Уж лучше бы старик Юлиус послушался моего совета и убрался из города.
Но нет так нет. Мне к грязной работе не привыкать…
4
На квартиру вернулся на рассвете. Оставил за порогом изгаженные сапоги, прошел к себе и, ничего еще толком в полумраке помещения не разглядев, сдвинул защелку, высвобождая скрытый в трости клинок.
– Не стоит, господин Март, – с явственным акцентом произнес сидевший за моим столом человек и открыл заслонку фонаря. – Полагаю, вы меня не помните…
Но нет, незваного гостя я узнал с первого взгляда, хоть и не видел его уже добрую дюжину лет.
– Карл Вадер! – охнул и с чувством выругался: – Какого беса ты здесь забыл?!
Сердце колотилось как бешеное, клинок слегка подрагивал в руках, но прятать его в трость я не спешил.
Мало ли…
А моложавый господин с мягким, неприметным лицом и стянутыми на затылке в косицу седыми волосами откинулся на спинку стула и беспечно улыбнулся:
– У вас поразительная память на лица, господин Март. Просто поразительная.
– Еще раз назовешь меня так, даже пожалеть не успеешь, – предупредил я.
– Извините, мастер Шило.
– И брысь с моего места!
Незваный гость без всякого смущения поднялся из-за стола, сильно хромая, обошел его и уселся на стул для посетителей.
– Так лучше? – повернулся он ко мне, уперев в пол трость.
– Лучше бы тебе здесь вообще не появляться! – отрезал я, решив не спрашивать, каким образом тот сумел проскользнуть мимо ночных сторожей.
Карл Вадер был человеком непростой судьбы. Уроженец одного из карликовых государств Пакта, из-за несчастной любви он записался добровольцем в армию в самом начале войны с Лансом и уцелел в устроенной еретиками бойне не иначе как чудом.
Служил писарем в армейской контрразведке, работал помощником коменданта заштатной марнийской крепости и даже был на посылках у Густава Сирлина, чернокнижника и дезертира. После подписания мирного договора Карл вернулся на родину, но сотрудничества с тайной службой Стильга, как я знал доподлинно, не прекратил.
И вот – теперь объявился здесь. К чему бы это?
Не уверен, впрочем, что хочу это знать…
Я убрал клинок в трость, но прислонил ее так, чтобы легко дотянуться, после разжег свечи, уселся за стол и нахмурился:
– Ну?
– У меня проблема, мастер Шило, – прямо заявил Вадер. – У меня проблема, и я пришел к вам за помощью.
– Излагай, – разрешил я без особой, впрочем, охоты.
Карл приложил к губам носовой платок, откашлялся и спросил:
– Полагаю, вам незнакомо имя – Луиза Гольц?
– Ваша возлюбленная? – предположил я.
– Ее дочь.
– Ее, но не ваша?
– Не моя, – подтвердил Карл Вадер. – Я по-прежнему испытываю к Эльзе нежные чувства, но они носят исключительно платонический характер.
– Ближе к делу, пожалуйста, – потребовал я.
– Ее похитили.
– Кого?
– Луизу.
Я тяжело вздохнул, предчувствуя приближение серьезных проблем, и спросил:
– Каким образом это касается меня?
– После похищения ее переправили в Акраю.
– Что ж, – пожал я плечами, – сообщи подробности, и мои люди поспрашивают насчет нее на улицах.
– Этого недостаточно! – неожиданно резко оборвал меня Карл Вадер. – Найди ее! Поставь на уши весь город, но найди!
– Вот как? – нахмурился я. – Карл, тебе не кажется, что о помощи просят несколько в иных выражениях?
– Поверь, Себастьян, найти Луизу в твоих собственных интересах. И предупреждаю…
– Предупреждаешь? Меня? – Я оскалился и поднял руки, демонстрируя перепачканные в засохшей крови манжеты. – Я только что зарезал человека, с которым вел дела добрый десяток лет. Зарезал, изуродовал лицо так, что мать родная не узнает, и оставил гнить в помойной канаве, а ты предупреждаешь меня? Уверен?
Внутри все просто клокотало от злости, но сейчас вовсе не бесы были тому причиной. Просто одно к одному подобралось, еще и персональный счет после стольких-то лет размочил! И теперь какой-то провинциал будет мне угрожать?
Зря!
– Густав Сирлин, – произнес вдруг Карл, которого моя отповедь если и не напугала, то уж точно не оставила равнодушным. – Ее отец Густав Сирлин, – повторил он, немного поколебался и добавил: – Полагаю, ему вряд ли придется по вкусу ваше бездействие.
– Бесов праздник! – выругался я, достал из буфета бутылку и дрожащей рукой наполнил стакан.
Густав Сирлин! Чернокнижник и дезертир; человек, приютивший в своей душе саму Тьму; мой старый знакомый и нынешний деловой партнер. Если он сочтет – а он непременно сочтет! – похищение дочери личным оскорблением, последствия будут просто катастрофическими. В том числе и для меня…
Бесы! Густав должен заниматься выполнением своей части сделки, а не мчаться карать похитителей девчонки, которую и в глаза-то никогда не видел!
Вадер достал из-за пазухи пухлый конверт и осторожно положил его на стол.
– Здесь вся информация, – сообщил он. – Мы с матерью Луизы остановились в «Бодучей корове», это…
– Я знаю, где это.
Карл кивнул и, прихрамывая, вышел в прихожую.
– Провожать не надо, – заявил он, открывая входную дверь.
Да я и не собирался. Вместо этого откинул с окна плотную штору и бездумно уставился в начинавшую сереть темень ночи. Пил бренди и гладил обхвативший левое запястье серебряный браслет.
Все плохо, все очень плохо.
Но бывало и хуже. А значит – прорвусь.
Ничего другого все равно не оставалось.
Если только сдохнуть, но этот пункт в моих планах на ближайшие полвека точно не значился…
Часть четвертая
Зеркальный лабиринт
Месяц Святой Юлианы Затворницы
Год 989-й от Великого Собора
1
Беда не приходит одна.
Банальность? Банальность.
Да только так обычно оно и случается. Стоит лишь дать слабину, и одно неминуемо цепляется за другое, другое за третье – и оглянуться не успеешь, как погребет под собой настоящий обвал мелких неприятностей, серьезных проблем и глобальных потрясений.
Черная полоса.
И попробуй тогда доберись до белой! Будто в водоворот затягивает и на самое дно тянет. Чтоб уж наверняка не выплыл.
Простите, Святые, за грех уныния, просто сил уже никаких не осталось!
Сначала покровительства тайной службы лишился, потом доверие ордена Изгоняющих потерял, а теперь и с деловыми партнерами трения начались!
Ну а как им не начаться, если Шарль Фаре позволил зарезать себя какой-то малолетней шлюхе? Большинство договоренностей на этого развратника завязано было!
Леопольд так и не объявился, Луиза Гольц тоже как в воду канула. Отец Вильям волком при каждой встрече смотрит, а Карл Вадер и вовсе весь город с ног на голову перевернуть требует, будто я нарочно саботирую расследование и не понимаю, сколь важно отыскать дочь Густава Сирлина, прежде чем тот решит заняться ее поисками самолично!
Одно к одному, одно к одному!
Новый бес в душе, убийство Попрошайки, браслет этот клятый!
И предчувствия все больше недобрые. Никогда особой сентиментальностью не отличался, но последние дни нет-нет да и всплывут в памяти былые подельники.
Ухмыляется Леон, хмурится Ричард Йорк, собачатся Гуго и Валентин, по обыкновению своему уткнулся в книгу Марк Бонифаций Тарнье.
Все они давно мертвы, разве что экзорцист сгинул без вести, но так и кажется, что подойдет сейчас кто-нибудь из них со спины, да и спросит: «А не зажился ли ты на белом свете, дружище? Мы-то давно уже там…»
И что тогда отвечать, а?
Я с ненавистью глянул на серебряный браслет, охвативший левое запястье, проглотил уже готовое сорваться с губ ругательство и поднялся с колен.
Пора было ехать на кладбище.
– Себастьян, – придержал меня за руку священник, – в последнее время на вас просто лица нет.
– Дел навалилось, отче, – ответил я, – только и всего. Пройдет.
