– Но куда вы направляетесь? – спросил Лиет. – Какие у вас планы?

– Я отправляюсь на Икс.

Нельзя сказать, что барон хладнокровно воспринял весть о поступке своего сводного брата.

В космопорту Харко-Сити специальные команды грузили в личный фрегат барона необходимые материалы и припасы, а персонал, который должен был сопровождать барона в поездке на Арракис, был уже на борту, ожидая вылета. Для того чтобы операции с пряностью шли гладко, Владимир Харконнен был вынужден по несколько месяцев кряду проводить в этой проклятой дыре, чтобы держать в страхе распоясавшихся контрабандистов и непокорных фрименов. После того вреда, который причинил экономике Арракиса Абульурд, потребовались годы, чтобы снова превратить самую важную для хозяйства империи планету в машину по производству денег. Доходы Дома теперь непрестанно росли.

И вот теперь, когда казалось, что все идет как по маслу, барону придется заниматься еще и этим! Абульурд, при всей своей тупости, обладал каким-то сверхъестественным талантом каждый раз делать какую-то выдающуюся глупость.

Питер де Фриз, чувствуя, что господин не в духе, приблизился к нему своей танцующей походкой, желая помочь или сделать вид, что хочет помочь. Однако по опыту Питер знал, что к барону не надо подходить слишком близко. Он и так сумел прожить при дворе барона Харконнена дольше, чем все ментаты, которые служили здесь прежде, избегая опасного гнева хозяина. В старые годы сухощавый и мускулистый барон Харконнен славился своим умением бросаться на не угодившего ему слугу с быстротой кобры и наносить смертельный удар в горло. Но теперь хозяин растолстел, стал неуклюжим и неповоротливым, и де Фриз мог легко увернуться от него на любом расстоянии.

Кипевший гневом барон сидел в бухгалтерском зале своего каменного Убежища. Овальный, из черного плаза стол, за которым он расположился, был отполирован так, что по нему можно было кататься на коньках. На углу стола высился исполинский глобус Арракиса, вещь, которую любое благородное семейство стремилось бы выставить напоказ. Однако барон не выставлял дорогую игрушку ни перед членами Ландсраада, ни на празднествах, где собиралась знать; он предпочитал наслаждаться красивой вещью наедине с собой.

– Питер, что мне делать? – Он жестом указал на цилиндры сообщений, которые только что доставил ему курьер. – Корпорация ОСПЧТ требует объяснений, предупреждая меня в весьма недвусмысленных выражениях о недопустимости уменьшения экспорта китового меха с Ланкивейля, несмотря на, как они выражаются, «изменения в управлении».

Барон недовольно фыркнул.

– Словно я собираюсь уменьшать наши квоты! Они хотят напомнить мне, что производство пряности на Арракисе – не единственная отрасль экономики, за которую отвечает Дом Харконненов. Они угрожают отозвать мои полномочия директора ОСПЧТ, если я не сумею выполнить взятых на себя обязательств.

Неуловимым движением кисти барон швырнул медный цилиндр в стену с такой силой, что на камне осталась едва заметная царапина.

Владимир Харконнен взял в руку второй цилиндр.

– Император Шаддам интересуется, по какой причине мой сводный брат отказался от своего родового имени Харконнен и взял управление подобластью на себя.

Второй цилиндр последовал за первым. На этот раз удар оказался еще более звонким, под первой белой отметиной появилась другая. Барон взял третий цилиндр.

– Грумманский Дом Моритани предлагает открытую военную помощь в случае, если я прибегну к силовой акции. – В стену полетел и третий цилиндр. – Дом Ришезов, Дом Мутелли – все интригуют, и все хихикают у меня за спиной!

Он продолжал швырять цилиндры с посланиями до тех пор, пока совершенно не очистил стол. Один из цилиндров Харконнен бросил в ментата, но де Фриз ловко поймал его.

– Вы не вскрыли этот цилиндр, мой барон.

– Отлично, можешь сделать это за меня. Вероятно, в нем то же, что и в остальных.

– Конечно. – Своим длинным ногтем ментат сорвал печать, снял крышку и извлек из цилиндра свернутый кусок специальной сверхпрочной бумаги, пробежал глазами текст и нервно облизнул губы. – Ах, это от нашего оперативного сотрудника на Каладане.

Барон от неожиданности приподнялся на месте.

– Надеюсь, в этом сообщении хорошие новости? Де Фриз, улыбаясь, вслух прочел шифровку:

– Кьяра извиняется за долгое молчание. Ей только теперь выдалась возможность послать сообщение, но она достигла успеха и сумела настроить наложницу Каплею Верниус против герцога.

– Ну вот это хоть что-то. – Барон от удовольствия потер свой жирный подбородок. – Я бы предпочел, правда, услышать весть об убийстве Лето. Это была бы по-настоящему хорошая новость.

– Кьяра тоже имеет свои предпочтения в выборе средств и в темпе исполнения приказов. – Буквы на бумаге исчезли, и де Фриз, скомкав листок, отбросил его в сторону вместе с цилиндром. – Мы не можем знать, как далеко она зайдет, милорд, поскольку у нее есть некоторые.., особенности.., э-э.., в королевском смысле. Шпионить – это одно, а убить – совсем другое. И учтите, что Кьяра – единственный агент, которого мы сумели внедрить, усыпив бдительность Туфира Гавата.

– Верно, верно, – произнес барон. Они с Питером уже обсуждали эту тему. Барон поднялся из-за стола. – По крайней мере нам удалось бросить щепотку песка в глаз этого герцога.

– Не можем ли мы сделать нечто большее с Абульурдом? Подвешенный на суспензории, барон не рассчитал силы своих рук и едва не взлетел в воздух, оттолкнувшись от стола. Ментат мудро воздержался от комментариев по этому поводу и начал прокручивать в голове данные, чтобы выдать господину полный ментатский анализ сложившейся ситуации.

– Возможно, – ответил барон, побагровев. – Ты же знаешь, что старший брат Абульурда, Маротин, был идиотом. В буквальном смысле этого слова. У него изо рта текли слюни, и он был не в состоянии самостоятельно одеваться, хотя его мать тряслась над ним так, словно этот выродок стоил дороже тех средств, которые затрачивались на то, чтобы сохранить ему жизнь.

Толстое лицо барона пошло красными пятнами.

– Теперь мне кажется, что и Абульурд такой же поврежденный умом кретин, правда, его помешательство не так заметно. – Барон стукнул ладонью по столу, оставив на полированной поверхности отпечаток потной пятерни. Впрочем, пятно скоро сотрется: мебель была снабжена системой самоочистки.

– Я даже не знал, что его сучка Эмми снова беременна. Теперь у него появился еще один сын – милый мальчик, которого этот идиот лишил его прирожденных прав. – Барон недоуменно покачал головой. – Ты же понимаешь, что этот мальчик мог стать наследником, будущим главой Дома Харконненов, а его глупый отец одним махом уничтожил такую возможность.

Видя гнев патрона, де Фриз предусмотрительно отошел подальше, за противоположный край стола.

– Милорд, насколько я могу судить, Абульурд ни в чем не нарушил ни дух, ни букву закона. Согласно правилам Ландсраада, ему разрешено обращаться с требованиями и получать разрешения таких вещей, которые мы никогда не смогли бы предусмотреть. Мы думаем, что он поступил не мудро, но он был в своем праве, как представитель части Дома Харконненов, – Я – Дом Харконненов, – взревел барон. – У него нет никаких прав, если я не предоставлю их ему.

Владимир Харконнен обошел стол, и де Фриз застыл на месте, парализованный страхом. Барон мог убить его. Но вместо этого хозяин направился к выходу из зала.

– Мы идем к Раббану, – сказал он.

Они прошли через анфиладу гулких сводчатых залов Убежища и вошли в просторную кабину лифта, который спустил их из остроконечной башни Убежища в зал с крытой ареной. Глоссу Раббан надзирал за работой гвардейцев, готовивших арену к бою гладиаторов – забаве, которой барон неукоснительно предавался перед каждой своей поездкой на Арракис.