– Кто ты, ведьма? – почти простонал от бессильной злобы бородач. – Уж не сама ли Сето?

– Не гневи богов, борода, – прошелестела Айра. – Не то следующим твой братец поджариваться будет! А я… Сето не Сето, но внучка Сурры – точно! Эх, жаль, дедушка давно умер, не понянчил меня, а то бы мы еще веселей шли!

Ни слова больше не сказал бородач, но глаз, как и Айра, два дня не сомкнул. Утром третьего дня подал ладью к берегу, провел меж зеленоватых скал в узкую бухту, заросшую берегом ползучей иччей, дождался, когда Айра спрыгнет на темную гальку, и тут же приказал отталкиваться от берега, а уже отойдя на пару сотен локтей прочь, разразился грязными ругательствами в ее адрес. Стерпела бы это дочь Ярига, но пущенной стрелы, что просвистела мимо ее лица, простить не смогла – сожгла парус островитянам.

– Ничего, ребятки, – шептала сама себе колдунья, укладываясь на сон под колючими ветвями. – Догребете до островов и без паруса – вот ведь как быстро веслами замахали. Теперь мне бы до Скира добраться.

До Скира она добралась только через месяц, когда уже деревья успели не только пожелтеть, но и потерять часть листвы. Вместе с крестьянами, торопящимися продать конгу последний урожай, Айра вошла в город с мешком овощей за спиной, среди которых были спрятаны ее мечи. Окинула взглядам укрепленные городские стены, покивала возведенным на крышах пристенных зданий трем гигантским порокам, подивилась глубине рва и обилию стражников у башен и поспешила к порту. Трактир, оставленный Яригом приемному сыну, был полон. Молодой Яриг за прошедшие годы отрастил брюшко, щеки, и хозяйство благодетеля если и не приумножил, то уж никак не разорил. Айра подошла к стойке, бросила мешок на пол и с усмешкой вгляделась в холеное лицо.

– Куда прешь? – сдвинул брови трактирщик. – Это на кухню неси, там и столкуемся.

– Здесь столкуемся, – негромко ответила Айра и произнесла нужные слова, от которых на лбу у парня выступил пот, а губы мелко задрожали. – Не бойся, дорогой, – шепнула ему Айра. – Трактир я забирать у тебя не буду, хотя и могла бы. Впрочем, любил тебя Яриг, наказал не обижать. Все, что мне от тебя надо, – так это комнату до штурма Скира и еды. А там – сгину я, ты меня и не вспомнишь!

– А будет разве штурм? – покрылся красными пятнами трактирщик.

– Будет, куда он денется, – уверила парня Айра и добавила: – И докладывать бежать стражникам обо мне не нужно – не тот случай. Яриг так и просил передать: не тот случай. Понял?

– Понял, – пролепетал парень, хотя думал совсем о другом: не зря он все-таки оплатил место в галере, не зря. Эх, знал бы, и трактир продал уже, а теперь-то кто за него цену даст?

Старый маг Ирунг появился у ворот дома Рейду, когда осень перевалила за середину. Еще не стояли шатры хеннов под стенами Скира, еще отбивался от врага полуразрушенный Ласс, но первые сотни степняков уже проникли на северный берег и теперь тщетно пытались отыскать в прибрежных деревнях хотя бы одного крестьянина, хотя бы ларь зерна, хотя бы какую домашнюю скотину. В лесах же точили мечи и готовили укрытия и ловушки сайдские сотни, а подгорный охотничий замок Скома собирался принять судьбу Ласса и перегородить если не путь к Скиру, так путь через болота в горные долины, где таились последний резерв сайдов – десять тысяч лучших воинов – и все, кто не захотел или не смог отплыть к Гобенгену или укрыться за стенами Скира. Там, в Скоме, ждал своей судьбы и Лебб Рейду, ставший после гибели на борской стене Ролла Рейду старшим в роде, хотя таном его величать еще было нельзя. Не было еще совета танов, да и сколько их останется, глав скирских домов, когда докатится хеннский остервеневший вал до оконечности полуострова, и останется ли хоть кто-то?

Впрочем, до этого срока был еще месяц, или не один, поэтому Ирунг мог позволить себе не торопиться. У белых ступеней городского замка Рейду он медленно сполз с широкой спины любимой лошади, бросил поводья одному из стражников и вошел в предусмотрительно распахнутую кованую калитку, вставленную в полотно мощных ворот, словно лаз для собаки в полотно дубовой двери. В приемном зале мага встречала вдова Ролла Рейду – Ворла. Она поклонилась Ирунгу, который, будучи магом, оставался таном одного из богатейших домов Скира – дома Стейча, и поднесла ему кубок с теплым вином, пригубив предварительно сама.

– Брось, – усмехнулся Ирунг. – Уж кто-кто, а ты могла бы не доказывать мне отсутствие яда. По сей день жалею, что мне отказала, а выбрала красавца Ролла.

Ворла только прикрыла глаза. Ей было уже под пятьдесят, но былая красота не покинула ее лица. Только строгие черты, которые в юности напоминали Ирунгу изящные линии храмовых сводов, словно и вправду окаменели. Да и волосы, прекрасные светлые волосы, которыми она одарила и старшего сына Лебба, и младшего Хорма, который как раз теперь помогал возвращать жизнь в оледеневшие залы Гобенгена, словно подернулись пеплом.

Ирунг хлебнул вина, попытался угадать про себя букет трав и семян, добавленных в напиток, но не смог и восторженно улыбнулся. Ворла ответила ему такой же улыбкой. Никто не мог готовить теплое осеннее вино так, как позволяла себе это делать едва ли не самая богатая женщина в Скире, – правда, попробовать ее стряпню мало кому удавалось, но Ирунг входил в число избранных.

– Ты ведь не ко мне пришел в гости, Ирунг? – спокойно заметила танка.

– И к тебе тоже, – качнул головой маг. – Просто теперь у меня есть причина заглядывать к тебе почаще. Время жизни тает, как тает на холодном ветру вынесенный на берег волной кусок льда. Не от жары, не от лучей Аилле, а только от ветра. Выдувается по снежной пылинке и исчезает, не дождавшись весны.

– Все, ушедшее в небо с паром, все, что обращается облаками над головой, рано или поздно проливается теплым дождем и дает жизнь новым росткам, – заметила Ворла.

– Мои ростки уже погибли, и теплые дожди их не вернут, – прошептал маг. – И виной тому твоя невестка. Но я не разбираться к ней за прошлые обиды пришел. Она может и должна помочь нам.

– Я жду от нее только одной помощи, – усмехнулась танка. – Рождения ребенка. Не говори мне, что с Леббом ничего не случится, хотя я и сама молю об этом богов. Но в ней семя моего сына.

– Не семя, – заметил Ирунг, – живое существо, которое вполне могло бы уже появиться на свет. Некоторые рожают до срока.

– Нет, – мотнула головой Ворла. – Не хочу искушать судьбу. Моя лучшая галера будет ждать столько, сколько надо. Пусть не молодые воины, но крепкие старики сядут на весла и доставят меня и моего внука или внучку в Гобенген. Дров и каменного угля там столько, что можно согревать старые кельи не один год. На скалах, вскрывшихся ото льда, изобилие морского зверя. На отмелях заросли морской травы. Там я воспитаю ребенка, даже если мне не удастся вернуться в Скир. А Кессаа? Кессаа оставлю тебе.

– Дай ей назвать ребенка, – попросил Ирунг.

– Ты все еще веришь в предсказания? – нахмурилась танка.

– Мне не во что больше верить, – усмехнулся Ирунг и пошел по узким ступеням в главную башню замка Рейду.

Он не был здесь с тех самых пор, как приезжал посмотреть на пленницу Лебба Рейду впервые, хотя и не сказал Ворле, что был послан Седдом Креча. Кессаа была прикована к стене. Тонкая серебристая цепь позволяла ходить почти по всей комнате, но она сидела в углу, сжавшись в комок, словно затравленный зверек, и никого не слышала и не видела или не желала слушать и смотреть. Лебб Рейду на предложение Ирунга попытаться примириться с дочерью конга только брезгливо поморщился. Теперь он был в Скоме, а ненавистная ему жена оставалась на старом месте.

Ирунг миновал два десятка стражников, охранявших едва ли не каждый поворот лестницы, отодвинул тяжелый засов и вошел в округлую комнату. Когда-то уже давно в подобном же зале он сам, а также Арух, который теперь занят подготовкой обороны Скира, прежний, не слишком умный, конг Димуинн и мать Кессаа Тини собирались, чтобы отвести угрозу от Скира. И что же произошло? Хенны почти уже у стен, а Скир – на краю пропасти.