Все закивали головами.
— Итак, каждого человека вполне можно рассматривать как источник?генератор строго индивидуального, личного торсионного поля определенных характеристик. Человеческое торсионное поле вызывает спиновую поляризацию в окружающей среде конечного радиуса, оно несет информацию о нем и оставляет свою копию, которую еще называют «спиновой репликой». Что на одежде, что в физическом вакууме. Длина радиуса непонятна, но это – достаточно большая величина. Более того! Это вопрос напряженности поля. Ну, тут можно приплести индивидуальные качества, пресловутую энергетику. По мнению некоторых, это и определяет самобытность человека, если хотите, его самость в этом мире. Одно из кардинальных направлений торсионной парадигмы… Да не ройтесь! Так скажу, – шутливо рявкнул Самохин женщинам: – Парадигма – это исходная концептуальная схема, некая модель постановки проблем… Ну а смена парадигм – она всегда порождает научную революцию. И не только научную… Все немножко помолчали.
— Одно из ее направлений, – продолжил лектор, – касается единства человека и биосферы, своими корнями уходящего в историю космоса. Современные исследования показывают, что подавляющая часть рода человеческого обладает правым торсионным полем. А левое – примерно у одного из миллионов человек. Ну, это спорно… Торсионное поле человека имеет достаточно стабильную величину. Однако, задержка дыхания на выдохе меняет знак поля. Оно становится левым, в редчайших случаях – правым… Черт знает почему…
Донцов не выдержал и прервал его, заорав:
— Так это мне Димка Квест говорил, когда на Ламу ехали! А я думал, опять брешет, собака!
— Кто такой? Познакомь… – киношным голосом Верещагина повелел удивленный Самохин.
— Телевизорами торгует. Обязательно познакомлю. Продолжай, продолжай!
— Телевизорами? Неисповедимы дела Твои… Все это демонстрируется сенситивами (по вашему, по?мирски – «чувственниками»), отличающимися от обычного человека тем, что они могут вызывать у себя измененные состояния, при которых становятся источниками торсионного поля заданной, то есть такой, какой им нужно, пространственно?частотной структуры. Такой алгоритм, я думаю, например, у моего знакомого священника…
— И у колдунов, прочих экстрасенсов, если не липовые… – впервые подала голос Арина.
— У нашего директора комбината и у мэра… – поддакнула Фарида.
— Хорошо, девочки! Это многое объяснило бы… И большинство обладателей такого алгоритма об этом и не подозревает… Установленная торсионная природа действия сенситивов привела к моделям «спинового стекла», используемых для описания механизмов мозга человека. Предполагается, что человеческий мозг – аморфная среда, некое стекло, и эта среда обладает свободой в динамике своих спиновых структур… А вот тогда уже можно допустить, что в результате актов мышления сопутствующие им биофизические процессы порождают некие молекулярные структуры, которые являются в качестве спиновых систем источниками торсионного поля. Под воздействием внешнего торсионного поля в лабильной, функционально подвижной, неустойчивой спиновой системе, каковой является мозг, возникают спиновые структуры, повторяющие пространственно?частотную структуру этого поля.
Милостиво разогнал разом возникшее напряжение зала:
— Вот у мужа и жены эти поля со временем как бы и притираются…
— Понятно теперь… – открыла было рот Фарида, но одумалась.
Академик продолжил, не забыв отхлебнуть пивка:
— Эти возникшие спиновые структуры отражаются либо как образы или ощущения на уровне сознания, либо как сигналы управления теми или иными физиологическими функциями. Здесь заслуживает внимания то, что модели спиновых стекол, как показывают некоторые исследования, фактически фиксируют одну из граней биологических систем, в том числе – историю происхождения головного мозга человека и историю космоса вообще… Продолжение или дополнение, или часть филогенеза. И вот тогда мать вдруг чувствует, что с ее сыном?моряком, плывущим в этот момент где?то там, на другой стороне земного шара, произошло что?то неладное…
Возникшая тишина обострила ошарашенные лица друзей.
— Ну ты, Толян, даешь… – прошептал Андрей Донцов, переглянувшись с женой.
— А вы как думали, сограждане! Вся модель ТЭК обладает несомненным эвристическим потенциалом и когда?нибудь, помяните мои слова, станет одним из главных ключей к постижению наукой квантово?волновой связи человека и биосферы.
— Самохин, так ты за или против?
— Не скажу.
Тишина повисла в прокуренном зале?кабинете.
— Вот так, значит… – сказал Лапин, – будем считать, что очередная попытка ученых залезть в мозг человека близка к разгадке…
— Это полный шок! – констатировала потрясенная до глубины своего журналистского сердца Фарида.
— Меня ничто не шокирует – я ученый… – академик фразой Индианы Джонса отбил женскую рефлексию, как теннисный шарик.
На какое?то время все опять замолчали.
— До разгадки еще далеко… А теперь расскажите?ка мне о сути спора, – тоном, не терпящим возражений, заявил гениальный хозяин этого странного дома, где познаются первоосновы.
Тем временем принесли горячее. Настоящее харчо, остро пахнущее Кавказом и хорошим длинным отпуском. И пока остальные вкушали, не любивший поглощать пищу с пылу с жару Андрей приготовился умело врать. Он уже пришел в себя, придумал наиболее удобоваримую версию и излагал:
— Этот самый Димка Квест, ну, мы уже упоминали его, якобы вычитал в полуфантастическом рассказе, что американцы изобрели еще в семидесятых и создали индикатор этого самого торсионного поля… Напел нам черт знает что о его возможностях. Ну, мы и замазались всей компанией на одном сабантуе. Сошлись было на мировую, но Сержант влез. После этого мнения, как говорится, разделились – забились на бабки…
Самохин в гневе бросил серебряную ложку:
— Пусть он думает, когда пули льет! Вы себе хоть представляете, что это может означать! Вы себе представляете, что такое подобный индикатор! Или определитель… Назовите его хоть как! Да это проявилось бы на планете уже тысячу раз! Хрен с вами, пойдем по пунктам! – и отодвинул тарелку.
Подошедшая горничная быстро забрала Самохинский суп, поняв, что блюдо неизбежно остынет.
— Каждый человек имеет сугубо индивидуальное торсионное поле, которое можно зафиксировать таким прибором и описать его математически. А потом элементарно вывести на любой терминал. В виде сложного цифрового кода, например! Или аморфа… – кивнул на гигантский монитор с медузой. – И в любой момент времени можно знать, где находится искомый объект, жив ли он и что поделывает. Конечно, если прибор отработан до таких мелочей и обладает сумасшедшей чувствительностью… Но это сейчас не проблема.
Самохин немного помолчал, размышляя:
— Эта машинка гипотетическая еще в те далекие года изменила бы всю геополитику! Представьте себе проблему границ… Их бы просто не было в современном виде. Все эти проволоки, заборы, системы слежения… Вместо сонмища застав – один прибор с определенным радиусом действия! Это теоретически торсионное поле не ослабевает, а на практике все будет зависеть от чувствительности прибора. Или спасение потерявшихся в сибирской тайге, памирских горах людей… А поиск опасных преступников! Ведь достаточно еще при рождении человека зафиксировать его индивидуальный код, и все – никуда от правосудия не скроешься! Дактилоскопия отдыхает! Да масса, просто масса точек приложения! И все это было в тени все эти годы? Чушь! А международный терроризм? Он потерял бы всякий смысл, поставь во всех аэропортах и на важных объектах подобную штуковину…
Вдруг прервался на полуслове и заорал нарочито сердито:
— Харчо мое куда делось? Форварде!
Обновленный горячий харчо вновь появился перед Самохиным. А он продолжал как ни в чем не бывало:
— Нет, невозможно… Такое открытие уже проявилось бы… Правда, есть еще одна легенда. Вы знаете, что Альберт Эйнштейн всю жизнь работал над единой теорией поля. Я так и не могу уверенно сказать, насколько близко он к ней подошел…
