Хафидд развернулся и пошел прочь, казалось, его совершенно не смутил тот факт, что он только что приказал убить сына своего господина. Принц смотрел ему вслед, его трясло, он никак не мог отдышаться. Однако Майкл прекрасно понимал, что Хафидд сказал правду — отрицать очевидное было бессмысленно.

Принц Майкл лежал в своей комнате, все тело болело, а настроение было ужасным. Царапина на руке жгла — он сам перевязал ее куском ткани, к лекарю идти не хотелось, чтобы не объяснять, что с ним произошло.

Хафидд был прав, и это больше всего раздражало Майкла.

Я бы моментально прикончил обоих, если бы оказался на вашем месте. Вот почему я достигну всего, чего хочу в жизни, а вы навсегда останетесь лишь орнаментом на стене вашей комнаты.

Правда жгла гораздо сильнее, чем боль от раны. Он ничего не мог противопоставить Хафидду. Майкл закрыл глаза. Наблюдая за советником отца, Майкл все время считал, что он умнее старого рыцаря. Рано или поздно он найдет его слабое место. Но сегодня во дворе замка он лишился надежды. Хафидд может убить его в любой момент — и если понадобится, он сделает это без малейших колебаний.

Он беспощаден, а я… слаб.

Слаб.

Глаза принца скользнули по элегантно обставленной комнате, по собранным им книгам, картинам и гобеленам. Нигде нет оружия — и не случайно.

«Я сын принца Иннесского, — подумал он, — его наследник. Я не могу быть слабым. Я потребовал свободы взрослого человека, но не взял на себя никаких обязательств. Нужно изменить свою жизнь».

Принц думал, что узнал о слабости Хафидда, когда тот преследовал человека, которого называл своим уистом. Хафидда полностью захватило мучительное желание мести. Оно поглотило все остальное, в том числе и способность мыслить разумно. Бесспорно, Майкл обнаружил роковой недостаток, но никак не мог сообразить, как его использовать. Принц не сомневался, что будь на его месте Ха-фидд, он мгновенно нашел бы решение, но разум Майкла работал иначе.

Негромкий стук в дверь прервал самобичевание принца. Он со вздохом встал и подошел к двери. К его удивлению, в коридоре стоял один из воинов Хафидда.

— Сэр Эремон ждет вас, — с поклоном сказал воин. Принц некоторое время молча стоял, держась рукой за дверь и не зная, что ответить. Ему стало страшно.

— Я скоро приду, — наконец ответил Майкл и закрыл дверь.

Он подошел к шкафу, где висела его одежда, и его взгляд упал на лежащий в кресле меч. Майкл быстро прицепил его к поясу. Больше Хафидд не застанет его врасплох, без оружия.

Молчаливый страж провел Майкла по коридорам замка, и его прекрасное знание переходов расстроило принца.

«Могу спорить, что он представляет себе расположение комнат лучше меня, — подумал принц. — Украшающий стены орнамент не станет беспокоиться о таких мелочах. В ту ночь, когда Хафидд придет, чтобы убить меня, только знание замка может спасти мне жизнь».

Они вышли через маленькую дверь в коридор, который, к удивлению Майкла, вывел их на главный двор замка. Здесь, у ворот, их ждал другой стражник, который держал в руке пылающий факел. Их выпустил наружу один из людей принца Иннесского, и Майкл позаботился о том, чтобы тот запомнил, с кем он покидает замок. Теперь отец будет знать, кого следует винить, если сын не вернется.

Они прошли по вымощенной камнем дороге к реке и оказались на причале. Ночь выдалась темной, а северный ветер принес с собой жуткую тишину. Быстро бегущие облака скрывали редкие звезды, и силуэты тополей вырисовывались на фоне неба, тянулись к югу, словно мощные луки.

— Приближается буря, — сказал принц Майкл, но ни один из стражников ничего не ответил.

«Слабый человек не способен хранить молчание», — подумал принц Майкл и возненавидел себя за несдержанность.

На мгновение свет факела выхватил из темноты очертания пристани, но стражники свернули в сторону и пошли по тропинке вдоль берега. Принцу отчаянно хотелось спросить, куда они идут, но он твердо решил сохранять молчание, как бы трудно это ни оказалось.

Тропа стала подниматься вверх, справа круто уходила вниз набережная. Они шли один за другим — впереди стражник с факелом, второй воин замыкал процессию.

«Так водят пленников», — подумал принц.

Факелоносец повернулся и сошел на тропинку, извивавшуюся между деревьями. Как только стихал ветер, становился слышен шум бегущей воды. Принцу приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не налететь на шагающего впереди стражника. Наконец впереди возник еще один факел. Через несколько мгновений они вышли к воде.

Здесь их поджидал Хафидд с еще двумя облаченными в черное воинами. С легким шелестом на берег накатывали волны.

Хафидд кивнул Майклу, затем вытащил меч из ножен и опустил его в воду.

— А теперь мы найдем вашу невесту, — заявил он.

В мерцающем свете факелов клинок был похож на расплавленный металл. Его конец погрузился в бегущую воду, и принцу показалось, что сейчас от него пойдет пар. Хафидд что-то пробормотал себе под нос, а затем нанес несколько коротких ударов клинком. Потом он наклонился, левой рукой зачерпнул воду, поднес ее к губам и попробовал. Довольно долго черный рыцарь стоял с закрытыми глазами, а свет факелов танцевал на его лице безумную пляску, расплавленный меч оставался в теле реки.

Медленно, не открывая глаз, Хафидд поднял руку и показал.

— Ее унесла река Уиннд, — сказал он. — На юг, в сторону Вестбрука.

— Ну, это я мог бы и сам сообразить, — услышал свой насмешливый голос принц Майкл. — Куда еще она могла бежать?

Глаза Хафидда открылись, и лицо исказила гримаса отвращения.

— Никому не следует путешествовать по реке Уиннд, если он рассчитывает от меня сбежать. Мой уист прекрасно об этом знает, — Хафидд направил длинный палец прямо в сердце принца, и тот невольно отшатнулся. — И вам не помешает запомнить… на случай, если настанет день, когда я буду вас преследовать.

— Я никогда не забуду ни одного вашего слова.

Принц Майкл выхватил факел из руки удивленного стражника и медленно пошел обратно вдоль набережной, стараясь скрыть, что он попросту убегает.

Арден открыл двери на балкон, и аромат лаванды окутал его мягкой ласковой волной. Он закрыл глаза и сделал вдох. Аромат лаванды всегда ассоциировался у него с Ллин — Ллин и ее садом, но в последние годы он потерял свою сладость.

В детстве Ллин была одной из любимых тетушек Ардена, хотя на самом деле являлась его двоюродной или троюродной сестрой. Она вызывала у Ардена восхищение, и он мог говорить с ней как ни с кем другим.

В саду Ллин царило такое удивительное спокойствие, во многом оно определялось тем, что здесь никогда не появлялись посторонние, а сама Ллин встречалась с небольшим числом людей и никогда не сплетничала. Кроме того, Ллин прекрасно понимала, что происходит в душе Ардена. В бурные времена его отрочества и юности Ллин руководила Арденом, помогая избежать многих опасностей.

Но Арден уже повзрослел и сделал выбор, который Ллин никогда не одобрит. Он больше не мог притворяться, что остается ребенком, только для того, чтобы доставить Длин удовольствие и дать ей возможность почувствовать себя нужной, несмотря на изоляцию. Арден стал взрослым, и ему приходится принимать жесткие решения мужчин семьи Реннэ.

За последние два года он виделся с Ллин гораздо реже, а с весны практически избегал ее. Себе он объяснял такую резкую перемену тем, что его стало раздражать ее любопытство, а остроумные замечания часто оставались недоступными пониманию, но за этим стояли и другие причины.

Ллин всегда умудрялась выведывать его секреты, и Арден отчаянно боялся, что она сумеет сделать это и сейчас. Он никак не мог понять, почему Ллин позвала его к себе.

— Как ты похож на своего кузена, когда стоишь здесь, в лунном свете. — Нежный голос доносился снизу, из темноты.

— На Торена? — спросил Арден, не в силах принять этого сравнения.