Лапин сидел на острове, буквально вырвавшись из рук грабителей.
Сержант находился, как теперь выясняется, в самом, что ни на есть, пиратском регионе планеты, причем сам способ его попадания туда отличался абсолютной, даже абсурдной кошмарной авантюрностью.
Донцов метался по заливам и станциям, пытаясь найти хоть какие?то следы?концы в этой мутной истории.
А они собрались тут. Водку, по большому счету, значится, пить, сволочи… И это мешало.
— Почему?то мне кажется, что нам надо как?то помочь, – честно признался Квест.
— Ничем мы, Димка, им не поможем, только навредим, там профессионалы работают. И Донцовские хлопцы, и команда комбината. А мы что можем сделать? – пожал плечами Толик Самохин, подумал секунду, и согласился, уныло добавив, – Но помочь хочется, тут ты прав… Хоть эту хрень, что вы мне притащили под видом чудо?индикатора торсионных полей, заново собирай! Как я тогда купился только? До сих пор стыдно.
Он выключил гриль, на котором почти уже не осталось мяса, и осторожно спросил:
— А тебе по поводу Майеру так и не отзванивался никто?
— Нет пока. А что, ты знаешь что?то? Слушай, не пугай меня… Этого нам еще не хватало, – сказал Квест, охваченный нехорошими предчувствиями.
— Я не пугаю, я верю, что он жив и здоров. И на связь ему пора бы как?то выйти. Похвастаться, про солнечные ожоги рассказать, объясниться за задержку… – сказал Толик почти спокойно.
— Ищут его через Камрань, наши мидовцы подключились, – весьма неуверенно сказал Квест. Будто сам не верил в действенность таких поисков.
— Это хорошо будет, если подключились, – сказал Самохин, для приличия прикинувшись, будто раздумывал какое?то время, – а я вот тоже подключил двух своих знакомых физиков в Филиппинах, пусть, думаю, хоть справки наведут, может, что?то и узнают. Пока что сказали, что никаких катастроф в том районе не зафиксировано. Аварии в полете не было. Последнее сообщение – садились на какой?то крошечный остров. Так что, будем надеяться, что Сержант просто влез в какую?нибудь «тьмутаракань», по привычке своей паскудной. А то и бабу местную себе нашел, забавник…
— Это он, паразит, может, – с надеждой в голосе подтвердил Квест.
Вставая с кресла, Самохин потянулся за курткой, пора было идти смотреть катер, на котором планировалась поездка.
— Не унывай, Димыч! Если что, через несколько дней вместе стартанем в тот район, будем на месте пропащего разыскивать. Как только Дончак нам отмашку даст. Пока велел не лезть никуда, так давай приказ выполнять. Наше дело – быть на связи, – подытожил разговор Анатолий, – пошли лучше на мой катер смотреть.
— Пошли, – согласился Квест, тоже встав. – Приедем, сядем верхом на рацию, будем искать своих друзей по всему эфиру.
— Вот и ладно, – молвил академик, засовывая в карманы куртки пару бутербродов с семгой, – Галина Петровна, дорогая! Мы с Димой пошли к причалу, так что можно со стола все убирать. И чайник поставьте, мы где?то через полчасика вернемся, – крикнул он пожилой домработнице, которая все это время старалась не мешать мужчинам.
— А раньше?то у тебя все больше молоденькие домработницы были… В мини?юбках, что твои модельки, – сказал Димка с непроницаемым лицом.
Самохин усмехнулся, отмахиваясь.
— Да ну их! Один грех от этого и суета, – притворно ледяным тоном сказал он. – Философы, всецело привязанные к чувственному, заслуживают всяческого презрения. Сверхчувственность, она же – страстность – считаются в православии состоянием так называемой «прелести». Именно поэтому дурак тот, кто бездумно цитирует книгу «Властелина Колец», обзывая всяк любимый предмет «моя пре?елесть»… Не разумеют, что рекут.
— Стареем, брат, – с сочувствием сказал Квест.
— Шалишь! Мы лишь неуклонно мудреем, – не согласился с ним маститый ученый, оглаживая пузо, – Это мудрость.
— Вот если бы ты ее поменьше демонстрировал во пьяну, было бы вообще шикарно.
Но Самохин оставил это туше без внимания, сконцентрировавшись на важном.
— Но одна не очень старая домработница у меня еще осталась… С собой ее возьму, на «дачу», прибраться там, то да се…
— Понимаем… – фыркнул собеседник.
До причала идти было вроде бы и недалеко, но уж больно муторно, и Дима еще лучше понял и оценил желание хозяина побыстрей прокопать Великий Молдаванский Канал. Тропинка, устланная деревянными подмостками вывела их сначала на грунтовку, а потом и к причалу, где у плавучего настила с мелкоячеистой металлической сеткой поверху стояла дорогая игрушка академика, нежно?серебристый пластиковый катер?водомет калининградского производства с дизелем под триста лошадиных сил.
— Сколько эта ласточка берет груза в трюмы? – деловым тоном поинтересовался Дима.
— Четверых с капитаном. Ну, и кил двести полезной сторонней, то есть, не штатной утвари. Если больше, на глиссер уже тяжело выходит, – с готовностью доложил новоявленный капитан.
— Ну что ж, неплохая машина.
Самохин откликнулся с радостью:
— Что ты! А килеватость, а обводы! Продуман, как военный самолет. Даже место для «резинки» есть, причем с баллоном, – повернул рычаг, «надувнуха» уже накачана и готова к сбросу. Цвет салона заказывал, расположение рундуков оговаривал, как Сержант учил. А холодильник оцени! Правда, и денег с меня содрали вдвое против оговоренного поначалу, – и тут Самохин чуть замялся, – только, знаешь что… Я что?то пока неуверенно вхожу в тамошние шхеры. В GPS?ку я вроде бы все занес, да вот практики пока маловато. Не успеваю я на этот прибор вовремя поглядеть! Мне бы…
Квест бросил на него цепкий взгляд, усмехнулся:
— Понял тебя. Дают права всяким… Ладно, не дуйся. Возьмем мой катер, пусть капитан нас туда сопроводит. Да и увезти побольше сможем, если надо чего забросить. А назад уж своими силами, чай запомнишь.
— Хорошо бы, Только он же у тебя вроде иностранцев возит на озера? – озабоченно спросил Толик.
— Они уже уехали, полные впечатлений и огненной воды во всех баках, включая дополнительные, – успокоил его бизнесмен, с тоской вспоминая об огромном количестве драгоценного личного времени, потраченного на заграничных товарищей.
Кому романтика, а кому – самая настоящая пахота и нервотрепка.
На реке Норилке стоял штиль. Предосеннее тепло и столь желанный рыбаками штиль на воде – нет ничего более притягательного для водного странника. Троллинг и нахлыст, классический «береговой» спиннинг, охота на хариуса у ручьев – все это любит штиль. С гольцом есть одна тонкость. Почему?то он лучше клюет на в «чистый» штиль, а когда по воде идет очень мелкая рябь… Штиль важен. Можно долго и спокойно грести, далеко и точно кидать. Когда на Норилке штиль, притягательность дальних горных озер становится вообще невыносимой. Представляешь себе, как там сейчас и… Скулы сводит.
Норилкой реку назвали в честь особого способа зимней ловли сетями. Здесь ловилась, кроме прочего, красавица нельма, самая вкусная рыба на свете. Ее ловили круглогодично, но наиболее крупные экземпляры добывались зимой.
Издревле люди, населяющие бассейн этой широкой реки, пробивали в студеные морозы ряды лунок, а потом протаскивали сеть подо льдом, от лунки к лунке, перегораживая течение реки. Специальная длинная палка?шест, с помощью которой и протягивалась под матерым льдом длинная сеть, и назывались «норило». Вот реку и назвали Норилкой.
Появилось и зимовье Норильское. Древние это были времена…
Еще в январе 1742 года штурман С. И. Челюскин приехал ночевать в зимовье Норильское, а 19 марта того же года в окрестностях нынешнего Норильска побывал Харитон Лаптев. Побывал и написал: «Приехали мы на устье реки Норильской, по которой ехали вверх десять верст в Норильское Зимовье, ночевать…». Потом он уехал южнее, в сентябре прибыл в Енисейск, где в 1743 году знаменитым штурманом и была составлена первая достоверная карта Таймыра.
Лишь спустя сто лет, в 1843 году, внутренний Таймыр исследовал неутомимый Миддендорф, который и стал первым ученым?исследователем, сообщившим миру основные сведения по географии и орографии этого края. Он и дал полуострову название «Таймыр». В Норильском районе Миддендорф не был, он проехал севернее. Но в своей книге?отчете «Путешествие на север и восток Сибири» написал, что «за 70° северной широты, на правом берегу Енисея, есть, как я слышал, угольный пласт»… Это про Норильские горы. А еще он назвал их «дико?романтичными».
