Раздвинув сильными усилителями пелену радиопомех, «родную» волну заняла московская радиостанция «Центр?А». Умнеющая столица России начала ежедневную, планомерную и далеко небезуспешную пропаганду всеобщего объединения «бывших россиян». Аргументы Москвы были серьезные и продуманные. Ничего не скажешь – профессионалы работают…
Фарида взглянула на стрелки древнего железного будильника. До связи с ребятами оставалось двадцать минут. Отхлебнула крепкого брусничного чая из большой алюминиевой кружки Сержанта. Ах, если бы он оставил ей эту кружку вдумчиво, как символ, как память! А то, мол, просто в рюкзак не влезала… Паразит…
Сбоку на столе лежали листки бумаги с писаниной Квеста, которую тот вручил ей перед отправлением на Аян. Они уже давно играли в эту игру?переписку. Квест любил забавные графоманские действа. Некоторое время он даже работал внештатником в одной из городских газет, но быстро устал от обязаловки. Дисциплины в Димке было мало, а критику со стороны незнакомых людей воспринимал с большим трудом.
Как?то бывший внештатник сообщил всей компании, а особо – Фариде, что современные журналисты разучились создавать милые маленькие шедевры. Почему?то решил, что он?то как раз может. С тех пор они и начали писать друг другу шутливые посвящения в псевдолитературной форме – то объяснительные записки, то докладные, то приказы по личному составу и т. д. Стили черпали из жутких образцов современного делопроизводства. Квест делал упор на «особенностях современного женского характера», а едкая Фарида безжалостно и профессионально выводила гипертрофированный образ «русского мужичка?капиталистика средней руки и кошелька».
Нынче была очередь Фариды писать ответ. Она отодвинула теплого кота, взяла листы Квеста и перечитала еще раз.
Когда они с Ленкой читали первый раз этот дурацкий документ, то ухохатывались обе. Но сейчас Фарида ни разу не улыбнулась, подумав, что Квест не так уж и заврался в своей писанине… Все три последние года глупые действия людей, череда непродуманных решений вкупе со случайными и, тем более, обидными ошибками настойчиво вели Азиатский материк к катастрофе.
Тихо вздохнула, обвела глазами бревенчатые стены, низкий потолок, закопченное стекло, в котором мерцал отраженный огонек свечи. Уселась поудобнее, подложив локоть под голову. И отложила листы, исписанные мелким, убористым почерком Квеста.
Ох, как жаль, что не Сержанта… Ей долгое время не давалось называть его по кличке. Доктор Сергей Майер… Так гораздо красивее. Но потом привыкла и тогда испугалась. Неужели смирилась?
Сидеть не хотелось. Фарида накинула на плечи непромокаемый анорак, подошла к открытой двери и, прислонившись к косяку, посмотрела на свинцовое небо над озером.
На Ламе шел дождь. Проливной предосенний ливень. Еще две недели – и таких дождей уже не будет. Их сменят затяжные, мелкие и холодные. Каждый год повторяется одно и то же.
Она зябко повела плечами.
Поверхность озера, взрыхленная крупными каплями, была непривычно матовой. Казалось, что вода загустела. Низко висящие хлопья тумана медленно поднимались вверх – на ее глазах рождались молодые облака. Горы и лес были мокрыми и грустными.
«Когда на Ламе кончается ночной шторм и поверхность озера покрывается чуть мутным серебристым зеркалом, на скалы спускается густой летний туман – и тогда кажется, что горы плачут, прощаясь с нашими палатками…» – придумала она фразу для своего будущего репортажа.
Хотя, какого репортажа… Размечталась! Описания этих красот надо было продвигать многими годами раньше – и не в местную прессу, а в бывшие столичные издания. Теперь уже поздно.
На нее нахлынуло острое чувство тоски и одиночества, внезапное впечатление ненужности никому.
Ночь подступила вплотную к Форту, проникла сквозь толстые бревенчатые стены, узкие окна и приоткрытую дверь, резко обозначив узкий круг тепла и уюта. Фарида зябко передернула плечами от этого ощущения. Неожиданно причудилось присутствие какой?то нечистой лесной силы. Она вернулась к столу и развернула сиденье так, чтобы за спину не подглядывала чернота окон. Снова засела за ответ на опус Квеста.
Ей почему?то вспомнилось, как в недалеком прошлом она всерьез заинтересовалась было балагуром Димкой, показавшемся ей наиболее привлекательным из всей компании. Вообще Фарида долго привыкала к сообществу этих парней. Поначалу со скепсисом воспринимала их начинания и безудержные мальчишеские фантазии. Удивляло то, что серьезные люди в серьезном возрасте все еще могут оставаться такими же романтиками, как и в студенческие годы. Только потом она поняла, что и с ней уже случилось непоправимое: привычная жизнь кончилась, исчезла, а вместе с ней навсегда исчезли устои привычного городского бытия. Она сама стала романтиком. Или – вовремя вернулась к этому состоянию.
В газетной работе ей это только помогало. Жалко было лишь невосполнимой потери прежнего круга общения. У нее осталась их компания, а все былые друзья, а тем более, подруги словно умерли – все разом, оставив ее совсем одну с новыми, теперь уже старыми, друзьями.
А поначалу было тяжеловато. Эти палатки, лодки, огромные рюкзаки, вечные костры…
И Сержант.
«Почему же мы не можем раз и навсегда выяснить свои отношения?» – подумала Фарида, не успев вытереть навернувшуюся слезу. Этот вечный воин, похоже, сам ничего не знает. От этой мысли Фарида вдруг успокоилась, решив, что просто нужно брать ситуацию в свои руки. Тут же перед ней открылась скорая перспектива помериться силами с неизвестной, но обязательно коварной женщиной – судя по характеру работы Сержанта и его тамошнему окружению. В мыслях рисовалась медсестра или врачиха в крахмально?белом халате, в избытке наделенная невероятной, неземной красотой и массой прочих необыкновенных качеств…
За короткое время Фарида успела ощутить полную смену настроений. Она подошла к зеркалу и стала внимательно изучать свое отражение, одновременно пытаясь представить, как может выглядеть пресловутая соперница?разлучница. Да, Сержант при расставании очень откровенно смотрел на нее… Но, по зрелости характера и наличии соответствующего жизненного опыта, Фарида хорошо знала, что подобные взгляды мужчин отнюдь не всегда выражают то, на что надеется слабый пол.
Молодая женщина снова чуть приоткрыла дверь и вернулась за стол.
Глухой стук тяжелых капель по рубероиду крыши усилился и перешел в ровный низкий гул.
До контрольного времени, в которое они должны были быть на заранее оговоренной частоте, оставалось несколько минут. Фарида выставила на зеленом прямоугольнике дисплея двадцатый канал и с удовольствием закурила. Каждый раз она, приезжая на Ламу, планировала бросить и каждый раз оправдывала себя достойной причиной. Повертела в руках кружку Сержанта.
Странные все?таки у нее с ним были отношения…
Не начавшиеся и не законченные.
Иногда весьма даже тепленькие – Сергей несколько раз ее целовал – публично, паразит… Но дальше этого его смелость не распространялась. А может, у него и желания нет? Но вчерашний прощальный взгляд говорил об обратном…
Она сама так и не смогла как?то обозначить свои помыслы. Пару раз Фарида пробовала закрутить случайные романы со случайными мужчинами, благо тех еще хватало. Это не помогло.
Черт непонятный…
Ленка, наконец, не выдержала:
— Что ты все мечешься от двери и назад…
— Да… Думки мои невеселые. Мутные.
— Вот окрутишь ты его, а потом бросишь… – прочитала ее тайные мысли Малышка. Мягко уселась рядом с подругой, закутанная в спальники, как куколка шелкопряда.
— Ох… Его окрутишь…
— Да ты и не пробовала! В молодости, небось, не медлила… И пикнуть твой Сержант не успел бы!
— А и сейчас не старуха…
— Что же тебе мешает?
— Сама не знаю… Кто у него на сердце? – Фарида положила голову на руку, смешно смяв щеку, и, с якобы веселым отчаянием, продолжила: – А тут еще этот тупой Квест… Он ведь как специально мне сердце рвет. Третий раз про этих медсестер рассказывает! Я уже одну свою знакомую, что в больнице работает, попросила разузнать осторожненько…
