно расположился на толстенной ветви в развилке пониже. Кругом, как надзиратель ни вертел головой, виднелись лишь сплетения стволов и ветвей. Они заполняли весь мир.
– Всплыть отсюда можно только со мной, – сообщил Александр. – И Сила расходуется быстрее.
– Сегодня меня уже один пытался так утопить.
– Утопить? Да, похоже. Представь, что ты в бочке, из которой медленно уходит воздух…
Ветви задвигались, ствол под ногами ходил ходуном, как будто за пределами этого Мирового Древа забушевала буря.
– «Щит мага» защищает от чего угодно волшебного, – спокойно объяснил Александр. – Но воздух он не задержит. А Сфера Отрицания проглотит чужую магию, поэтому мы не станем ее касаться, а возведем сверху еще Сферу. Теперь быстро откачиваем дыхательную смесь за счет перепада давления. Никакой магии, сплошная физика. Она везде работает, и в Африке, и в Индии, и в Сумраке. Нет, душить тебя никто не собирается. Просто задыхаться и одновременно поддерживать «щит» не может никто, даже я…
Дреер постарался дышать часто-часто, он где-то слышал, что так легкие вентилируются лучше. Впрочем, в открытом космосе это вряд ли поможет.
