— Именно.

— В Париже есть честные негоцианты, которые охотно возьмутся пустить в оборот ваши сорок тысяч ливров и давать вам проценты.

— Но я то что же буду делать?

— Проживать доход…

— Его хватит ненадолго… Я был воспитан в роскоши и сохранил привычку к расточительности, которая разовьется от праздности…

— Справедливо.

— Как же быть?

— Негоциант, который возьмет ваш капитал, может также предоставить вам в своем доме какую-нибудь должность…

Молодой человек сделал гримасу и слегка пожал плечами.

— Торговля! — сказал он презрительным тоном, — вы забываете любезный месье Бенуа, что я дворянин!

— Вы правы, — отвечал я, — в таком случае, придумаем что-нибудь другое…

— Да, придумаем, — отвечал молодой человек.

— Кавалер, — спросил я, — не имеете ли вы сами какого-нибудь проекта?

— Имею, конечно, но, может быть, осуществление его невозможно…

— Все-таки скажите, в столкновении идей можно найти следы истины…

— Я думал купить себе роту.

— Разве вы имеете наклонность к военному поприщу?

— Более, чем ко всему другому, к тому же из чего мне выбирать?

— Справедливо, совершенно справедливо!

Я сделал вид, будто обдумываю то, что сказал мне кавалер де ла Транблэ, а на самом деле замышлял план, который скоро изложу вам, и надеюсь, что он получит ваше одобрение. Через две минуты я продолжал:

— Право, кавалер, я думаю, что в вашей юной голове более здравого смысла, нежели в самом старом мозгу. Ваша идея превосходна, и вы выбрали самое лучшее.

— Итак, вы ее одобряете?

— Совершенно.

— А дорого это будет стоить?

— О! Придется истратить все сорок тысяч… Я даже боюсь, чтобы вы не были вынуждены для своей экипировки продать те вещи, о которых сейчас говорили и которыми вы, кажется, так дорожите…

— Я дорожу ими потому, что они достались мне от отца, но если надо пожертвовать ими, я вооружусь мужеством…

— Вот это прекрасно, кавалер, но будьте спокойны: мы постараемся спасти эти драгоценные сувениры… Во всяком случае, я употреблю все старания, чтобы достичь этой цели…

— Итак, вы можете помочь мне?

— Черт побери! Вас удивляет, что ничтожный купец, торгующий шерстью оптом и по мелочам, имеет намерения вмешаться в военные дела! Конечно, сам по себе я решительно ничего не значу, но у меня есть многочисленные связи, есть добрые друзья, которые будут очень рады помочь мне.

— Неужели? — вскричал молодой человек, с восторгом.

— Боже мой, да. Послушайте, мне пришло в голову, что вы даже можете считать ваше дело почти решенным…

— Возможно ли?..

— Ничего не может быть возможнее, уверяю вас, и ничего не может быть проще. Один из моих старых и добрых товарищей, майор Танкред д'Эстаньяк, служит в Королевско-Шампанском полку, который стоит гарнизоном в Валансьене… Этот храбрый офицер теперь в отпуску и находится в Париже. Я представлю вас ему, когда вы хотите, и он почтет за истинное удовольствие доставить вам средства вступить в его полк…

— Но, месье Бенуа, — вскричал снова простодушный кавалер, — я право не знаю, как выразить вам мою признательность!

— Вы не обязаны мне ничем! Я был польщен вашей дружбой и каждый раз, как только вам будет угодно оказать мне честь воспользоваться моими услугами, я буду считать себя очень обязанным… Когда вам угодно, чтобы я представил вас майору?..

— Назначьте сами день.

— Угодно послезавтра?

— Очень рад.

— Если так, я напишу два слова Танкреду…

— Где я вас найду?

— Я сам зайду за вами.

— Где будет свидание?

— У меня, черт побери!.. В моем смиренном жилище!.. Вы увидите мою племянницу, смею сказать, образованную молодую девушку… Мы пообедаем и, весело чокаясь бокалами, будем говорить о делах…

— Любезный Бенуа, предложение ваше так чудесно, что я принимаю его без церемонии…

— И вы правы! Однако становится поздно: я вас оставлю. До свидания, кавалер.

— До свидания, мой превосходный друг!

— Еще одно слово…

Я указал пальцем на чемодан и прибавил:

— Берегите это. Париж очень большой город, в нем, конечно, много честных людей, но, кажется, прости Господи, гораздо больше плутов! А сорок тысяч ливров порядочная добыча, способная прельстить воров!.. Будьте осторожны и берегите хорошенько ваше сокровище день и ночь.

— Непременно, — отвечал кавалер и, показав пару великолепных пистолетов, прибавил: — Вот верные товарищи, которые не только лают, но и кусают!..

— Похвальная предосторожность! — одобрил я. — Но если, например, вам придется оставить на некоторое время вашу комнату… тогда что же вы сделаете?..

— Я это предвидел: мой слуга, молодой человек, совершенно мне преданный, будет ждать здесь моего возвращения, сидя на этом чемодане и держа по пистолету в каждой руке…

— Черт побери!.. Не очень-то хорошо будет тому, кто захочет обогатиться за ваш счет, кавалер!..

— Никому не советую пробовать. Но вы, кажется, мне говорили, любезный месье Бенуа, что эта гостиница очень спокойна и пользуется прекрасной репутацией?

— Говорил и готов повторить это… Совет, который я. позволил себе дать вам, происходил от избытка усердия, а также оттого, что я имею правилом лучше предупреждать несчастье, нежели сожалеть о нем.

Тут мы простились, пожимая друг другу руку, как бы для скрепления тесной и искренней дружбы, которую обещали один другому… Вот что я сделал, господа, вот почему считаю себя вправе сказать с некоторой гордостью, как сказал какой-то греческий или римский император, право не знаю: я не потерял даром дня! Любезные товарищи, что вы думаете о моем подвиге?.. Предоставляю вам самим обсудить его…

Когда Бенуа кончил, хорошенькая Эмрода зевнула во всю ширину своего маленького ротика. Человек, которого называли виконтом, начал советоваться с капуцином, с комиссионером и с некоторыми другими членами общества. Это совещание продолжалось минуты три: мнения выражались шепотом. Потом виконт сказал:

— Любезный Бенуа, общество рукоплещет вам вдвойне, вы заслужили это…

— Мне отдают справедливость! — прошептал Бенуа, с выражением законной гордости.

— Мы понимаем как нельзя лучше ваш план… — продолжал виконт.

— И одобряете его?

— Да, только надо условиться в подробностях.

— Они очень просты…

— Не спорю, но надо будет несколько поистратиться.

— Вы наш казначей, возьмите из кассы.

— Как вы спешите!

— Дело надежное…

— Может быть, но, по моему мнению, надежны только те дела, которые сделаны.

— Знаете вы одну пословицу?

— Знаю и много.

— Хорошо, но одна из них более всего согласуется с нашим положением: кто ничем не рискует, тот ничего не получит!..

— Вы правы. Притом я вам сказал: план ваш принят, теперь будем рассуждать о подробностях.

— Охотно.

В эту минуту Эмрода прервала разговор.

— Позвольте мне уйти, — сказала она.

— Ты хочешь нас оставить, капризница?

— У меня есть дела сегодня, очень важные.

— Какое-нибудь свидание, плутовка?

— Может статься, но это вас не касается, а так как я вовсе не нужна вам для исполнения вашего плана…

— Вы ошибаетесь, — перебил Бенуа, — именно вы нужны нам, любезная Эмрода, и даже очень…

— Мне показалось, однако, что в комедии, которую вы приготовитесь разыграть, нет женской роли.

— Это доказывает, что вы дурно меня слушали, малютка…

— Может быть, я спала… или думала о другом. А что же вы говорили?

— Я говорил о моей племяннице, которую должен представить послезавтра кавалеру де ла Транблэ…

— Ну?

— Ну! Кто же будет этой племянницей, если не вы?

— Ах, гадкий человек! — вскричала молодая девушка с очаровательной досадой и очень милым и кокетливым гневом. — Скажите пожалуйста, с какой стати ему вздумалось говорить о своей племяннице!..

— Следовательно, — продолжал Бенуа, — я формально сопротивляюсь тому, чтобы отпустить нашу миленькую Эмроду! Ее возлюбленный подождет…