— В розыске он, — отрезал коротыш. — Менты его ищут по всему городу.

— В розыске? Кто? Жека? Да кому он нахрен нужен? Ты с папашей его не перепутал? Хотя нет. Сергей Сергеича уже повязали. Говорят, в изоляторе сидит.

— Да я вижу, вы, парни, совсем не в курсе, — уже снисходительно проговорил “адидасник”. – Отца его выпустили и теперь Женьку самого отлавливают.

— Да ну нах*р? — я сделал глаза лемура. — А что он натворил?

— В том-то и дело, что ничего. А ему якобы убийства шьют. Представляешь?

— Жека? Убийца? Да из него убийца – как из меня Плесецкая. Расскажи, что за фигня приключилась. Жалко пацана. Сначала батю под пресс пустили, теперь за него взялись. Менты, суки. Кто же копает под них? Где он теперь?

— А кто его знает, — пожал плечами мажорчик, потушив сигарету, — Меня Вован зовут, коньяк будете?

— А то… Правда, мы голяком приехали, без топлива, но готовы рублем докинуться до общей кассы.

— Лан, не надо ничего, — снисходительно махнул Вован.

Он подошел к серванту и вытащил еще два бокала. Я огляделся. Обстановочка дышала роскошью. На стенах – с золотистым отблеском рельефные обои явно не отечественного пошиба. На полу ковер с ворсом мутона в песочном раскрасе и без всяких советсксих завитушек. Диванчики, камин, огромный стол со сверкающей эбонитом столешницей. Неплохая дачка. Кроме Вована в комнате еще четверо парней. В джинсе и футболках с буржуйским надписями. Девчонки три штуки. На вид как из одного комплекта “Барби”, только погрудастее будут. Все при них. Друг от друга отличаются только цветом волос. Пока что притихли и с любопытством досмтривают сценку с нашим тут появлением.

— Ну давайте, — Вован пригласил нас к столику, что стоял перед диванчиком и ломился от дефицитной закуски (нарезка из колбас явно не из универсама, икорка, какие-то копченые тушки хрен пойми какого зверька и прочие “чипсы”). — За знакомство!

Он представил нам своих друзей, но я даже запоминать имен не стал, буду работать с “главарем”. Я взял бокальчик с серебристым тиснением и янтарной жидкостью внутри:

— Предлагаю лучше выпить за Женьку. Чтобы чертяка поскорее выпутался, и менты его не достали!

— Точно, давай… — поддержали меня дружки полурослика.

— Мы по нему скучаем, — надула губки одна из Барби. — Где наш Женечка сейчас?

— Теперь он не наш, — фыркнула другая “раскраска”. — Отца его уволили, положение они растеряли. Сам он не при должности, еще и в бегах.

— Ну, может, все еще образуется? — состряпала бровки домиком первая кукла. — Женька веселый был. И не жадный.

— Вот как все образуется, так к нам и вернется, — ехидно заметила вторая.

Вот сучка. Для них простой человек — не человек. Не только в моем мире все деньгами меряется, но уже и здесь зачатки порока давно проросли.

— Да ладно вам! — вмешался Вован. — Не каркайте. Выкарабкается Женька. Ещё покутим вместе.

Мы выпили. Коньячок оказался неплох. Марочный. На желтой неказистой этикетке красная надпись: “Азербайджан”. Быков его залпом проглотил. Как сок. Не заметил даже крепости, удивленно уставился на пустой бокал в руке:

— А сколько в нем градусов?

— Сорок пять, — усмехнулся Вован.

— Как воду выпил, — продолжал удивляться Антон. — Градус совсем не почувствовал.

— Потому что не бормотуха это, а выдержка десятилетняя. А ты его глыкаешь по колхозному. Кто же так коньяки пьет? Его смаковать нужно. Вы точно друзья Женьки? — мажорчик уставился на нас с подозрением. — И одежонка на вас, будто картошку собрались копать.

Я предусмотрительно старался “соблюсти этикет” и, погоняв напиток по бокалу, типа для раскрытия купажа, цедил его небольшими глоточками:

— Одноклассники мы и друзья. А оделись по-простому сегодня, думал же на дачу припремся. Сам понимаешь, дача в нашем представлении — это что-то вроде собачьей будки, только чуть побольше и без блох. А у тебя тут совсем недурно оказалось.

— А то… — горделиво проговорил Вован. — Батя в нее денег столько влупил, больше, чем во все домики в округе вместе взятые, вложено.

— А кто твой батя?

— А ты не знаешь? — Вован опять уставился на нас с подозрением. — Женька разве не рассказывал, к кому в гости идете?

— Ты же Женьку знаешь, он много чего болтает, только половина из того брехня. Не помню, что-то он рассказывал.

— Народ! — в разговор вмешался бугай, что до этого молча тискал на диванчике одну из кукол. — Шашлык у нас сегодня будет или нет?

— Пожаришь — будет, — буркнул Вован.

— Я не умею, — развел руками бугай. — У нас всегда отец этим занимался.

— Давайте я пожарю, — я решил разрядить немного обстановку и наладить дальнейший контакт.

Еще не все у них выведал. Под шашлычок, быть может, разговорить мажорчиков проще будет.

— А ты умеешь? — недоверчиво уставился на меня Вован.

— А что там уметь. Пошли, покажу.

— Зачем ходить? Вон камин есть. Растапливай.

— Не-е, — замотал я головой. — Мясо должно свежим воздухом напитаться. Тогда сочнее будет. Камин — совсем не то.

Я решил вытащить их на улицу. Все-таки, если что, путей отступления у нас там побольше. Мажорчики не выглядели хилыми. Наверняка даже по настоянию родителей секции спортивные посещали. Если дело горелым запахнет — вдвоем против пятерых, думаю, справимся. Но на улице для боксера простора больше. Тут мебель под ногами путаться может – и девки.

Мы вышли на улицу. Компания парней отправилась за нами. Девчонки остались внутри. Судя по глупому хихиканью и отдельным громким возгласам — обсуждали они что-то свое женское и очень важное.

— Где мангал и дрова? Тащи мясо, — по-хозяйски распорядился я, обращаясь к коротышке.

Небо рассыпало звёзды, словно крупную соль. Прохлада несла с реки запах леса и прибрежной свежести. Кособокий месяц с любопытством уставился на нас сверху. Ночка ясная, но не по сезону теплая.

— Дровенник там, топор в чурке воткнут, — махнул рукой на сарай Вован.

Я кивнул Быкову:

— Пошли, поможешь.

Мы отошли к ладному сараю из строганных досок, больше похожему на летний домик с плоской крышей. Окон только не хватает и крылечка. Топора в чурке не оказалось, я уже хотел было “предъявить” за инструмент, как где-то вдалеке по улице желтые лучи резанули темноту. Донеслось урчание мотора.

— Кого там еще несет? — нахмурился Вован.

— К нам, что ли? — бугай вышел за ворота, следом за ним высыпала компашка мажорчиков.

Судя по звуку мотора — это что-то немаленькое. Быков хотел было уже тоже выйти на улицу, но я, предчувствуя неладное, удержал его и прошептал:

— Давай здесь постоим, не светись.

Тот молча кивнул и отступил обратно в тень дровенника. Тем временем скрипнули тормоза, и машина встала возле ворот. В открытую дверь ворот я увидел, что это была черная “Волга”.

— Гостей принимаете? — из машины вылез очередной мажорчик, длинный и худой, как жердь.

— О! Генка! — Вован полез обниматься с долговязым. — Здорово! Ты как к нам попал? Не любишь же природу и дачи!

— А я не один, — заговорщически проговорил Генка. — Друга вам привез. Достал меня совсем. Отвези да отвези! Вот, пришлось ехать.

— Какого друга? — удивился коротыш. — В машине нет же никого.

Я уже начал догадываться, что за друг.

— Пошли, — шепнул я Быкову. — Будь наготове.

— А что такое? — непонимающе помотал он головой.

— Тихо ты… Если я прав, сам все увидишь.

Мы выбрались из “укрытия”. Попутно я оглядел обстановку. Взял с мангала увесистую кочергу и передал ее Антону:

— Оружие твое, только по голове не бей, а то черепушку проломить можно.

— Кого бить-то?

— Тихо, говорю…

Мы приблизились к воротам. Я выглядывал в щель между створками. У Вована в руках топор. Он, видно, его нам нес, но не успел отдать. Черт, хреново.

— Смотрите, пацаны! — Долговязый Генка подошел к багажнику и распахнул его.

Оттуда, как черт из табакерки, выскочил Зинченко-младший.

— Хоба! — крикнул он. — Не ждали, други?