И тут меня осенило. Это не марионетка. Нет, к нам пожаловал Высший. Вычислил – и пожаловал. Выходит, приплыли…
Бесноватый презрительно усмехнулся; я стиснул зубы и сунул руку под подушку. Нашарил почти потерявшими чувствительность пальцами сверток с серпом – и ладонь моментально обожгло скользнувшей от рукояти искрой. Рвавшихся на волю бесов просто смело, а следом вдребезги разлетелись тиски чужой воли. Я вскочил на ноги…
…и, отброшенный неведомой силой, отлетел к окну. Меж растопыренных пальцев Высшего заклубилась тьма, но тут мне наконец удалось выкрикнуть формулу изгнания.
В комнате моментально посветлело, да только выжегшая скверну молитва растеряла свою силу, и лишь покачнувшийся бесноватый устоял на ногах, а я в свою очередь едва успел серебряным лезвием серпа рассечь выплеснутый им на меня мрак. Тьма съежилась и растворилась в тенях, но в следующий миг возникшие будто из ниоткуда призрачные нити опутали руки и ноги. Опутали, потянули в разные стороны и, оторвав от пола, буквально распяли меня в воздухе.
Зажатый в руке серп, хоть и обжигал ладонь, помочь больше ничем не мог, и я в бессильной ярости уставился на расплывшегося в довольной улыбке Высшего. На Высшего да на осторожно соскользнувшего с кровати у него за спиной Эдварда, который очнулся, стоило сгинуть разлившемуся по особняку заклятию.
– Жнец, да? – усмехнулся Высший, и в этот миг лучник со всего размаху воткнул ему в шею снаряженную проклятым наконечником стрелу.
Удерживавшие меня в воздухе чары рассеялись без следа, я грохнулся на пол и поспешно откатился от бившегося в судорогах бесноватого, который из последних сил пытался вырвать торчавшее из раны древко. Тщетно – обитавшая в наконечнике тьма уже запылала черным огнем, и ее призрачное пламя всего за несколько ударов сердца испепелило душу Высшего. А потом пожрало само себя, и на полу остался валяться самый обыкновенный труп с засевшей в шее самой обыкновенной стрелой.
– Как он тебя в воздух поднял, я чуть со страху не обделался. – Обхватив себя руками, ошарашенный лучник уселся на кровать, но тотчас подскочил как ужаленный, когда за стеной раздался чей-то истошный крик.
– Оружие бери!
Я выскочил из комнаты и едва не споткнулся об выползшего в коридор подранка, за которым так и тянулся кровавый след.
Ухватив одержимого за волосы, я серпом перехватил ему глотку, и тут с грохотом распахнулась соседняя дверь, а мгновение спустя из нее вывалился залитый кровью с ног до головы Ловкач. Ошалело оглядевшийся по сторонам мошенник выронил зажатый в руке нож и молча ткнул себе за спину.
– Тревога! – во все горло заорал я и подбежал к Якобу. – Пьер где?
– Он на дворе сегодня караулит.
Ланц попытался вытереть заляпанное чужой кровью лицо, но ничуть в этом не преуспел: рукав ночной рубахи и сам пестрел красными и липкими пятнами.
– Что случилось?! – с мечом в руке выскочил к нам Рауль.
– Тревога! – крикнул я в распахнутое окно и обернулся к графу: – Нападение!
– В подвал! – первым делом подумал о наконечниках Луринга.
– Стойте! – остановил его я. В коридор уже начали выбегать полуодетые егеря, но от моей комнаты и до самой лестницы все двери так и остались закрытыми. Их обитатели спят и ничего не слышат? В жизни не поверю! – Надо этаж досмотреть!
Во дворе забряцало железо, кто-то принялся звать на помощь; граф направил часть егерей проверять комнаты, остальных повел за собой на первый этаж.
– Ты как? – подошел к Ловкачу успевший одеться Эдвард Рох.
Якоб толчком приоткрыл дверь, лучник заглянул туда, и его моментально вырвало – в свете стоявшего на столе ночника обстановка залитой кровью комнаты и в самом деле смотрелась донельзя жутко.
– Все мертвы, – подбежав ко мне, отрапортовал егерь. – Кто удавлен, кто заколот. Восемь человек, ваша милость…
– Отправляйтесь к графу, – распорядился я и, пытаясь сдержать нервную дрожь, прошел в комнату Ловкача.
Первый из ночных гостей замер на коленях у кровати мошенника. В руках у него была удавка, на лице застыло какое-то удивленно-обиженное выражение. Ну да, ты собираешься человека по-тихому удавить, а он в самый неподходящий момент просыпается и ножом в глаз тебе тычет. Обидно, факт.
Второй – собственно, и заливший комнату хлеставшей из рассеченной шеи кровью – скорчился у окна. Ловкач спросонья умудрился рассечь ему артерию. Повезло. Мошеннику, само собой, не убийце.
Кровь на полу, кровь на стенах, кровь на потолке…
Да и сам Якоб был в ней изрядно перепачкан. Вовсе не удивительно, что вид у него на редкость ошалелый.
Дольше необходимого я в комнате задерживаться не стал: убедился, что обе марионетки отправились во тьму, и вышел в коридор.
– Бес его знает, почему проснулся. Открываю глаза, а мне удавку на шею накидывают…
– Идите в комнату Рауля!
Я подбежал к лестнице, у которой дежурили двое егерей, и начал спускаться на первый этаж. Порез на груди болел просто жутко, но сейчас было не до него. Надо будет потом полынной настойкой прижечь.
– Себастьян! – окликнул меня поднимавшийся из подвала граф. Позади него маячил бледный, словно полотно, Пьер. Ну, хоть этот жив.
– Что с наконечниками?!
– Сам погляди, – не стал ничего объяснять Рауль.
Я сбежал в подвал и тут же вляпался босыми ногами во что-то липкое. Пригляделся и обмер – весь пол был залит кровью.
– Всех?
– Всех, – кивнул граф. – Два егеря и двое парней Пьера. Но дверь цела…
Дверь и в самом деле стояла на месте. Ее слегка перекосило, виднелись следы опалившего дерево пламени и глубокие отметины каких-то инструментов, но проникнуть в подвал взломщикам не удалось.
– Они не смогли ее выломать и отправились на поиски ключей, – сообразил я и зажал в кулаке свисавший с шеи на серебряной цепочке ключ.
– У ворот и на первом этаже убили всех, – поспешил покинуть пропахший запахом крови подвал Луринга. – Ума не приложу, как им это удалось.
– И восемь егерей на втором этаже тоже убиты, – направился вслед за графом я. – А как удалось? Высший и три марионетки к нам пожаловали, вот как удалось.
– Что?! – обернулся ко мне Рауль. – Где он?!
– К бесам отправился, – усмехнулся я и зашлепал липкими подошвами по ступенькам. – Эдвард стрелой ткнул.
– Откуда здесь взялся Высший? Как он прошел мимо экзорцистов на въезде в город?!
– Откуда? Думаю, из Озерков. Как прошел, тоже понятно: в нем почти не было скверны, из всех экзорцистов его смог бы учуять разве что тот слепой татуировщик.
– Вот ведь! – всплеснул руками граф и задумался. – Тогда почему они просто не взломали дверь?! Или с самого начала собирались перебить нас во сне?
– Экзорцисты нанесли на дверь святые письмена, у Высшего просто ничего не вышло, – предположил я. – Но вот усыпить всех нас ему оказалось вполне по силам…
– Караульные на заднем дворе тоже спали.
– А я о чем?
– Вернулся вестовой, скоро прибудет подкрепление, – отрапортовал возглавивший караул на первом этаже Пьер.
– Говорил же, надо переезжать, – укорил графа я.
– И где бы нас не достали?
– В миссии Изгоняющих, например…
– Сегодня же туда переберемся, – решил Рауль. – А вам следует отправиться в путь немедленно. – Он только тут заметил мою рассеченную и заляпанную кровью рубаху и забеспокоился: – Ты ранен?
– Царапина, подсохла уже. – Я снял с шеи ключ от подвала и предупредил графа: – Нам понадобится еще одна стрела. Эту мы… использовали.
– Возьмешь стрелу, переоденетесь и сразу в дорогу.
– Как скажете, ваше сиятельство, как скажете…
Непогода застала нас уже на границе с Довласом. С затянутого низкими облаками неба посыпалась снежная крупа, а ветер так и вовсе будто сорвался с цепи. Все дул, дул и дул – и обязательно в лицо. Но Святые с ними, с ветром и холодом! Моментально таявший на земле снег превратил дороги в самое настоящее липкое месиво, и частенько нам приходилось слезать с телеги и помогать запряженной в нее лошаденке. Мало того, что в грязи все вывозились просто с ног до головы, так еще и одежда вечно сырая…
