– Ладно уж, поехали. Печки в «газиках» завсегда неважнецкие были, да и незачем бензин зазря жечь. Стало быть, в городе транспорт бегает?

– Насилу нашел! – отмахнулся дозорный. – Ни одной машины на ходу! Викентий возит заместителя первого секретаря райкома. Гараж, сами понимаете, теплый, передвижению районного руководства морозы не должны становиться помехой. Пришлось позаимствовать автомобиль вместе с водителем.

– А своими, значит, пока не обзавелся?

Угорь сразу загрустил. Похоже, вступать в Дозор городские Светлые не спешили. Возможно, поэтому дозорный напоминал выжатый лимон – везде и всюду сам, один. Денисов сжалился:

– А давай-ка мы не в кабинет, а домой ко мне поедем, а? Время к обеду, Людмила – жена моя – горячим нас накормит. Небось соскучился по домашней еде? Или ты у себя в городе энто дело уже наладил? – Участковый тут же прикусил язык, поняв, что снова ударил по больному.

– Федор Кузьмич, давайте сперва с делами разберемся, а там видно будет. Хорошо?

– Хозяин – барин, – пожал плечами Денисов. – Ну, тогда начинай, что ж время терять…

– Сперва вы мне расскажите, как тут у вас. Этот молодой человек… У той истории были последствия?

Денисов помолчал, пошевелил раздумчиво бровями и, глядя в окошко на холм за рекой, медленно проговорил:

– Последствия такие, что сегодня энтот молодой человек с Катериной заявление на регистрацию брака подали. Через полчаса после энтого Николай так запугал продавщицу в магазине, что она принялась своими силами вычислять вурдалаков в родном селе. А ишшо через пару часов он в одиночку отправился на собственноручно починенном тракторе вызволять людей из тайги. – То ли померещилось, то ли действительно по заснеженному склону холма едва заметно ползла черная точка. – Но ты не бери в голову, р-руководитель, энто просто день сегодня такой. Обычно же молодой человек ударно работает в своем колхозе, а в нашем только вечера проводит.

– Весело! – подумав, оценил сказанное Угорь.

– Вот и я говорю, сегодня – сплошные леденцы с чесноком.

– Что?

– Да энто я так, о своем. Ну-ка, останови-ка тут! Я быстро.

Хлопнув дверцей, участковый пробежался по тропинке, ведущей к ближайшей избе, потопал на крыльце, сбивая снег с валенок, исчез в сенях, но буквально через минуту появился снова. Кулька в его руках уже не было.

– Порядок! – вернувшись, улыбнулся он. – И сразу вроде как на душе радостнее стало.

– Этот Николай… – продолжил тему дозорный. – С ним уже побеседовали?

– Темные-то? Насколько я понимаю, нет. Ты приходи на свадьбу – и сам убедишься, и я буду рад тебя видеть за столом.

– Я подумаю. Мы ведь уже приехали?

Угорь нервно прохаживался по кабинету участкового оперуполномоченного, время от времени натыкаясь на поставленную в центре табуретку. Усатый Викентий умиротворенно дрых за столом Денисова. Сам же хозяин кабинета, присев на корточки, неторопливо помешивал кочергой шкворчащие смолой поленья и внимательно слушал рассказ дозорного.

– Фирсову инициировали в прошлом году, когда ей было уже пятьдесят два. Конечно, я могу представить, каково это – понять, что ты могла сохранить молодость и красоту, если бы узнала о своих возможностях лет на двадцать раньше. Знаете, ее ведь совсем не снимали в последнее время. А раньше, сразу после войны, помните, сколько поклонников у нее было? Такие фильмы, такие роли! Даже я в то время… Впрочем, отвлекся… Она вступила в Дневной Дозор, занялась бумажной работой в областном архиве Темных, но скоро поняла, что заслужить право на магическое омоложение сможет только через пару веков – настолько малы и невостребованы ее способности. А ходить постоянно под «марафетом» или «паранджой» силенок ей не хватало. Она бы и смирилась, наверное, но тут откуда ни возьмись появляется молодой человек, влюбленный в актрису еще с тех пор, как с одноклассниками с уроков на утренние киносеансы сбегал. Причем появление его – поступок осознанный: окончил институт, прошел ординатуру и только после этого принялся разыскивать предмет обожания, чтобы, значит, предстать перед Фирсовой уже состоявшимся мужчиной, а не желторотым юнцом без образования, без профессии, без опыта. Она его поначалу-то всерьез не восприняла, даже, можно сказать, внимания на него не обратила, так как уже привыкла выбирать себе любовников сама, используя вдобавок к природной своей красоте допустимые по квоте чары. И была, следует признать, даже слишком разборчива – директор филармонии, главный конструктор станкостроительного завода, знаменитый ученый-полярник. А тут – всего лишь врач-окулист, без имени и особых перспектив. Но уж больно красиво Сергей ухаживал! Букеты, письма в стихах, билеты на концерты, черешня посреди зимы… Какой женщине это не понравится? А Фирсову еще и то покорило, что не она его соблазняла, применяя штучки из арсенала ведьм, а он ее добивался – как в те времена, когда она была молода и популярна, когда толпы поклонников не давали проходу. Так или иначе, они стали сожительствовать, но Сергею и этого было мало. Он хотел, чтобы все было как у людей. В смысле, по-людски, по-человечески, правильно: загс, штамп в паспорте, общая фамилия – короче, настоящей семьи ему хотелось…

«Ишь ты, как красиво рассказывает! Прямо как в книжке, – подумал Денисов, ожидавший от оперативника сухого, сжатого отчета, а никак не любовной истории, и вдруг сообразил: – Да ведь он его оправдывает! Досадует из-за того, что такой хороший, светлый парень сошелся с Темной ведьмой, – вот и ищет ему оправдание, вот и украшает свой рассказ ненужной романтикой!»

А Угорь и сам не понимал, отчего вдруг так разговорился. Ведь ехал сюда действительно всего лишь проконсультироваться, а принялся выкладывать все подряд… Дозорный даже проверил, не использовал ли добродушный деревенский маг против него какую-нибудь «энкавэдэшку», «Сократа» или еще что-то из списка заклятий, вызывающих непреодолимое желание выболтать все известное. Проверил – и сам же устыдился. Нет, никакого воздействия, просто, видимо, был участковый таким человеком, с которым хотелось поделиться наболевшим.

– Семья, – продолжал он, не прекращая свое нервное хождение по кабинету, – семья в планы Фирсовой никогда до этого не входила. Поездки, бурные романы на съемочной площадке, легкая жизнь вне съемок – с чего бы такой женщине обременять себя семейными обязательствами? Откладывала и откладывала на потом. А когда сказка кончилась, оказалось, что и претендентов вокруг не осталось, и детьми обзаводиться поздно. После инициализации появился шанс либо прибиться под крылышко могущественному магу, либо очаровать высокопоставленного человека – и некоторое время существовать безбедно и беззаботно. Но она, ставшая ведьмой не так давно, все еще оставалась слишком человеком, слишком бабой, чтобы забыть разницу между «жить» и «существовать», чтобы перестать мечтать о настоящих чувствах, настоящей семье… Как-то пафосно получилось, да? Ну, суть, думаю, вы уловили. Сергей не мог предложить ей роскошные апартаменты и заграничные шмотки, зато готов был пожертвовать ради нее чем угодно. И когда Фирсова привела свой последний аргумент – что она по возрасту ему не в жены, а в матери годится, – он ответил, что полжизни шел к ней, а вторую половину жизни хотел бы отдать за то, чтобы быть с нею. Ну, мужчины часто такое говорят, особо не задумываясь об истинном смысле. Но ей легко было прочитать, насколько он искренен, насколько готов действительно идти до конца. Собрав в одну кучу его слова, а также факты и заклинания, ставшие известными ей благодаря работе в архиве, Фирсова оформила все это во вполне осуществимый замысел и с готовым планом отправилась на поклон к Аесарону.

Денисов, как раз поднявшийся с корточек, чтобы размять затекшие конечности, с интересом посмотрел на дозорного.

– А что, Аесарон теперь главный в области?

– Берите выше – в трех сопредельных областях, – механически ответил Угорь, но тут же прекратил свой нервный бег и с удивлением поднял глаза на участкового: – Знакомы?