— Раиса, — Анатолич пятился в спасительную утробу гаража, поглядывая на веник в руке женщины. — Да он мимо шел, покурить с нами остановился. Поздороваться, так сказать.

Тут уже возмутился Венька, что сумел подняться на ноги:

— Ах, вот как это называется? — попытался он переключить жену на нового врага. — Я тут полдня с вами в корыте твоем колупаюсь, а оказывается, просто мимо шел?! Ну спасибо!

— Молчи, дурак, — шикнул на него Анатолич. — Тебя же прикрываю. Иначе всех зашибет гром-баба.

Операция по спасению товарища явно терпела крах. Погодин прыснул, глядя, как она расползается по всем швам.

— Это ты кого гром-бабой назвал? — Рая наступала на гараж. — Хрыч старый!

Вжик! Веник просвистел над головой Анатолича, но тот не по годам резво успел пригнуться и юркнул в гараж.

— Вот смотри, — разорялась Рая, грозя веником мужу, — какие у тебя друзья! Как мыши по норам разбежались.

— Да не друзья они мне больше, — всхлипнул Венька. — Обещаю, ни ногой сюда… Пойдем уже домой, унитаз чинить. Тебя люблю, дуру.

— Дома еще поговорим, — снисходительно махнула веником Рая, сунув орудие под мышку.

Затем сгребла под руку мужа, будто щененка, и поволокла прочь с “закрытой мужской территории”.

Анатолич с напарником вылезли на свет. Венька обернулся, на его плаксиво-траурном лице отобразилась улыбка. Губы беззвучно проартикулировали:

— Спасибо, мужики…

— Бывай,— улыбнулся в ответ Анатолич и еле слышно добавил. — Завтра приходи.

Венька в ответ подмигнул с кивком головы. Однако зря мы переживали – сдача в плен прошла удачно. Бдительность врага усыплена до следующего побега.

Мы попрощались с остатками гаражного братства и последовали к машине.

— Вспомнил! — воскликнул я уже возле “Волги”.

Федя аж вздрогнул:

— Чего вспомнил?

— Где татуировку эту видел… Надо проверить кое-что. Поехали скорее.

Вернувшись в УВД, я помчался к Горохову.

— Ну что, — встретил меня он вопросом. — Поговорил с судмедом?

— Поговорил, — кивнул я. — Старый знакомый оказался. Душевно побеседовали.

— Отлично, рассказывай.

— Дубов убит по-дилетантски, предполагаемое орудие убийства — нож хозяйственно-бытового назначения. Кухонный.

— Трасология тоже на это указывает, — высказался Катков. — Характер повреждений на одежде, отсутствие “минуса” ткани при сложении краев повреждения, все говорит о ноже с не особо толстым клинком.

— Бред какой-то, — почесал макушку Горохов. — Что за кухонные разборки в подъезде?

— Но у меня еще кое-что появилось, — сказал я. — Никита Егорович. Позвоните в областной суд. Пусть поднимут из архива дело по Зинченко-младшему… Нужно кое-что проверить.

— Новоуляновскому душителю? — глаза следователя полезли на лоб. — Ты что-то нарыл, Петров?

— Пока ничего, только догадка. Мне нужен протокол осмотра места происшествия с убийства Зины Роговой. Кое-что сверить надо.

Горохов мрачно хмыкнул.

— Ну сам понимаешь, в суде особо не разбегутся по звонку что-то делать. Надо запрос официальный печатать.

— Тогда созвонитесь с прокурором города. Они его голос по телефону знают. Пусть попросит. Это срочно.

— Да? Ладно, — Горохов послушно открыл книжицу справочника и стал набирать номер городской прокуратуры.

После разговора с прокурором примерно через час нам позвонили из канцелярии суда. Недовольный женский голос попререкался с Гороховым. Тот культурно объяснил канцелярше срочность дела, ткнув ее носом в должностные инструкции (откуда он только знал их? Хотя все они в системе однотипны, что в суде, что в милиции, что в прокуратуре). Во время разговора Горохов что-то записал. Сухо поблагодарил и положил трубку. Не так громко, как любил это делать. Немного с осторожностью, будто боялся спугнуть удачу.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил я, приблизившись к столу Горохова и пытаясь разглядеть каракули следователя.

Судя по почерку, у Никиты Егоровича, кроме юридического, было еще и медицинское образование.

— Печенкин Василий Семенович, — прочитал вслух Горохов, — 1935-го года рождения. Хм-м… Знакомая фамилия. Может, объяснишь, Андрей, зачем тебе фамилия понятого, принимавшего участие в осмотре места происшествия по убийству Роговой?

— Вы же сами сказали, что фамилия знакомая, — дал я возможность следователю самому допереть, где собака зарыта.

— Точно, — хлопнул себя по широкому лбу Горохов. — Это же из сегодняшней сводки. Так его же тоже убили… Как ты узнал?

— По татуировке вспомнил. Там на осмотре по Зине двое понятых было. Одна женщина, я почему её запомнил, она все боялась близко подойти, думали ее даже заменить, но фамилию уже в протокол вписать успели. А второй — этот самый Печенкин. Уже осень была, но на улице тепло относительно. Печенкин рукава свитера закатал. Там татуировка необычная была на предплечье. Вот, я сейчас нарисую, — я набросал на листке простым карандашом шедевр. Палка, палка, огуречик…

— Это что за каракатица? — повертел в руках листочек Горохов.

— Осьминог, но больше на паука похож. Вот почему я и запомнил. А сегодня в морге увидел тело, не сразу вспомнил, где попадалось на глаза такое художество. Только потом дошло, что понятой с такой хренью был.

— Хорошая у тебя память, Петров…

Горохов слегка присвистнул. Но я радоваться комплиментам не спешил.

— Не каждый день друзей убивают, а Зина другом была. Я тогда еще к татуированному приглядывался. Считается, что убийцы возвращаются на место преступления – бред, конечно. Но я почему-то разглядел, что рисунок не тюремный, а морской или вообще дворовый какой-то. Ну, тогда отбросил свои подозрения, а татуировка в глубинах памяти завалялась.

— Так… И что нам это дает? В чем связь с Дубовым? — Грохов задумался, а я снова деликатно молчал, давая возможность следователю самому догадаться.

Хотя догадка так себе. Призрачная. Но все же странное совпадение.

— Погоди, — Горохов снова хлопнул себя по лбу, там уже пятно краснело, не лоб, а броня. — То есть, ты думаешь?..

— Все может быть, Никита Егорович, — пожал я плечами. — Вы сами говорили, что когда дело касается преступлений, то совпадений не бывает…

— Да нет… Двое — это совпадение, — отмахнулся Горохов.

— Может, и совпадение… Но почему-то мне так не кажется, — я задумался, прокручивая в голове всевозможные варианты, а Горохов продолжил:

— Ты хочешь сказать, что есть некий преступник, который убил двух человек? Дубова и Печенкина. А общего между жертвами то, что они оба принимали участие в осмотре места происшествия по факту убийства Роговой? Так?..

— Так.

— Звучит неправдоподобно… — следователь намотал на палец галстук и дергал его в задумчивости, пока водил по кабинету невидящим взглядом.

— Согласен, — кивнул я. — Может, простое совпадение, и убийства Дубова и Печенкина никак не связаны. Но… Произошли они с разрывом в три дня. Не правда ли, очень странно? Орудие убийства — и там, и там нож. Мотива нет, свидетелей нет, ограбление исключается. Вещи Дубова целы, у алкашика вообще брать нечего. Явных врагов тоже нет.

— Но Глеба Львовича убили в подъезде, его специально ждали, — попробовал возразить Горохов. — А Печенкину просто не повезло. Напоролся в темном уголочке на кого-то, повздорил спьяну и получил удар в пузо.

— А может, его тоже поджидали? — предположил я. — В гаражах подкараулили. Печенкин там всегда очень много времени проводил. Это все знали. Несложно было его там застать…

Я говорил и сам не знал, верить себе или нет. Но и не верить не получалось.

— Ну, не знаю, Андрей… — Горохов потер виски, покряхтел, переваривая новую вводную, — пока за рабочую версию я бы такое не брал. Но проверить, естественно, нужно… Чтобы отмести, так сказать. Разузнайте, что там по убийству алкаша, и мне потом доложите. А насчет схожести почерка, тоже не совсем соглашусь. Нож и там, и там, это да… Но Печенкина убили одни ударом, так?