— Прислужница богини быстро явилась на мой зов, — напомнила Квентл, и дочь Громфа холодно взглянула на нее.

— Потому что Паучью Королеву заботит каждое мое решение, — не колеблясь, произнесла Ивоннель. Ее тон подразумевал, что слово «заботит» имеет исключительно позитивное значение.

— Да, заботит, — повторила Квентл, придав голосу суровости. Но Йиккардария ушла, и то, что, несмотря на присутствие Сос’Умпту и нескольких других жриц Дома Бэнр, Верховной Матери очень не хотелось вступать в открытое противостояние с могущественной Ивоннель, не вызывало сомнений. — Паучья Королева была настолько озабочена, что отправила Йиккардарию выбранить тебя.

— Не «выбранить», а получить объяснение, — поправила Ивоннель. Сос’Умпту открыла рот, собираясь вмешаться в разговор, но молодая женщина быстро подняла руку и приказала ей молчать. — Я хочу, чтобы мы правильно поняли друг друга, Верховная Мать, — продолжала Ивоннель. — Госпожа Ллос недовольна тем, что я не заняла трон Дома Бэнр и, следовательно, первое место за паучьим столом в зале Правящего Совета. Я могла бы удовлетворить желание богини, исправив сложившуюся ситуацию прямо сейчас.

Угроза прозвучала совершенно недвусмысленно; жрицы, присутствовавшие при разговоре, ахнули, и даже сама Квентл приоткрыла рот от ужаса.

— Но мне это не по душе, — продолжала Ивоннель, — и Йиккардария согласилась с моим решением. Пока что. Я вернусь в Мензоберранзан, когда мне этого захочется и если мне этого захочется. Если в тот момент ты еще будешь Верховной Матерью, тогда мы с тобой придем к соглашению. Ради блага Дома Бэнр, ради блага Мензоберранзана и с благословения Паучьей Королевы. Тем не менее с твоей стороны было бы неразумно заранее питать надежду на возможность такого соглашения.

Она развернулась, презрительно фыркнула, взглянув на Сос’Умпту, равнодушно скользнула взглядом по лицу Минолин Фей и хотела уйти, но, прежде чем направиться к двери, дерзко бросила:

— Возможно, тебе повезет, Верховная Мать Квентл Бэнр, моя тетя, — возможно, я так никогда и не вернусь в этот город.

Странная прощальная фраза повисла в воздухе, а Ивоннель Бэнр вышла из зала.

Вскоре, выбрав на конюшнях Дома Бэнр самого лучшего и проворного ящера, Ивоннель покинула город и направилась по туннелям Подземья в сторону нижнего уровня Гаунтлгрима.

— Все время на восток, — произнесла Далия.

Артемис Энтрери, который стоял у выхода из их палатки, установленной на поле неподалеку от растущей Главной башни тайного знания, в недоумении обернулся.

— Ты все время смотришь на восток, — пояснила Далия. Энтрери пожал плечами, словно не понимая, на что она намекает.

— И думаешь о нем, — продолжала Далия, и тогда он решил, что нужно ответить.

— Я беспокоюсь за него, — признался ассасин. — Я не хочу, чтобы для него все кончилось вот так.

— Я тоже желаю Дзирту добра, — пожала плечами Далия, — однако здесь мы ничего не можем поделать. Кэтти-бри — могущественная жрица, но все равно она не сумела излечить его. Громф тоже пытался помочь, а разве в этом мире можно найти более искусного чародея? И Киммуриэль потерпел неудачу, а я на собственном опыте убедилась в его умении исцелить больной рассудок. Я сижу здесь, с тобой, и мысли мои ясны только потому, что Киммуриэль и его странная магия помогли мне. Но перед болезнью Дзирта он оказался бессилен.

— Именно это и тревожит меня. — Энтрери оглянулся и уже в сотый раз посмотрел на восток. — То, что я ничего не в состоянии сделать.

Он даже не заметил, что Далия поднялась, и вздрогнул, когда она обняла его и положила подбородок ему на плечо.

— Он твой друг, — прошептала она.

— Я в неоплатном долгу перед ним, — поправил ее Энтрери.

— Дело не только в этом.

Энтрери не ответил, зная, что молчание красноречивее любых фраз. Он не был уверен в том, что слово «дружба» подходит для описания его запутанных взаимоотношений с дроу–следопытом, но между ними определенно возникло чувство товарищества, некое родство.

И его утверждение, хотя и неполное, все же было правдой: он оставался в неоплатном долгу перед Дзиртом До’Урденом потому, что Дзирт, не колеблясь, согласился предпринять опасное путешествие в Мензоберранзан, чтобы спасти Далию. А также потому, что еще раньше Дзирт пришел в Гаунтлгрим и вырвал своих бывших товарищей, включая Энтрери, из лап дроу.

Но дело действительно было не только в этом: в течение последних двух десятков лет Дзирт, намеренно или просто на собственном примере, продемонстрировал Артемису Энтрери иное видение мира. Дзирт провел Энтрери за собой через половину Побережья Мечей в поисках сокровища — его магического кинжала. Но Артемис Энтрери тогда получил и другое сокровище, которое сумел оценить по достоинству лишь через много–много лет.

Да, он почувствовал некое удовлетворение, помогая жителям Порта Лласт. Энтрери вынужден был признаться себе в этом, и лишь теперь он осознал всю ценность этого опыта.

Артемис Энтрери снова мог смотреть на себя в зеркало без отвращения — нет, не «снова», а в первый раз за всю свою жизнь.

— Да, Дзирт, — прошептал он, обращаясь к пустоте, — спасение Порта Лласт от морских дьяволов принесло мне мир.

Далия крепче прижалась к нему.

— Не знаю, чем ты там думаешь, девчонка, но только придержи свою лысую лошадку сейчас же, не то мы вас обеих по стенке размажем! — прогудел голос дворфа, отражаясь от стен туннеля.

Ивоннель остановила ящера и с вызывающим видом скрестила руки на груди; все это время она держала в голове несколько заклинаний, с помощью которых можно было в случае необходимости уничтожить стражника.

— Ну, я повиновалась! — нетерпеливо воскликнула она спустя несколько мгновений. — Я пришла, чтобы увидеться с вашим королем Бренором, и для тебя будет только хуже, если ты заставишь меня ждать здесь.

— Какое у тебя дело к…

— Какое бы ни было, это дело не твое, дворф, — перебила Ивоннель невидимого часового. — Твой король обязательно примет меня: я слышала, что он не дурак. Скажи ему, что пришла дочь архимага Громфа.

Миновало еще несколько минут, и из хитро замаскированного бокового коридора появилась группа воинов в полных доспехах, вооруженных до зубов; среди них были два берсерка в утыканных шипами латах.

— Дочь архимага Громфа, говоришь? Откуда нам знать, что это правда?

— Спросите Дзирта — или Джарлакса, если Дзирта нет в городе.

Ивоннель с удовлетворением заметила, что уверенность, с которой она произнесла эти имена, произвела на дворфов некоторое впечатление; воины, пригласив ее следовать за собой, быстрым шагом отправились в сторону города. Очутившись в просторной пещере, в которой располагались стойла для рофов и животных с поверхности — овец, коров и других, воины приказали Ивоннель слезть с ящера.

— Ну и что мне с этой тварью делать? — возмутился дворф–фермер, когда глава отряда протянул ему поводья «скакуна» дроу — подземного ящера.

— Не ешь ее и не позволяй ей съесть себя, — ответил часовой. — А в остальном как хочешь.

Довольно многочисленный отряд стражи, включавший троих жрецов, которые не переставая колдовали, проводил Ивоннель через подземный комплекс. Ивоннель рассмеялась, увидев жрецов. Они пытались разгадать, какой магией она пользуется, и, без сомнения, держали наготове заклинания молчания на случай, если она надумает сама произнести магические слова.

Она хотела было первой сотворить двеомер молчания, просто для того, чтобы показать им, кто сильнее. Но импульсивность молодой женщины, как всегда, сдержали воспоминания, которые были переданы ей, воспоминания Ивоннель Вечной, величайшей Верховной Матери народа дроу.

Воспоминания приказали девушке вести себя осторожнее с этим кланом дворфов и напомнили, что проявление подобающего почтения поможет ей в достижении цели.

И поэтому она терпела постоянный поток заклинаний жрецов и не слишком приятный аромат, исходивший от дюжины дворфов. Вскоре — хотя и не сразу — ее провели в просторное помещение, расположенное на нижнем уровне комплекса. До Ивоннель донесся звон молотов, и она решила, что неподалеку находится легендарная Кузня.