— А-а!!! — крик Потрошителя чуть меня не оглушил. В голове и так уже неслабо звенело.

Он схватился одной рукой за глаз, а второй, не выпуская нож, махал им впереди себя. Капюшон слетел с его головы. Кровь залила его лицо. От боли и крови, что заливала уцелевший глаз, он потерялся в пространстве.

Я собрал все силы и с подскоком выбросил кулак вперед. Вложил в удар всю свою массу.

Хрясь! Костяшки впечатались в морду. Голова противника откинулась, разметав красные густые брызги.

Но тварь устояла на ногах. Перестала выть и, пошатываясь, отступала, выставив вперед нож.

Вместо правого глаза — кровавое месиво. Больше медлить нельзя. Слабею. Я ринулся в атаку. Сделал обманный выпад и тут же отскочил назад. Потрошитель ударил ножом навстречу, но клинок, не найдя препятствия, провалился в пустоту. Я схватил руку с ножом за запястье и дернул ее на себя. Враг подался вперед, одновременно сыпя град ударов свободной рукой по моей голове. Я втянул голову в плечи, подставляя лишь лоб. Башку боксера трудно пробить.

Короткий бросок вперед, и, стоя уже совсем вплотную, сдерживая натиск ударов, я улучил момент и, резко распрямившись, вломил ему головой.

Ростом я ниже, и удар пришелся лбом в челюсть. Потрошитель выронил нож и схватился обеими руками за лицо. Не давая ему опомниться, я зарядил короткий апперкот под челюсть. На такой близкой дистанции он получился сокрушительным.

Противник охнул и, раскинув руки, упал на спину. Пытался привстать на локтях. Я подскочил и ударом ноги в голову потушил ему свет. Он распластался на земле бездыханной тушкой. Все… Готов.

Я минуту стоял над ним, жадно глотая воздух и пытаясь напиться стекавшими по лицу каплями дождя.

Морда противника окровавлена. В темноте я его до сих пор толком не узнал. Я стоял и ждал, пока дождь смывал кровавые разводы, постепенно освобождая знакомые черты. Твою мать! Как же я в нем ошибся! Сейчас это был совсем другой человек. Не тот, которого я знал. Такого перевоплощения я еще не видел. Днем задрот-студент, а ночью безжалостный убийца. Это был Берг… Одноглазый Берг.

Отдышавшись, я достал из-за пояса наручники. С трудом подтащил его тело к дереву. Обвил руки вокруг ствола и сковал их стальными браслетами. Срезал со своей рубахи рукав и обвязал им предплечье, чтобы совсем не истечь кровью.

Нужно торопиться и попытаться спасти Березова и девушку — ни в чем не повинную приманку для маньяка. Я бегом вернулся по тропе назад на поляну. Березов лежал неподвижно земле, а девушки не было.

— Саня! Саня! — растормошил я его.

Тот с трудом разлепил глаза, все ещё зажимая ладонью рану на животе.

— Ты его достал? — прохрипел он, силясь привстать.

Я помог ему сесть, привалив спиной к дереву.

— Да… Он там, — кивнул я на бурьян. — К стволу прикован. Не уйдет.

— Славно, — улыбнулся Березов синюшными губами. — Не зря я сдох…

— Ты что несешь, бл*ть? Щас скорую вызову. Заштопают, и будешь как прежде.

— Нет, Андрюх… — Березов с трудом сглотнул и глянул на расплывающиеся бурые пятна на животе. Кровь темная. Видно, печень задета. Недолго мне осталось.

— Отставить, капитан!

— Да и зачем мне жить? — в его голосе слышалась горечь. — Чтобы отправиться в тюрьму? Я свою миссию выполнил. Потрошителя мы достали. Для меня это важно было… Понимаешь? Как для отца. Никто не должен так страдать… Ни девушки, ни их отцы… И матери… Теперь и умереть не жалко.

Глаза его будто стекленели. Говорил он с трудом. Я и сам понимал, что жить ему оставалась считанные минуты. Ни одна скорая не успеет приехать. Дотащить его до машины не смогу. Сам еле на ногах стою. Правая рука вообще не работает.

— Саня, ты меня слышишь? Где Кошкина?

— Она очнулась. Я послал ее за ментами. Она, конечно, сказала, что врачей еще вызовет. Но это ни к чему. Хотя — пусть смерть мою по-человечески зафиксируют, — ухмыльнулся военрук. — Всё не как собака…

— Как ты так подставился? Ты же боец…

— Я смотрю, тебе тоже досталось? — кивнул на мою замотанную руку Березов.

— Да уж, сам Потрошитель не сдался. Помотал нас с тобой.

Березов слабо ухмыльнулся

— Гад оказался слишком прыткий. И хитрый. Он караулил Кошкину в кустах. Напал на нее, та заверещала, я услышал. Он не стал сразу резать, а оглушил рукоятью ножа по голове. Видно, хотел в кусты оттащить с тропы подальше и там «разделать». Тут я подоспел. Выбил нож. Свалил на землю, хотел стреножить ремнем. Но… Ублюдок откуда-то вытащил второй ножик и ткнул меня в живот. И добил бы, но услышал, как ты ломишься через кусты. И деру дал, бросив меня и девку. Он теперь точно никуда не денется?

— Точно.

— А ты его обыскал, лейтенант?

— Не было времени.

Я ведь сразу ринулся сюда, к нему.

— Смотри… Не удивлюсь, если урод припрятал в сапоге еще и третий нож. Обыскать все-таки надо было.

— Да знаю… К тебе торопился. Помочь хотел.

— Помочь? Я не жилец. И ты это знаешь. Мы с тобой не сопливые пацаны, не будем друг друга обманывать.

Меня проняло — казалось, он видел во мне не только Андрея Петрова. А еще и ту жизнь, предыдущую, где я тоже успел нахлебаться.

— Знаю, — коротко ответил я. — Попрощаться спешил.

— Ладно. Скажи… — дыхания у Березова уже совсем ни на что не хватало. — Ты выполнишь свое обещание, Андрей?

— Слово офицера.

— Теперь я спокоен, — капитан попытался улыбнуться, но глаза его потухли и замерли мёртвыми стекляшками, уставившись в никуда.

Я прикрыл ему веки:

— Спи спокойно, капитан…

Собрался с силами, встал с колен и побрел проведать Берга. Дождь прекратился. Рассветное солнце стелило кровавый рассвет по сумеречной дымке леска. Где-то вдалеке выли милицейские сирены.

Вот и то дерево, где я приковал Потрошителя. По спине пробежал холодок. Никого здесь не было. Под деревом в луже крови, что-то белело. Я приблизился.

Дьявол! Это была отрезанная человеческая кисть.

— Вам нужна немедленная госпитализация, — врач скорой помощи перебинтовал мою руку и всячески пытался не выпустить меня из РАФика.

Я послушно подставлялся под манипуляции, но ничего не отвечал. Честно говоря, я его почти не слышал.

— Не сейчас, док, — я подвинул его здоровой рукой и выбрался из машины.

— Ты как, Андрюха? — Погодин подхватил меня под руку.

Рядом стоял Вахрамеев.

— Бывало и хуже, — улыбнулся я.

— Почему в больницу не поехал? — обеспокоенно спросил Федя.

— Дела у нас еще есть. Пока Берга не поймаю, никаких больничных.

— Это не человек, — выдохнул Вахрамеев. — Это зверь какой-то. Лапу себе отгрыз, чтобы из капкана освободиться. Как такое может быть?

Да, Потрошитель оказался страшным противником. Не жалел никого — даже к себе, кажется, жалости не испытывал.

— Во мне нет жалости, а значит, я не зверь, — вполголоса выдал я строку великого барда, а вслух сказал: — Хрен знает, — пожал я плечами. — Может, морфием обкололся. Медик-убийца — гремучая смесь. Он же всё знает, как и что в человеке работает. Может, шприц с зельем с собой был. И, похоже, и правда еще один нож в придачу.

— Где теперь его искать? — враз спросили напарники.

— Без руки, с открытой раной он далеко не уйдёт. Сейчас ему в берлогу надо залечь, — задумчиво проговорил я. — Раны зализать. Вот что! Поехали, мужики. Есть одна мыслишка.

Мы поднялись на нужный этаж. Я отдышался. Немного штормило.

Время шесть утра. Дом еще спит. В подъезде мертвая тишина. Остановились мы перед дверью квартиры Гусева. Силы ко мне временно вернулись. Тот доктор в машине по моей просьбе чем-то меня обколол. Сказал, что это ненадолго, а потом батарейка сядет пуще прежнего.

— Готовы? — прошептал я Погодину и Вахрамееву.

Те стояли, чуть ссутулившись, словно сжатые пружины, с пистолетами наготове. Мой Макарыч пока валялся где-то в леске. Я отправил на поиски ППС-ников. Может, даже уже нашли.