Я к этому времени уже водил пальцами по последним строчкам вырезанных на полу письмен и в голос выкрикивал заключительные слова изгоняющей бесов и выжигающей скверну молитвы. Только вот Жнец не обращал на нее никакого внимания, и лишь сейчас мне стало понятно, почему он оставил попытки проломить защитный круг. Все это время старик заговаривал нам зубы и копил силу. И теперь бурлившая в нем скверна грозила погасить огонь моей веры.

– Убей его, – приказал мошеннику еретик. – Убей, и круг перестанет сдерживать меня!

Последние вырезанные на полу символы обуглились под моими пальцами, я поднялся с колен и принялся выкрикивать слова изгнания.

– Старик слишком силен, – повернулся вдруг к сотнику Ричард Йорк. – Ничего не выйдет…

– Сколько же в нем скверны! – вскочил на ноги Густав. – Сволочь!

– Убей его и проси, что пожелаешь! – взвыл Жнец, когда молитва принялась перемалывать его подобно жерновам призрачной мельницы.

Воздух вокруг старика замерцал, его фигура начала расплываться, но еретик продолжил прикрываться сгоравшей в моих словах скверной. Скверной, которой не было ни конца, ни края. Будто отшельник сам стал воротами в потустороннее, через которые и рвалась в наш мир первородная Бездна.

В глазах у меня двоилось, во рту давно стоял металлический привкус крови, а нательная рубаха промокла от пота. Язык заплетался, каждое следующее слово давалось сложнее предыдущего, и даже просто стоять на ногах было уже невмоготу. Но я продолжал выкрикивать молитву. Выкрикивать, с ужасом понимая, что не справляюсь. Что старик оказался сильнее. Что он обыграл меня по всем статьям. Осознание собственной обреченности давило не хуже могильной плиты, и все же я не сдавался.

Ричард Йорк подошел к охранному кругу, когда оставалось произнести одну-единственную фразу. Старик к нему даже не обернулся и продолжил сверлить меня напряженным взглядом. Рыцарь пригладил седые волосы, усмехнулся и, будто соглашаясь с самим собой, неожиданно кивнул. И тут подступивший со спины Ловкач приставил мне к горлу нож и толчком под колени повалил на пол.

Я зажал шею ладонями, и тотчас из-под пальцев потекла тоненькая струйка крови. Расхохотавшийся Жнец рванул прочь из прочерченного серебряным серпом круга, но стоило старику шагнуть через черту, как его вновь отшвырнуло назад ослепительно полыхнувшее пламя.

Едва не лишившись сознания из-за ударившего по мне отката, я поднялся на ноги, отнял окровавленные ладони от прочертившего кожу неглубокого пореза, и тут Ричард Йорк метнулся в круг. Обхватив руками сбивавшего пламя с хламиды Жнеца, он рявкнул ему прямо в ухо:

– Не стоило трогать Солу!

– Отпусти! – взвыл старик, но капитан лишь расхохотался.

– Я решил принять твое предложение! – прорычал он и начал вытягивать из еретика силу.

Соединявшая нас с Ричардом нить скверны вдруг превратилась в свитый из мельчайших жилок потустороннего трос. На какую-то долю мгновения я оказался связан со Жнецом, и его истинная сущность открылась мне, подобно распахнутой порывом ветра книге.

Серая хмарь, пустота и переполнявшие душу грешника бесы.

Хотя можно ли назвать это вместилище скверны душой?

Ничего, абсолютно ничего человеческого в старике уже не осталось…

– Сгинь!

Я глубоко вздохнул и, срывая голос, выкрикнул три последних слова псалма.

Излившееся из меня сияние метнулось к Ричарду Йорку и, проскользнув через него в душу Жнеца, в мгновение ока выжгло бурлившую в отшельнике скверну. Казавшаяся неуязвимой защита еретика треснула, как гнилой орех, старик дико заорал, а потом какая-то неведомая сила оторвала меня от пола и со всего размаху шибанула о дверной косяк.

К тому времени, когда более-менее прояснилось в глазах, Жнеца и Ричарда уже скрыло растекшееся внутри защитного круга марево. Серость скрутилась в воронку призрачного смерча, пол вздыбился, с потолка полетели щепки и обломки балок. Невыносимо воняло гарью, но дымивший очаг был тут ни при чем: казалось, огнем занялись сами корчившиеся в углах комнаты тени. Корчившиеся, прогоравшие в прах и наполнявшие при этом помещение не светом, а отсутствием тьмы.

Но вдруг серое марево расползлось, и в разверзшейся прорехе показался силуэт объятого бесцветным пламенем отшельника. Жуткий старик рвался из защитного круга, и ни молитва, ни затягивавший скверну призрачный вихрь не могли его остановить. Шаг за шагом Жнец выбирался из уже поглотившей их с рыцарем Бездны и понемногу возвращал себе утраченную было материальность.

Шаг, еще шаг. И вновь шаг вопреки всему. Вопреки самому мироустройству!

Я заглянул ему в глаза и обмер. В темных провалах не осталось ничего человеческого. Ненависть! Лишь жуткая ненависть, едва скованная тонким ледком холодного расчета. Сама Бездна – вот что глянуло на меня в ответ.

Ричард Йорк возник за спиной Жнеца, словно из ниоткуда. Сгоравший в потустороннем огне рыцарь просто соткался из серой Пустоты и немедленно вцепился в старика. Превратившийся в призрак самого себя капитан Гвардии потянул отшельника обратно, и тот взвыл от ярости и разочарования.

Взвыл, попытался вырваться, но – тщетно. Ричард не отпускал и тянул, тянул, тянул его обратно. Прямо в Бездну. В Пустоту. В серое безмолвие, в котором ничего никогда не происходило и ничего никогда происходить не будет.

Жнец рвался на волю, Жнец мог преодолеть что угодно. Но в этот раз противник оказался сильней. Капитан уже почти вверг отшельника обратно в преисподнюю, когда я поймал взгляд бесцветных глаз Белого рыцаря.

Ричард Йорк, старший сын его величества Эдварда Первого, был совершенно спокоен.

Ни злости, ни разочарования, ни сожаления.

Он просто делал что должно.

И это был его сознательный выбор.

Отшельник вдруг жутко и обреченно взвыл, его тело начало распадаться на клочья бесцветного тумана, и тут мне показалось, что за спиной капитана промелькнул девичий силуэт. Или то была игра сгоравшей в призрачном пламени тени? Должно быть, так…

А в следующий миг Белый рыцарь и Жнец навсегда исчезли во вновь затянувшей защитный круг серой пелене. Вот только они были – и сгинули без следа.

Никогда не забуду…

– Убираемся отсюда!

Густав Сирлин вышвырнул ошалевшего Ловкача за порог, а вслед за ним поспешил вытолкнуть и меня.

Я едва не споткнулся, сбегая с крыльца, и тут по ушам ударил негромкий, казалось бы, хлопок. Жесткая ладонь неведомо как очутившегося позади великана ударила меж лопаток и со всего маху швырнула во двор.

Снег. Искры. Боль. Тьма…

Когда очнулся, скалившийся выбитыми окнами особняк Жнеца уже занимался огнем. Крышу и второй этаж просто сорвало, и сейчас в медленно крутившуюся над домом воронку затягивало разлившуюся вокруг нас серую хмарь Бездны и в ужасе метавшихся в ней бесов. Будто попавшие в водоворот призрачные рыбины, один за другим они исчезали из виду, и лишь в голове продолжали звучать их полные безнадежной тоски голоса.

Еще толком ничего не соображая, я вытащил кошель и вслепую выудил из него несколько монет. Выбрал золотой дукат, пригляделся к вычеканенному на аверсе профилю и выругался. Неужто и в самом деле пару минут назад довелось лицезреть призрак Солы Альданы Кайраони, ныне покойной великой герцогини Довласа?

Привидится ведь такое! Хоть работу поспокойней подыскивай. Бред!

Кто-то потряс меня за плечо, я повернулся и увидел беззвучно шевелившего губами Густава. Прикоснулся к ушам, посмотрел на запятнавшую пальцы кровь и отрицательно помотал головой. Сотник указал на фигуру бредущего к казарме Ловкача, помог подняться на ноги и подтолкнул вслед за ним. Я вздохнул и заковылял со двора.

Работа сделана, и сделана хорошо. Осталось только унести отсюда ноги.

Ну и до своих добраться было бы неплохо.

Ладно, кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

Авось прорвемся.

Год 974 от Великого Собора

Месяц святого Януария Чудотворца