Арден посмотрел вверх на ярко освещенные окна лорда Холберта. Каждую ночь отца Торена охватывали приступы безумия, он вновь участвовал в сражениях, его преследовали невидимые убийцы; вот почему в его комнатах всегда зажигали столько свечей. Однако сейчас оттуда не доносилось ни звука — пока.

Лунный свет озарял двор, по углам горело несколько факелов. По саду перемещались тени, казалось, загадочные существа прячутся за деревьями, а мерцающий свет придавал ему особую таинственность.

— Тебе удалось продвинуться в спорах с Тореном, Диз? Может быть, он начал понимать, к какой катастрофе приведет его упрямство?

Диз не стал отвечать сразу, а потом покачал головой:

— Он не желает меня слушать. Нет, неправда. Торен слушает меня, но не соглашается. Несколько раз мне даже хотелось предупредить его: если он будет продолжать настаивать на своем, семья может пойти на самые крайние меры. Однако я промолчал — и сам не знаю почему.

Арден посмотрел на залитые светом окна.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду… мне и самому хотелось поступить так же: предупредить его в самых общих выражениях, но это приведет лишь к тому, что он будет осторожен. Торен не изменит своей точки зрения.

— Будь осторожен, кузен. Любовники прячутся в тени сада. — Они перешли через маленький каменный мостик, под которым плыл лунный свет. — Что еще сказала Ллин?

— Ну, не знаю. Ничего особенного. Она спрашивала о тебе.

— Как мило с ее стороны, — сказал Диз. — Не сомневаюсь, что она задавала вопросы и о многих других.

— Вовсе нет, ее интересовал именно ты.

Дизу не удавалось скрывать своих чувств: он был влюблен в Ллин, и все обитатели замка Реннэ знали об этом.

«Интересно, — подумал Арден, — подозревает ли Диз, что Ллин любит Торена?» Сам он давно пришел к такому выводу, однако Ллин скрывала свои чувства гораздо лучше, чем Диз.

Они вышли на пересечение двух дорожек, где лунный свет ярко, словно факел, озарял гравий. Диз остановился и взглянул на плывущую у них над головами луну. Они молча смотрели в небо, и вдруг маленькое перышко медленно опустилось на дорожку у их ног. Арден наклонился и поднял изящное, почти черное перо.

— Я не видел птицы, — сказал Арден. — Может быть, начала линять ночь?

Диз рассмеялся:

— Вполне возможно.

Они зашагали дальше, гравий скрипел у них под ногами, будто сломанные кости и зубы.

— Оно находилось далеко от Бэйори, — сказал Гартенн. — Элиз, оно склонилось над тобой — я отчетливо видел, когда проснулся.

Элиз ощутила, как ее начинает бить дрожь. Она сама проснулась за несколько мгновений до того, как Финнол атаковал нэгар — ее разбудило ощущение чуждого присутствия.

— Но что это за существо? — спросила она.

— Я не знаю, — ответил Гартенн. — Нэгар напоминает полукровок — дух реки и призрак одновременно, во всяком случае, так поется в старых балладах.

— Нет, это не существо из песен, — возразила Элиз. — Оно было реальным и жутким. От одной только мысли о нем меня начинает бить дрожь.

Элффен кивнула, хотя Элиз не поняла, с какой частью ее высказывания она соглашалась. Они втроем прогуливались по берегу реки, но до них доносился стук молотка Бэйори, чинившего их лодку. В ярком утреннем свете суденышко выглядело совсем жалким. Элиз казалось, что оно должно развалиться под сильными ударами молотка Бэйори. Доски днища подгнили, каркас был сломан в нескольких местах, — но Бэйори обещал привести лодку в порядок, и Гартенн ему верил. Элиз надеялась, что они будут держаться поближе к берегу, если им суждено вновь отправиться в плавание.

— Но почему нэгар заинтересовалась Элиз? — спросила Элффен. — И вы слышали, как говорили между собой наши новые знакомые? Вчера ночью. Они видели нэгар не в первый раз!

Гартенн мрачно кивнул, его седая борода расходилась под подбородком, словно волна перед носом лодки.

— Мне они с самого начала не понравились: чтобы собиратель преданий фаэль путешествовал с юношами, которые утверждают, будто они из далекого северного поселения? Вы меня понимаете?.. Тот, что называет себя Тэмом, владеет великолепным фаэльским луком — такие используют только воины. Как только Бэйори приведет нашу лодку в порядок, нам следует сразу плыть дальше, боюсь только, что придется подождать до завтра. — Он посмотрел на Элиз. — Не выпускай из виду свой кошелек и постарайся запомнить, что тебя зовут Анжелина, а не Элиз.

В тот самый момент, когда Бэйори объявил, что лодка готова, менестрели сложили свои вещи и столкнули суденышко в воду. Течение сразу подхватило их. Они едва успели попрощаться, так сильно они спешили. Перед отплытием Гартенн сунул Бэйори несколько мелких монет — почти насмешка, если учесть, какую работу проделал юный корабел. Уж лучше было принять его усилия в качестве подарка, чем заплатить десятую часть того, что они стоили, но Гартенн настоял на своем.

Четверка путешественников смотрела вслед удаляющейся лодке, яркие лучи полуденного солнца блестели на свежевыкрашенных планках. Тэм видел, что лодка слегка раскачивается, пока менестрели рассаживались по местам, но потом Гартенн взялся за весла, чтобы удержать ее на плаву.

— Все дело в женщинах, — заявил Финнол. — Гартенн ревнует.

— Причина в нэгар, — возразил Синддл. — Кто захочет оставаться рядом с людьми, которых преследует такое страшное существо. Я бы тоже постарался побыстрее убраться восвояси. Остается надеяться, что они не станут распространяться о том, что видели.

Разговор закончился, и друзья занялись текущими делами, предоставив лодке с менестрелями исчезнуть за излучиной таинственной реки.

Финнол постепенно приходил в себя после столкновения с нэгар, хотя рука, в которой он держал меч Тэма, периодически немела. Но даже и эти неприятные ощущения быстро проходили. К тому же храбрый поступок Финнола помог ему наконец помириться с Бэйори.

Тэм принялся потрошить рыбу, которую получасом раньше поймал Синддл, но потом кое-что вспомнил и поднял голову.

— Вы заметили, — спросил он, — что в тот момент, когда Финнол бросился на нэгар, Анжелина назвала себя «Элиз»?

Синддл посмотрел на Тэма:

— Нет, я не обратил внимания. Однако менестрели часто берут себе благородные имена.

Тэм закончил потрошить рыбу и промыл ее в реке.

— Возможно, так оно и есть. И все же я испытываю подозрения по отношению ко всем, кого приносит к нам река. Честно говоря, я начинаю разделять чувства Бэйори. Чем быстрее мы покинем реку, тем мне будет спокойнее.

В течение следующих нескольких дней они пару раз видели лодку менестрелей — ведь река несла их к морю с одинаковой скоростью. Издалека Тэм видел большие зонтики женщин, затем Гартенн начинал энергичнее работать веслами, и лодка исчезала из виду, отчего у Тэма возникало неприятное ощущение — он не привык, чтобы его так явно избегали.

Несмотря на опыт плавания по тайным притокам, Тэм и его спутники никак не могли поверить, что оказались так далеко на юге. Получалось, что всего за неделю они преодолели огромное расстояние.

— Словно мы заснули и, сами того не замечая, плыли по течению, — сказал Синддл, — а потом проснулись совсем в другом месте.

Дикие земли остались где-то очень далеко; от Долины Озер их теперь отделяли огромные лесные массивы.

Им часто попадались деревни, расположенные на берегах реки, слишком широкой, чтобы построить мост. Жители пользовались паромом. Время от времени Тэм и его спутники принимались махать им руками, но в ответ слышалось лишь блеяние испуганных овец. Вскоре побережье стало более населенным; изредка даже попадались небольшие городки, вышедшие за пределы своих крепостных стен, словно горожане давно перестали бояться разбойников или войны.

Крестьянские мальчишки в утлых лодочках подплывали к ним, чтобы продать молодой картофель, домашнюю птицу, свежий хлеб и зелень. Теперь Синддл и Тэм гораздо реже использовали рыболовные снасти и лук, а вот кошельки путников заметно облегчились.