После этого, когда они лежали, заключив друг друга в объятия, Абульурд молча вслушивался в тишину ночи. Ему показалось, что за рокотом прибоя он слышит тихую, доносящуюся издалека призывную песнь одиноких меховых китов бьондакс, столпившихся у входа в бухту Тула-Фьорда.
Абульурд и Эмми восприняли это как доброе предзнаменование.
Закончив свою миссию, Преподобная Мать Элен Гайус Мохиам сбросила накидку буддисламской монахини, сняла с шеи медные колокольчики и упаковала все в сумку. Голова чесалась, но это было не страшно: волосы скоро отрастут снова.
После этого Мохиам вынула из глаз контактные линзы, изменявшие до неузнаваемости цвет радужки, смыла с лица макияж, который делал ее старше на много лет, и нанесла на кожу, продубленную жестокими ветрами Ланкивейля, смягчающий лосьон.
Она пробыла на этой планете почти месяц, собирая необходимые данные об Абульурде и его жене. Однажды, когда они были в отъезде, отправившись на рынок, Мохиам, которая первым делом изучила привычки супружеской четы, проникла на дачу, чтобы найти там волосы, остриженные ногти, отшелушившуюся кожу и все прочее, что могло бы нести в себе необходимую биохимическую информацию об обмене веществ Абульурда и Эмми. И действительно, все эти вещи предоставили ей необходимые сведения и позволили действовать дальше.
Эксперты Общины Сестер проанализировали все возможности и определили способ, каким можно с наибольшей вероятностью увеличить шансы Абульурда Харконнена зачать ребенка мужского пола. Селекционная программа, результатом которой должно было стать рождение Квисац Хадераха, требовала генетического материала Абульурда, но Раббан был столь неуправляем – не говоря уже о том, что он был слишком стар, – что представлялся слишком ненадежным партнером для девочки, которая родится у Джессики от Лето Атрейдеса. Бене Гессерит нужен был альтернативный ребенок мужского пола из линии Харконненов.
Мохиам отправилась в космопорт и стала ждать ближайшего челнока на борт лайнера Гильдии. Несмотря на то что Мохиам в свое время пришлось хитростью и шантажом заставить барона Харконнена оплодотворить ее самое, она испытывала отвращение к такого рода принуждению. Абульурд и его жена страстно желали иметь ребенка, и Мохиам была счастлива, что может помочь им использовать для этого весь богатый опыт, накопленный Общиной Сестер.
Новорожденному младенцу, младшему брату Глоссу Раббана, было уготовано очень важное поприще.
***
Работа, которой мы посвятили себя, заключается в освобождении воображения и одновременно в его обуздании, что и приводит в конечном счете к раскрытию способностей к физическому творчеству.
Фредре Гиназ. «Философия Оружейного Мастера»
На одном из следующих островов Школы, покрытом полосами пологих зеленых холмов, на заросших травой и усеянных вулканическими валунами склонах которых паслись стада коров, наступил вечер. Крытые перевязанной соломой хижины были похожи на белые утесы, окруженные волнующимся на ветру морем степной травы. На низких берегах сушились каноэ. На горизонте, окаймлявшем синие воды лагуны, виднелись белые точки дальних парусов.
Рыбацкие лодки заставили сжаться сердце Дункана Айдахо. Он вспомнил о Каладане, своем родном доме.
Оставшиеся в Школе курсанты проводили дни в изучении тонкостей боевых искусств. Сегодня они отрабатывали искусство сохранять равновесие. Ученики сражались друг с другом короткими ножами, стоя в узком коридоре из острых, как бритва, побегов бамбука, воткнутых в землю. Двое курсантов получили серьезные ранения, упав на острые колья. Дункан сильно поцарапал руку, но не стал обращать внимания на острую жгучую боль. Эта пустячная рана заживет сама.
– Раны учат лучше, чем лекции, – без всякого сочувствия заметил Оружейный Мастер, проводивший занятие.
К вечеру курсанты сделали перерыв и пошли получать почту. Окружив высокий деревянный помост, молодые люди слушали, как Дже-Ву, один из первых учителей, стоя на помосте, выкликал имена и вручал курсантам цилиндры с письмами и нульэнтропийные пакеты с посылками. Влажность была страшной, и заплетенные в косы черные волосы Дже-Ву сосульками обрамляли его лицо, похожее на морду игуаны.
Прошло два года с той страшной дождливой ночи, когда Трин Кронос и другие курсанты с Груммана были изгнаны из Школы Гиназа. Из разрозненных и нерегулярно поступавших сообщений курсанты знали, что император Шаддам и многие члены Ландсраада так и не пришли к согласию относительно введения санкций против Дома Моритани за похищение и убийство членов семьи эрцгерцога Эказа. Почувствовав безнаказанность, виконт стал еще громче бряцать оружием. Более того, некоторые его союзники начали закулисную возню, чтобы признать Моритани потерпевшей стороной в споре с Эказом.
Многие курсанты со все большим восхищением произносили в этой связи имя герцога Атрейдеса. Вначале Лето выступал как посредник, стараясь погасить династическую ссору, но в последнее время он стал безоговорочно поддерживать эрцгерцога Эказского и пытался провести в Ландсрааде договор, имевший целью обуздать агрессию Груммана. Дункан, испытывая чувство гордости за своего герцога, хотел как можно больше знать, что происходит на галактических просторах империи. Самым страстным его желанием было вернуться на Каладан и встать рядом с герцогом, чтобы участвовать в его борьбе.
За годы, проведенные в Школе, Дункан сблизился с Хием Рессером, единственным из грумманцев, имевшим смелость публично выступить против злодеяний Дома Моритани, который с тех пор порвал все связи с мятежным курсантом. Виконт расценил его поведение, как предательство. Обучение Рессера оплачивалось теперь из резервного имперского фонда, а приемный отец Хия публично отказался от своего пасынка.
Дункан стоял рядом с рыжеволосым, понимая, что Рессеру неоткуда ждать письма или посылки.
– Может быть, тебя все же ожидает сюрприз, Хий? У тебя не было подруги, которая черкнет тебе пару строк, невзирая ни на что?
– После шести лет разлуки? Вряд ли.
После исключения грумманских курсантов Дункан и Рессер стали проводить вместе почти все свое свободное время, играя в шахматы и в покер, или бродя по окрестностям, или плавая в море. Дункан даже написал герцогу Лето письмо, предложив взять грумманца на службу при дворе Дома Атрейдесов.
Рессер, как и Дункан, осиротел, когда ему не исполнилось десяти лет, и был усыновлен Арстеном Рессером, одним из главных советников виконта Хундро Моритани. Отношения между приемным сыном и отчимом не складывались, особенно когда Хий стал подростком. Следуя семейной традиции чередования поколений, Рессер отправил рыжеволосого на Гиназ; Арстен был убежден, что суровые условия Школы выбьют дух противоречия из мятежного юнца. Но вместо этого Гиназ лишь укрепил этот дух.
Услышав свое имя, Дункан выступил вперед и принял из рук Дже-Ву тяжелый пакет.
– Меланжевый кекс от мамочки? – поддразнил Дункана Оружейный Мастер.
Случись такое раньше, Айдахо набросился бы на Дже-Ву и выдрал из его головы косицы одну за другой, как побеги сельдерея, но годы тренировки закалили его характер. Он ограничился словесным ответом:
– Мою мать убил на Гьеди Первой Глоссу Раббан. Дже-Ву сконфузился, сразу поняв, что допустил бестактность. Рессер положил руку на плечо Дункана и потянул друга в строй.
– Тебе что-то прислали из дома? – спросил он, тронув пакет. – Это так хорошо, что о тебе кто-то заботится. Дункан посмотрел на Рессера.
– Каладан стал моим домом после того, что сделали со мной Харконнены. – Дункан вспомнил слова, сказанные ему Лето во время прощального завтрака, когда герцог подарил ему чудесную шпагу. – Никогда не забывай о сострадании.
Дункан порывисто вытянул руку с пакетом вперед, рассматривая печать с герцогским ястребом.
– Считай, что это твое, – сказал он Рессеру. – По крайней мере еда. Все остальное – голограммы и письмо – мои.