– Жить хочешь? – вновь поставил я вопрос ребром и слегка надавил ножом. Лишь слегка, но бритвенному лезвию хватило и этого, чтобы по морщинистой шее заструилась кровь.

Знахарку вмиг проняло до самых печенок.

– Один раз, аккурат, когда Леопольда хватились, я за старым проследила до гостиницы одной, – зачастила он. – Дрянной там район, местные его Акульей пастью кличут. Как улицы называются, не скажу, но проводить смогу, не сомневайтесь.

– Проводишь, – кивнул я, продолжая удерживать ведьму прижатой к мойке. – Если не врешь. Ты ведь не врешь мне, Ада?

– Святыми клянусь, чистую правду говорю!

– И гостиницу не выдумала?

– Не выдумала! Да только не знаю, как она называется!

– А была ли гостиница, Ада? Пойми – люди чего только не выдумают, пытаясь шкуру спасти…

– Была гостиница, была! На перекрестке, с двумя входами. Еще удивилась, что старый с черного хода прошмыгнул, будто халдей местный. А на вывеске вертел гнутый, названия не разглядела…

Я отвернул Аду к мойке и одним уверенным движением перехватил ей глотку. Ударила тугая струя, тщедушное тельце забилось в судорогах, но отходить не стал и продолжил удерживать знахарку от падения, не желая перепачкать кровищей всю кухню.

В душе не ворохнулось абсолютно ничего. Заслужила, стерва.

Когда ведьма наконец перестала биться в агонии, я уложил ее на пол, перешел к старику и, подцепив загнутым кончиком ножа ворот рубахи, вспорол плотную ткань. Оглядел многочисленные выцветшие татуировки и понял, что вычислить таинственного сослуживца окажется не столь просто, как представлялось мне поначалу.

Слишком много наколок; без помощи Эдварда Роха точно не обойтись. Да и ему придется немало попотеть, чтобы всю эту нательную роспись разобрать.

Выдернув из горла покойника шило, я прихватил с собой ящичек старухи с ядами и вышел на крыльцо. Прислонился там к стене и задумался, не бесы ли руководили мной, когда полоснул знахарку ножом по горлу, но решил, что все сделал правильно.

Зол был, конечно, не без этого, но по уму так и стоило поступить. Не в плане «око за око», а просто некоторым людям второго шанса лучше не давать. Траванула бы меня старая и глазом не моргнула.

Тут к дому подкатила карета, и я указал на дверь выбравшимся из нее крепким парням:

– Тела на кухне. От старухи избавьтесь, старика отвезите в мертвецкую при лечебнице Святой Августины.

– А это не перебор, Себастьян? – поморщился Якоб Ланц. – На старушек переключился?

– Рот закрой! – шикнул я на него и продолжил инструктировать подельников: – После ждите в доме, вдруг кто вернется. И заодно за особняком напротив присматривайте. Если начнется движение, докладывать непосредственно мне. Все ясно?

– Да, мастер, – закивали громилы.

– Исполняйте! – Я забрался в карету, убрал ящичек с ядами старой знахарки в дорожный сундук и крикнул Гастону: – Трогай!

– Что опять у тебя стряслось? – вздохнул Ловкач.

– Помнишь Эдварда Роха? – спросил я.

– Помню, – подтвердил мошенник.

– Знаешь, где живет?

– Найду.

– Передай, пусть старика смотрит. Мне нужны названия всех вольных рот, в которых тот когда-либо служил.

– Передам, – кивнул Якоб Ланц. – Что-то еще?

– О «Гнутом вертеле» что люди говорят?

Ловкач ненадолго задумался, потом покачал головой:

– Какая банда его сейчас держит, не скажу. А так, заведение не самое пропащее. Травка, азартные игры, шлюхи. Есть комнаты для приезжих или тем, кому на дно залечь надо.

– Понятно, – вздохнул я и постучал кулаком в стенку.

Лошади начали замедлять бег, и Якоб спросил:

– Еще поручения будут?

– Пообщайся с нашими друзьями в Страже, разведай ситуацию. Заодно предупреди, что, если вдруг придет бумага о моем аресте, лучше бы им ею подтереться.

– Прямо так и сказать?

– Да. Вот они у меня где. – Я продемонстрировал жулику крепко сжатый кулак. – И держи ушки на макушке.

– Всегда, – усмехнулся Ловкач и выпрыгнул из кареты на мостовую.

Оставшись в одиночестве, я налил полынной настойки, опрокинул в себя полный стаканчик и зажмурился.

Зажмурился, а перед глазами – кровь. Кровь, кровь, кровь.

Кругом одна лишь кровь.

Как ни крути, от себя не убежишь. Если ты людоед, сколько ни зарекайся, рано или поздно вновь отведаешь человечинки.

И бесы в душе, будто склизкие холодные гады, извиваются; уж и не различить, где они, а где я. Сжился, стерпелся, сросся…

Смирился?

Вот уж нет!

Я выкинул из головы накатившую вдруг апатию и отвращение к самому себе, выглянул в окошко и распорядился:

– Гастон, давай в Акулью пасть. «Гнутый вертел» нужен.

Вновь развалился на сиденье и зло усмехнулся.

Людоед – да?

Что ж, скоро кое-кто на собственном опыте узнает, что не стоит играть с людоедами в прятки. И в загадки с ними тоже играть не стоит. Людоеды обожают нарушать правила ничуть не меньше, чем высасывать мозг из раздробленных костей партнеров по игре.

Скоро мы повстречаемся и обсудим сложившуюся ситуацию. Уже совсем скоро…

Осознав, что все накручиваю и накручиваю себя, я сцепил пальцы и несколько раз глубоко вздохнул. Не стоит лишний раз подкармливать бесов. За последнее время им и без того немало жирных кусков перепало. Как бы с цепи не сорвались…

Несмотря на близость пресловутой Акульей пасти, «Гнутый вертел» и в самом деле оказался заведением не из самых пропащих. На первом этаже располагалась харчевня, в задних комнатах устраивались карточные игры, а гулящие девки на посетителей не вешались и принимали клиентов исключительно в мансарде.

Нормальные же комнаты сдавались приезжим, поэтому, когда Гастон загнал карету во двор гостиницы, никто этому особо не удивился. Слонявшегося по двору мальчишку и вовсе только мой медяк заинтересовал.

– Присмотри за лошадьми, – наказал я ему, – мы ненадолго.

Пацан зажал в кулаке мелкую монетку и расплылся в хитрой щербатой улыбке.

– Присмотрю, – слегка шепелявя, пообещал он.

Гастон на всякий случай погрозил сорванцу пальцем и спросил:

– Пугнуть их, мастер?

– Не стоит, – качнул я головой. – Давайте за мной и помалкивайте.

Хозяин заведения срисовал нас моментально, как только вошли. Упитанный дядька нервно дернулся, и без всяких угроз его розовые щеки как-то моментально сравнялись цветом со скисшей сметаной.

Вот что значит репутация.

– Знаешь, кто я? – спросил я, встав напротив.

– Да, ваша милость, – поежился дядька.

– Нужны неприятности?

– Никак нет, ваша милость, – раздалось в ответ.

– Вот и замечательно, – улыбнулся я, холодно глянул на выглянувшего из задней комнаты бандитского вида мордоворота, и того будто ветром сдуло.

Хозяин окончательно скис, но все же собрался с решимостью и пролепетал:

– Позвольте заметить…

– Не позволю, – отрезал я. Возвышавшийся у меня за спиной Гастон демонстративно хрустнул костяшками пальцев, и бледный как полотно дяденька осекся на полуслове.

– Никого не волнует твое заведение, – ухмылка у меня вышла на редкость недоброй, – но только до тех пор, пока обитающие здесь люди не начинают лезть в мои дела.

– Никто, ваша…

– Умолкни! – Я легонько тюкнул хозяина по лбу рукоятью прихваченной с собой трости, и тот словно язык проглотил. – Один из твоих постояльцев сделал то, чего делать не следовало, и мне придется преподать ему урок хороших манер. Ты ведь не будешь против, ведь нет?

– Вы только скажите кто! – шумно выдохнул дядька.

– А это ты мне скажи. Он снимает апартаменты с отдельным входом. Снимает уже долго, с начала года или даже прошлой осени.

– Есть, есть такой! – с облегчением закивал хозяин. – Одни у меня комнаты с отдельным входом, других нет!

– Как туда попасть?

– Со двора выйдете, и направо в переулок. Там одна лестница, другой нет.

– Постоялец у себя?

– Не могу знать.

– А изнутри попасть можно?