Молодой человек пошел в ту знаменитую гостиницу, о которой мы уже говорили с заслуженными похвалами и которая была известна под вывеской «Золотой Колесницы». В этой гостинице хорошо кормили, подавали превосходные вина, словом молодые дворяне и богатая буржуазия часто посещали ее. Конечно, она нисколько не походила на те, которые ныне носят названия «Братьев Провансальцев», «Золотого Дома»и «Английской Кофейной». Чтобы найти теперь что-либо ей подобное, надобно отправиться в те многочисленные харчевни, которые процветают у Мон-Парнасской и Менской застав. Разумеется, мы говорим только о внешности заведений, а не о качестве кушаний.

Чтобы дойти до обширных зал, где обедали посетители «Золотой Колесницы», надо было идти через кухню. В этой кухне осуществлялись гомерические торжества камачовых свадеб и пиров Гаргантюа. Двенадцать вертелов, длинных, как реи трехмачтового корабля, беспрерывно вертелись над огромным костром, подобным тому, о котором говорит «Илиада»и которого достаточно было бы для того, чтобы изжарить на нем целого быка на обед героям. Ягнята, поросята, бараны, индейки жарились вместе, орошаемые каждые три секунды потоками растопленного жира. Об этом заботился целый батальон внимательных поварят. Несколько далее фазаны, куропатки, перепелки, словом, дичь всякого рода, даже винноягодники и овсянки, разливали приятный запах, золотясь перед менее жарким огнем. Смешанный запах трюфелей и пряных кореньев приятно ласкал обоняние лакомки. С противоположной стороны шесть поваров в белых колпаках и передниках наблюдали за бесчисленным множеством кастрюль, в которых кипели изысканные рагу. Конечно, все это было не изящно, но имело свою хорошую сторону, с этим нельзя было не согласиться. Не приятно ли было для гастронома, имеющего притом хороший аппетит, наслаждаться гармоническими подробностями таких успокоительных приготовлений и заказать свой обед.

Рауль вошел и велел подать себе обед, от которого не отказался бы Брилья Саварен. Бутылка старого испанского вина, другая бутылка превосходного «помара»и наконец третья «сильери» оросили вкусные яства, которые вместе с винами скоро привели молодого человека в то состояние нравственного блаженства, которое гораздо ближе к экстазу, чем к опьянению. Желудок Рауля был удовлетворен, сердце довольно, мысли свободны, и он смотрел на весь человеческий род с такой благосклонностью, что мы готовы предложить пари, что он охотно подал бы руку и бокал шампанского даже Бенуа, если бы Бенуа в эту минуту сел возле него. Но Бенуа не пришел, а Рауль, расплатившись золотом за обед, вышел из ресторации с намерением приходить в нее каждый день. Потом молодой человек задал себе новый вопрос: «Куда мне идти?»

Но этот вопрос остался без ответа. Было уже слишком поздно, чтобы искать в этот день квартиру, и Рауль решился идти прямо, предоставив случаю распорядиться его вечером. Случай — большой лукавец! Он привел нашего героя прямо к высоким и широким воротам игорного дома. Двор был так же великолепно освещен, как и накануне, и загроможден лакеями, которые потрясали факелами, и вельможами, выходившими из портшезов. Рауль невольно остановился. Он хотел было продолжать дорогу, но невидимый магнит как будто удерживал его и не допускал удалиться.

«А почему бы мне и не войти?»— подумал он.

И тотчас же ответил себе:

«В самом деле, почему не войти? Чего мне бояться?.. Разве я не могу, не дотрагиваясь даже до карт, провести приятный вечер, глядя, как сыплется золото по зеленому сукну, как оно сияет при свете сотни свеч?.. Какая музыка! очаровательные звуки катящихся луидоров, из которых брызжут мириады искр? Притом, если я захочу играть, чем я рискую?.. У меня в карманах не более тридцати луидоров… Если я и проиграю эту безделицу, какая беда?.. К тому же, почему я непременно должен проиграть?.. Прошлую ночь пятьдесят луидоров доставили мне двести тысяч ливров… Несмотря на слова старого Натана, я могу выиграть столько же и сегодня!..»

Когда рассуждаешь таким образом с самим собой, можно быть уверенным заранее, что поддаешься искушению. Рауль действительно поддался. Он ступил за ворота и через минуту входил уже в блестящие залы первого этажа. Хотя было еще не поздно, но игроки собрались уже во множестве. Приход Рауля произвел между ними волнение. Только и говорили, что о его изумительном счастье и огромном выигрыше накануне. Его присутствие в высшей степени подстрекнуло общее любопытство. Будет ли он играть? много ли выиграет? или, напротив, все проиграет? Вот о чем каждый спрашивал себя.

Характер человека почти всегда так странно проникнут ребяческим тщеславием, что Рауль, заметив общее внимание к себе, был внутренне польщен этим и сожалел, зачем не принес с собой тысяч двадцать, чтобы в случае надобности поддержать свою репутацию большого игрока. В эту минуту молодой человек был готов вернуться в гостиницу за деньгами, но от улицы Сент-Онорэ до Паради-Пуассоньер было далеко, и Рауль решился остаться и попытать счастья.

В тех залах, куда мы ввели наших читателей, играли в фараон, в бириби, в бассет, в ландскнехт и проч. Рауль подошел к тому столу, где шла игра в ландскнехт, к тому самому столу, у которого, через несколько лет, он будет так жестоко оскорблен виконтом д'Обиньи. Ему тотчас дали место. Рауль первый раз видел, как играют в ландскнехт, и потому минуты две или три присматривался к игре, чтобы понять ее сущность. Наконец, когда дошла до него очередь метать, он взял карты и бросил на стол двадцать пять луидоров.

— Ва-банк! — поспешно подхватил сосед его справа, прибавив тихо: — Я вперед знаю, что выиграю… два раза кряду не бывает подобного счастья, как то, которое благоприятствовало этому молодому человеку вчера.

Однако выиграл Рауль. Сосед его справа, казалось, был очень раздосадован и в особенности очень удивлен, что проиграл двадцать пять луидоров, но утешился, думая:

«Ба! Если этот дворянин будет продолжать игру, я буду держать против него пятьдесят луидоров и на этот раз уж непременно выиграю!»

Рауль действительно продолжал играть.

— Ва-банк! — опять сказал сосед.

Рауль выиграл снова. На губах соседа образовалась очень заметная гримаса.

«Черт побери! черт побери! — думал он. — Неужели счастье будет постоянно ему благоприятствовать?»

И, вдруг сделавшись осторожным, он не стал рисковать ничем против ставки Рауля.

«Осторожность — мать безопасности»— говорит пословица. Эта пословица, чрезвычайно мудрая, заключает в себе весьма полезный совет. Сосед хорошо сделал, что последовал этому совету. Счастье Рауля было и на этот раз не менее изумительно, чем в прошлую ночь. Семь раз подряд случай помогал молодому человеку.

Интерес, внушаемый партией в ландскнехт, был так велик, что все игроки, игравшие в фараон, бассет и прочие игры, оставили их и столпились у стола, за которым играл наш герой. В эту минуту на зеленом сукне лежала огромная сумма в сто пятьдесят три тысячи шестьсот луидоров золотом и банковыми билетами — ослепительный результат первой ставки в двадцать пять луидоров.

— Кто хочет держать? — сказал Рауль. — Я не снимаю ничего.

Легкий трепет пробежал по зале. Неслыханная смелость молодого человека, который с беззаботным видом рисковал целым состоянием на одну ставку, внушила всем игрокам лихорадочный восторг, смешанный с каким-то испугом. Один Рауль был спокоен, и мы утверждаем, что с его стороны не было никакой заслуги в том, что он оставался хладнокровным. Его вера в свою звезду была так слепа, что он даже и не подумал, что мог бы проиграть хоть одну ставку. Это суеверное доверие мало-помалу разделили все присутствующие, так что в ту минуту, когда Рауль произнес слова, приведенные выше, никто не отвечал на его вызов, и ни один луидор не был положен на стол. Рауль удивился страху, который внушал.

— Я жду, господа, — сказал он. — Я жду…

Молчание продолжалось.

— Как! — вскричал Рауль, — никто не поставит даже нескольких тысяч ливров!..