– Меч старого герцога! Вы одалживаете его мне?

– Я отдаю его тебе, мой друг. Помнишь, как я застал тебя в оружейном зале после того, как мой отец погиб на арене? Ты взял со стены именно этот меч, правда, тогда он был размером с тебя, но теперь ты вырос, и он – твой.

Дункан молчал, не находя слов для выражения переполнявшей его благодарности.

Лето окинул Айдахо оценивающим взглядом.

– Я думаю, что отец, если бы остался жив и видел тебя сейчас, сам бы отдал тебе свой меч. Ты вырос, Дункан Айдахо, – и ты достоин герцогского меча.

– Доброе утро, – раздался веселый голос. Во двор вошел принц Ромбур Верниус, с заспанными глазами, но уже одетый. Рубин в кольце на правой руке принца горел ярко-красным пламенем. Сестра принца, Кайлея, шла рядом с братом, ее медно-рыжие волосы были схвачены на затылке золотой застежкой. Ромбур взглянул на меч, увидел слезы, готовые потечь из глаз Дункана.

– Что здесь происходит?

– Я вручил Дункану прощальный подарок. Ромбур свистнул.

– Неплохо для конюха.

– Возможно, подарок действительно слишком ценный, – сказал Айдахо, глядя в глаза Лето. Айдахо посмотрел на меч, потом вперил пылающий взгляд в Ромбура. – Я никогда больше не вернусь в конюшню, принц Верниус. Когда вы увидите меня в следующий раз, я буду Оружейным Мастером.

– Меч твой, Дункан, – твердо произнес Лето. – Мы не будем больше обсуждать этот вопрос.

– Как прикажете, мой герцог. – Дункан поклонился. – Прошу прощения, но мне надо собираться в дорогу.

Он повернулся и широким шагом пересек двор.

Ромбур и Кайлея сели за стол, где для них уже были приготовлены тарелки с едой. Кайлея улыбнулась Лето, но в улыбке не было обычной теплоты. Все прошедшие годы Кайлея и Лето ходили друг около друга словно на цыпочках, соблюдая некий романтический ритуал ухаживания, однако герцог не желал сближения, поглощенный своими политическими заботами. Он обязан жениться на дочери могущественного Великого Дома. Это убеждение буквально вбил в сына старый герцог. На Лето лежит огромная ответственность за судьбу народа Каладана. Они с Кайлеей только один раз взялись за руки. Лето даже ни разу не поцеловал девушку за все прошедшие годы.

Понизив голос, Кайлея сказала:

– Это меч твоего отца, Лето? Он же имеет невероятную ценность.

– Это только предмет, Кайлея. Для Дункана он значит гораздо больше, чем для меня. Мне не нужен меч, чтобы хранить память об отце.

Потом Лето обратил внимание на светлую щетину, которой заросли щеки Ромбура. Это делало молодого Верниуса больше похожим на рыбака, чем на принца.

– Когда ты последний раз брился, друг мой?

– Черти Вермилиона! Какая разница, как я выгляжу? – Он отхлебнул из стакана цидритный сок, скривил губы от кислоты. – Я как будто не планировал важных дел.

Кайлея, которая быстро и спокойно ела, подняла голову и окинула брата изучающим взглядом, потом опустила голову, выразив этим свое неодобрение.

Лето посмотрел на Ромбура через стол. Лицо принца до сих пор сохранило юношескую округлость, но карие глаза смотрели без всякого выражения, их хозяин был охвачен печалью по утраченному Дому, по убитой матери, по без вести пропавшему отцу. Теперь только он и Кайлея остались от некогда великой владетельной семьи.

– Да, пожалуй, это действительно не имеет никакого значения, – согласился с принцем Лето. – У нас сегодня нет государственных дел, и мы не собираемся с визитом в блистательный Кайтэйн. В самом деле, почему бы тебе не перестать и мыться? – Лето поковырял ложкой в рисовом пудинге. Голос его стал жестким. – Тем не менее ты остаешься членом моего двора и самым доверенным моим советником. Надеюсь, что ты теперь способен разработать план, как вернуть свои потерянные владения и свое высокое положение.

Как постоянное напоминание о славных днях, когда род Верниусов правил машинным миром Икса, Ромбур носил на всех своих рубашках пурпурно-медный завиток, герб своего рода. Сейчас на Ромбуре была измятая рубашка, которую давно следовало постирать.

– Лето, если бы у меня была хоть какая-то мысль о том, как освободить Икс, я улетел бы отсюда первым же лайнером и сделал попытку. – Принц пришел в сильное волнение. – Тлейлаксы окружили Икс непроницаемым заслоном. Ты хочешь, чтобы Туфир Гават послал еще шпионов? Трое из них так и не нашли вход в подземный город, а последние двое вообще пропали без следа.

Он сжал кулак.

– Я должен надеяться только на то, что остались верные иксианцы, которые сражаются под землей и скоро свергнут гнет пришельцев. Надеюсь, что все кончится хорошо.

– Ты оптимист, мой друг, – саркастическим тоном произнес Лето.

Кайлея с отвращением посмотрела на еду и заговорила:

– Прошло двенадцать лет, Ромбур. Сколько времени потребуется для того, чтобы все устроилось само собой, как по мановению волшебной палочки?

Чувствуя неловкость, ее брат попытался сменить тему:

– Вы слышали, что жена Шаддама родила ему третью дочь? Кайлея фыркнула:

– Зная Шаддама, могу сказать, что он наверняка недоволен тем, что жена не родила ему наследника престола. Лето отказался принять эту негативную мысль.

– Напротив, может быть, он в полном экстазе, Кайлея. Кроме того, его жена уже не слишком молода. Он повернулся к Ромбуру:

– Все это заставляет меня напомнить, что тебе пора выбрать себе жену.

– Чтобы она следила за моей чистотой и напоминала, что надо бриться?

– Для того чтобы заново основать ваш Дом. Продолжить родословную Верниусов наследником в изгнании.

Кайлея была уже готова что-то сказать, но передумала и промолчала. Она покончила с дыней и откусила кусок поджаренного хлебца. После этого она извинилась и встала из-за стола.

Последовало долгое молчание, из глаз принца потекли слезы, капая на стол с его щек. Смутившись, он торопливо вытер глаза.

– Да, я и сам об этом думал. Как ты догадался?

– Ты сам мне об этом сказал после того, как мы с тобой один раз выпили пару бутылок вина.

– Все это сплошное сумасшествие. Мой Дом мертв, а Икс в руках фанатиков.

– Именно поэтому ты должен основать Малый Дом на Каладане, завести семью. Мы можем подумать, какую промышленность можно здесь создать, что для этого нужно. Кайлея – очень деловая женщина, а я обеспечу необходимые ресурсы.

Ромбур в ответ рассмеялся, но к веселью примешивалась горечь.

– Мое достояние всегда будет и твоим достоянием, герцог Лето Атрейдес. Нет, я лучше останусь здесь, буду защищать твой тыл, пока ты не раздал весь замок.

Лето, не улыбнувшись, кивнул, и друзья обменялись хлопками ладонями, которые заменяли в империи рукопожатие.

Однообразные, монотонные дни. Харконненовский патруль из трех человек совершал дежурный облет пустыни с золотистыми, вспухающими среди песков дюнами по привычному тысячекилометровому маршруту. Даже маленький бурун пыли в этом беспощадном ландшафте вызывал необычное волнение.

Патрульные заложили вираж на своем бронированном орнитоптере, облетели горы, потом полетели к югу над бескрайними плоскогорьями и равнинами. Глоссу Раббан, племянник барона и временный правитель Арракиса, приказал своим солдатам регулярно облетать планету для того, чтобы их видели, чтобы обитатели жалких поселений знали: Харконнены бдят. Всегда.

Кьель, бортовой стрелок, воспринял этот приказ как лицензию на отстрел любого фримена, который покажется вблизи границ районов добычи пряности. Почему эти чумазые бродяги воображают, что могут пересекать любые границы без разрешения чиновников Карфага? Однако при ясном свете им редко удавалось поймать фримена, и поставленная задача обернулась скучными буднями.

Гаран управлял орнитоптером, то поднимая его вверх, то падая вниз, ловя горячие воздушные потоки и превращая дежурный облет в увеселительную прогулку. Пилот сохранял на лице стоическое выражение, но иногда, при особенно сильной встряске в потоках знойного воздуха, по губам Гарана пробегала мимолетная усмешка. Истекал пятый день их полета, пилот продолжал искать ошибки на топографических картах, ругаясь сквозь зубы при обнаружении каждой новой ошибки. Это были самые худшие карты из всех, какие он когда-либо видел.