— Как ты можешь такое сравнивать? — вспылил Ренато. — Хотман не оборотень! А еще он ненавидит нашу семью! Наш клан! — зарычал Нэро, громко хлопнув ладонью по стене, отчего по штукатурке пошли трещины.

— Николас имеет на то все основания, не правда ли? — прищурилась Эспер, скрестив руки на груди. — Ты лично постарался, чтобы он тебя ненавидел, папа! Ты ведь убил его отца. Часть семьи… Разорвал на части.

— Я оборотень, Эспер! А этот дурак зачем-то шатался по нашему лесу в полнолуние.

— Замечательное оправдание собственной любви к жестокости.

— Мы уезжаем. Сейчас! — заорал Ренато, схватив ее за предплечье.

— Я сама хочу уехать, а не потому, что ты так решил! — ответила Эспер и, выдернув руку, магией захлопнула перед ним дверь, не дав уйти, чтобы расставить, наконец, все точки на «и»: — Я прожила без тебя пять лет! А в клане ты появлялся не слишком-то часто. Да у меня каждое наше совместное воспоминание — на вес золота! Поэтому, если ты думаешь, папа, что вправе мне указывать, как поступать, то глубоко ошибаешься. И ты никак не изменишь мое отношение, особенно убивая тех, кто мне дорог. Так ты лишь потеряешь последний шанс все исправить!

Ренато молча сверлил ее взглядом, а затем плюхнулся в кресло, закрыв глаза ладонями.

— Не рассчитывай… Леопард не меняет своих пятен, — мрачно сказал он полминуты спустя.

— Ровно также, как и его котята, — ответила Эспер, и плотно сжала губы. Она была намерена стоять на своем до конца. Ренато тяжело вздохнул, изо всех сил сжав подлокотники пальцами, а затем прикрыл глаза и резко улыбнулся.

— Я услышал тебя, Эспер, — на выдохе сообщил он, поднимаясь с кресла, а затем, будто вовсе ничего не произошло, дружелюбно добавил: — Пойдем, хвостик… Иначе опоздаем на рейс.

«Значит, пока они будут в Европе, Ник в безопасности», — Эспер облегченно выдохнула. Сейчас ей совершенно не хотелось усложнять заведомо неразрешимый ребус. Когда-нибудь она найдет в себе силы… Но не сегодня… не сейчас.

Два дня назад

Два часа ночи. Ник собирал в кабинете вещи. Скорее, пытался. Все бездумно ходил из угла в угол, садился в кресло и вновь вставал, чувствуя себя, как побитый пес, которого выкинули зимой на улицу, а он все не может найти себе удобное место, где его израненное тело согреется и не будет больше болеть.

Когда Ник вернулся с кладбища, то остро ощутил, что проблемы никуда не исчезли, а только усугубились, и он почти против воли заставил себя их решать, понимая, что особого выбора нет, а отказ и смерть — лишь слабость.

Николас Хотман никогда не считал себя слабаком. Поэтому он принял вынужденное решение, — продолжать жить оборотнем. Смириться с проклятием луны и попытаться никого не убить.

Чувства, мысли, ощущения — все обострилось до предела, и теперь он сам себя не узнавал. Знакомые места, предметы и люди казались настолько чужими, настолько не родными, что Ник почти терялся в новой для него реальности. Звуки, запахи и краски окружающего мира предельно исказились, будто какой-то жестокий человек нажал на все кнопки, а затем провернул регуляторы насыщенности на максимум.

Перебор.

Гадкое чувство, словно его дух заперт и метается в чужом теле, но нужно как-то привыкнуть, смириться и жить дальше… Тем более, что ему так повезло: Колин остался жив, сгорел дотла, но восстал из пепла. Несуразица абсурда! Но в ней Ник решил видеть только хороший знак.

Он чувствовал, что обязан себе, дочери, Эспер и всем остальным… обязан обрести мир, почувствовать спокойствие, но для этого требовалось время. Сейчас его глаза загорались проклятыми желтыми огоньками, стоило только о чем-либо подумать, вспомнить, почувствовать. Неистребимое чувство голода прочно засело в подкорке, то и дело управляя его мыслями. Ему нужно было ненадолго уйти, остаться наедине, отдышаться подальше от людей, чтобы выгнать зверя и вновь найти человека в себе и двигаться, наконец, вперед.

В довесок к прочей нервотрепке, после обращения в оборотня мысли Ника чаще, чем обычно, возвращались к Эспер. Теперь он ощущал, что прочно связан с ней. Ведь именно ее капли крови текли по его венам и питали бешено стучащее сердце.

«Гипертрофированная преданность, навязанная древней магией», — предположил он, хотя сам не мог до конца понять, что конкретно он чувствует.

Наверное, с постоянным присутствием ее прекрасного образа в своих мыслях Николас был готов смириться в первую очередь, но не факт, что со всем остальным, прилагающимся к проклятию оборотня. Возможно, его преданность Эспер — это единственное хорошее?

Но их отношения уже разрушены. Эспер решила забыть все то, что между ними было и просто жить дальше, похоронив взаимные чувства за стеной молчания, и он разделял ее выбор. Когда-нибудь она поймет, насколько правильно поступила, и даже станет счастливой, хоть и не с ним.

Ренато Нэро крайне не обрадовался, узнав, что Ник с помощью крови его дочери обратился в волка, что она вообще отдала какому-то смертному на хранение свою кровь. А еще Эспер не оказалось поблизости, чтобы усмирить отца. От лицезрения вида собственных внутренностей Ника спас только факт сделки с Кверакором, так вовремя напомнившим разъяренному вожаку оборотней, кому тот обязан своим вторым рождением. Хитрый некромант исчез почти сразу, забрав тайну Николаса с собой. Наверняка у него имелись свои преступные планы на земной мир, и стоило его отыскать и прикончить, но не сейчас. Эспер выглядела такой радостной, когда встретила ожившего отца, а Ник просто не мог себе позволить причинить ей боль, заставить вновь пережить страдания от потери близкого. Где-то в глубине души он чувствовал, что готов на все ради одного только вида ее счастливой улыбки.

На следующее утро Ник позвонил Джессике, промолчал о своем обращении в волка, но сообщил о возрождении Ренато, и намекнул бывшей жене, что стоит пригласить его в Неаполь. Ожидание смерти Кэсси продолжало висеть топором над их головами, и сейчас, когда эмоции Ника зашкаливали, страх за жизнь дочери перерос в панику. Он знал, что Ренато никогда не поможет ему, своему давнему врагу, не использует семейные связи и не потратит ни капли времени и денег, но не для Джесс. Оборотень был обязан ей… Его и Джессику всегда связывало нечто большее. Ревность когда-то причиняла Николасу невыносимую душевную боль, подобную бесконечной пытке, но застарелая ревность сейчас окончательно стерлась под натиском новых эмоций и легко отошла на другой план, вытесненная временем и новыми чувствами.

Джесс согласилась пригласить к себе Ренато и Ник вздохнул с облегчением.

Перед своим уходом из академии он попытался написать письмо Эспер, но, испортив с десяток листов, так и не смог найти хороших слов, поэтому тщательно порвал их, выкинув кусочки бумаги в камин. Но потом все-таки оставил небольшую записку для Кэсси, а затем набрал на ноутбуке указания для Сары и Майка, отправил официальное письмо об увольнении на почту академии, а напоследок скинул смс Ангусу и… немного поразмыслив, еще и Джареду. Нехорошо было свешивать на друзей свои проблемы, но сейчас отсрочка была ему жизненно необходима.

Ранним утром, еще до зари, Ник уехал из Сэнди Лэйк. Местом обитания в своей новой жизни оборотня он выбрал соседний штат. Старый загородный дом на границе заповедника. Минимум людей. Максимум тишины и свободы.

Кэсси в итоге поймет и простит, а остальные как-нибудь разберутся. В тот момент Нику казалось, что у него просто нет сил, и ему катастрофически нужно побыть одному. После всех драконов, чертовых единорогов и прочих монстров, студентам академии «Солинари» не хватало только одного сорвавшегося с катушек директора-оборотня. Николас просто не мог позволить себе навредить кому-то в свое первое полнолуние.

* * *

Год спустя

Ник возвращался домой со своей ежедневной пробежки по лесу. Сегодня ночью он пережил очередное превращение, и после ночи без сна сил на тренировку у него почти не осталось.