— Когда хотите…

— Сегодня, например?

— Хорошо.

— Сейчас?

— Можно.

— Ну! Не будем же откладывать… Созовите ваших демонов… поговорите с ними… Пусть они вам ответят… Расскажите мне мое прошлое, посвятите меня в таинства моего будущего…

Рауль говорил серьезно, но никак не мог отнять у своего голоса едва заметного выражения насмешки. Старуха вполне поняла это.

— Вы не верите! — возразила она с колкостью. — Но нужды нет!.. По тому, как мои демоны расскажут мне ваше прошлое, вы будете судить, обманывают ли они меня, говоря о вашем будущем.

— Начнем, — сказал Рауль.

Молох сделала знак дочери. Луцифер надела свою серую мантилью, спустила капюшон на лицо и, с очевидным сожалением, пошла к двери.

— Как, вы уходите? — вскричал Рауль.

— Так надо, — отвечала молодая девушка.

— Зачем?

— Дочь моя не может оставаться с нами, — перебила Молох, — и присутствовать при заклинании. Оставаться должны только двое: тот, кто спрашивает, и та, которая отвечает.

— А если нас будет трое? — спросил Рауль.

— Дух, голос которого я слышу, не будет говорить со мной, — возразила Молох.

— Вы видите, что я лишняя, — сказала Венера, — и потому ухожу, но скоро возвращусь.

И она исчезла в полурастворенную дверь, обернувшись и бросив на Рауля последний взгляд.

— Теперь, — сказал Рауль старухе, — теперь мы одни вы можете начать, не правда ли?

— Да.

— Не будем же терять времени…

— И не к чему…

— Приготовления продолжительны?

— Не более нескольких минут.

— Принимайтесь же за дело.

— Сейчас.

Молох растворила дубовый шкаф, о котором мы говорили в одной из предыдущих глав, взяла склянку с несколькими каплями масла, намазала им фитиль в медной лампе, зажгла ее и поставила на стол, потом повесила перед узким окном кусок толстой материи, так что совершенно закрыла дневной свет.

Этими первыми приготовлениями старуха Молох сделала в мансарде искусственную ночь, едва освещаемую бледным и дрожащим светом лампы.

— О! о! — сказал Рауль, улыбаясь, — кажется, ваши духи любят темноту…

— Недаром они духи тьмы, — отвечала старуха таким серьезным и торжественным тоном, что молодой человек невольно спросил себя:

«Неужели она сама верит?»

Молох поставила стул возле стола.

— Садитесь, — сказала она Раулю, указывая на стул.

Рауль повиновался. Старуха встала возле него.

— Дайте мне вашу руку, — сказала она.

Рауль протянул ей правую руку. Она взяла ее, рассматривала с минуту молча, потом выпустила.

— Я должна прежде задать вам несколько вопросов, — прошептала она потом.

— Слушаю.

— Эти вопросы, пожалуй, покажутся вам незначительны… однако, отвечайте…

— Буду отвечать.

— Хорошо. Какое животное любите вы больше всего?..

— Лошадь.

— Какой цветок предпочитаете вы?

— Розу.

— Какой запах нравится вам более всего?

— Запах цветка, названного мной.

— Какая самая главная ваша страсть?

— Я сам не знаю.

— Какое самое горячее желание?

— Мщение.

Молох замолчала на минуту. Рауль прервал это молчание и спросил:

— Это все?

— Да, пока все, — отвечала старуха.

Произнеся эти слова, Молох во второй раз раскрыла шкаф, из которого несколько минут тому назад вынимала масло, достала оттуда колоду карт и положила их на стол. Ветхость этих карт была такова, что их можно было принять за современных тем, которые были изобретены Жакменом Гренгоннером для развлечения бедного сумасшедшего короля Карла VI. Они были большого размера, истерты по всем углам и покрыты таким густым слоем грязи, что было чрезвычайно трудно различить фигуры. Молох стасовала карты, потом протянула их Раулю, говоря:

— Снимите!

Молодой человек протянул правую руку.

— Нет! Нет! — поспешно вскричала Молох, — снимите левой рукой… левой.

Хотя левая рука Рауля еще находилась в оцепенении от недавнего кровопускания, однако он постарался снять карты и успел в этом не без труда. Молох разложила карты на столе в особенном порядке и куском белого мела начертила вокруг них большой круг, потом взяла в глиняной чаше горсть проса и рассыпала зерна по всем фигурам карт.

Рауль смотрел на ее действия с любопытством и участием, которых не мог скрыть от самого себя. Старуха, казалось, была совершенно погружена в свои странные занятия. Время от времени лучи внутреннего фанатизма блистали в ее мрачных и впалых глазах. Черный кот выгибал спину на столе и мурлыкал, обращая на госпожу свои круглые желтые зрачки, сверкавшие в полумраке. Ощипанная ворона хлопала крыльями и чистила свое тощее тело жестким и острым клювом. Молох два или три раза погладила по спине кота, против шерсти. Несколько электрических искр сверкнули из его густой шерсти. Потом она взяла ворону и поставила ее посреди карт. Птица тотчас начала прыгать на одной ноге, подбирая направо и налево просо.

Молох следила с чрезвычайным вниманием за каждым ее движением и замечала ее прихотливые эволюции и фигуры, на которых ворона останавливалась несколько долее, нежели на других. Это продолжалось минут восемь. В конце этого времени ужасная птица, казалось, насытилась и устала, она остановилась, спрятала голову под крыло и заснула. Старуха не мешала ей. В третий раз открыла она шкаф и вынула из него хрустальный флакон в два дюйма величиной, наполненный до половины желтой и прозрачной жидкостью, похожей на растопленный топаз. Она налила в железную ложку одну каплю этой жидкости, села напротив Рауля и сказала ему:

— Когда я выпью эту жидкость, начнется экстаз, а с ним придет и предсказательный дух. Как только вы удостоверитесь, что он овладел мною — вы это тотчас заметите, — спрашивайте меня, я буду отвечать. Если некоторые из моих ответов покажутся вам темными, перетолковывайте их как хотите. Я могу только повторять вам те слова, которые дух шепнет мне на ухо. Когда экстаз прекратится, не спрашивайте меня насчет того, что я сказала. Я уже ничего не буду помнить.

Молох поднесла к своим губам железную ложку и выпила каплю жидкости. Не прошло и полминуты, как истинное преобразование совершилось в старухе. Морщины на лице ее изгладились, точно молодая и горячая кровь наполнила ее жилы и придала коже блеск и прозрачность молодости. Губы сделались красны. Сверхъестественный огонь вложил почти ослепительные лучи в глаза. Через несколько секунд это не была уже отвратительная колдунья, которую мы знаем, — это была женщина еще молодая, красоты дикой, но могущественной. Раздувшиеся ноздри ее дрожали, волосы, откинутые назад, казались в тени черны как ночь. Впрочем, это магическое превращение продолжалось недолго. Скоро призраки возрождения сменились утомлением и истощением. Морщины на лбу и на щеках показались глубже прежнего. Рот впал. Синие круги вокруг глаз как будто расширились и потемнели. Крупные капли пота выступили на висках. Жилы на шее раздулись, мускулы рук вытянулись. Глаза непомерно раскрылись и сделались неподвижны, как у мертвеца, потом судорожный трепет потряс все тело. Наконец губы раскрылись и старуха прошептала хриплым голосом:

— Он идет… он идет… я это чувствую… я его вижу… он приближается… он пришел… он здесь…

— Кто? — спросил Рауль голосом, почти так же дрожавшим, как и у Молох.

— Дух, — прошептала ворожея.

— Стало быть, я могу вас спрашивать?

— Можете.

— Скажете ли вы мне правду?

— Будете судить сами…

— Этого невозможно, я не знаю будущего…

— Но вы знаете прошедшее, и когда я вам расскажу вашу прошлую жизнь, вы поверите без труда, что точно так же я могу открыть вам и будущее.

Старуха говорила медленно и торжественно. В звуках ее голоса не было ничего человеческого. Это был звук странный, как будто металлический, который мы не можем объяснить никаким сравнением. Неподвижная, сморщенная, с полуоткрытым ртом, старуха походила на труп, а когда она произнесла эти странные слова, еще более странным голосом, ее можно было принять за демона. Волосы Рауля встали дыбом. Первый раз в жизни молодой человек испугался.