— Доктор Курпатов, мне очень лестно слышать, что ты думаешь, будто я многостаночница и сразу после одного мужика прыгнула под другого, но спешу тебя огорчить. У меня, конечно, хорошая физическая подготовка, благо, в отличие от тебя, я бегаю по утрам и регулярно занимаюсь фитнесом, но после акробатических этюдов с орком, дай бог ему хорошей потенции и жены не фригидной, я была не способна ни на что, кроме как пописать. Так что оставь свои инсинуации. Кроликом я его назвала исключительно из-за цвета глаз, а не за его поступательные движения. Если будешь еще выступать на тему моей половой жизни, по возвращении домой сходим мы с тобой, пожалуй, к ветеринару. Пара движений ножницами — и тебя больше не будут волновать никакие сучки и уж тем более чужие мужики. И питаться ты будешь не сайками да колбасой, а исключительно кормом для кастрированных собак.

— А что сразу-то к ветеринару? Уж и пошутить нельзя, — мигом сдал назад враз поскучневший пес.

— Пошутили, и хватит, — решительно оборвала я. Сейчас мы собираем свои вещички, расплачиваемся с хозяином этого клоповника, дожидаемся Кролика и вытрясаем из него кое-какую информацию, провиант и курево. Потом просим нас вывести из города, минуя кордоны, милостиво соглашаемся принять его предложение обеспечить нас сопровождающими до Столицы и ближе к утру, когда все перепьются на свадьбе у местного Лужкова, короткими перебежками рвем отсюда когти.

— А ты уверена, что все пойдет по твоему плану и Кролик нас тоже не кинет? — проявил осторожность пес.

— Уверена, — твердо ответила я и, многозначительно опустив взгляд на свой живот, добавила: — Давай шевели помидорами. Нас ждут великие дела, а тебя вдобавок — строгая диета — неизвестно, какие тут еще драконы водятся.

Прежде чем покинуть номер, мы с Сосискиным пересчитали оставшуюся наличность. У нас оставалось триста семьдесят золотых, восемьдесят серебряных и почти семьсот медных монеток. По нашим прикидкам этого вполне хватало на нормальное существование. Одеваться в Домах моды гномов я не собиралась, одного местного наряда вполне достаточно для маскировки, ну а для выхода в свет можно прикупить крысячью подделку. И ничего страшного я в этом не вижу, у нас вон вся страна на рынках одевается и чувствует себя припеваючи. Вполне, кстати, бюджетный вариант: купил за три копейки, поносил и выкинул, можно даже не стирать ни разу, чтоб по швам не расползлось. Сплошная экономия денег и стирального порошка. А так — разоришься на наряд, тянущий на годовой бюджет какой-нибудь банановой республики — и мало того что полжизни будешь его на всех торжественных мероприятиях проветривать от нафталина и на всех фото лет так за пятьдесят в нем красоваться, так еще и завещаешь в нем похоронить, чтоб как-то расходы на погребение минимизировать. Ну а касаемо изделий тролльих мастеров, так у меня железа достаточно и приобретать у них я ничего не планирую в любом случае. Напротив, мы с Сосискиным постановили, что при первом же удобном случае продадим совершено ненужную мне кольчугу, а если сильно прижмет, то и избавимся от двух практически навязанных мне одним любезным троллем кинжалов. Реализовывать кинжалы орка и дроу мы не стали бы даже в случае угрозы голода, справедливо рассудив, что такие ценные вещи не разбазаривают. Неясным оставался вопрос, сколько берут драконы за свои услуги, и это я собиралась выяснить в ближайшее время.

Спустившись в общий зал, я усадила Сосискина за столик в самом темном углу, а сама отравилась к хозяину оплатить пребывание в этом отеле без звезд и претензий на роскошь. Пес было дернулся со мной, вопя, что меня обдерут как липку, но я непререкаемым тоном заявила, что с такой малостью, как подсчет стоимости услуг, уж как-нибудь разберусь сама, потому что имею приличный опыт переговоров с жуликоватыми московскими официантами. Видя его грустно повисшие уши, я сжалилась и клятвенно пообещала, что если счет будет равняться стоимости крыла самолета, то я его немедленно подключу к урегулированию финансовых вопросов.

— Уже уходите? — при виде меня удивлено спросил нарядно одетый Яфор. Около него крутился сынишка, сияя отмытой физиономией и блестящими пуговицами на новенькой рубашке. В ответ на мой утвердительный кивок хозяин хитро заблестел глазами и кинулся уговаривать остаться еще на день и погулять на свадьбе незнакомой мне девицы. Хоть во мне, как в каждом русском человеке, и жила страсть к халяве, но задерживаться в этом городишке я совершенно не хотела. Тем более что свадьба давала прекрасный шанс избавиться от присутствия Сивки, играющего роль свадебного генерала и духа-покровителя молодых в одном лице. — У нас сегодня большой праздник, на центральной площади уже накрывают столы. Потом будут танцы — наш градоправитель не поскупился на торжества и пригласил знаменитых певцов и музыкантов, а ночью ожидается фейерверк, — продолжал он уговаривать меня посетить предстоящее торжество.

Не видя никакой заинтересованности с моей стороны, тоном змея-искусителя он вкрадчиво начал втирать про мою неотразимость:

— Такая красивая девушка, как ты, не может пропустить ни одного танца и просто обязана вскружить голову множеству парней.

Он попытался продолжить расписывать достоинства местных кавалеров, но мне совершено не хотелось зажигать на здешнем танцполе, поэтому я как можно строже сказала:

— Да денег мало, а нам еще с братом надо до Столицы добраться и там на что-то жить. Так что будьте любезны, скажите, сколько я вам должна, включите в стоимость ужин, который, я надеюсь, нам все же подадут, и мы с вами попрощаемся.

Яфор согнал со своего лица улыбку и профессионально озвучил:

— С тебя пять серебрушек за номер и еду и пятьдесят шесть медяшек за то, что твой брат спал на моем сеновале.

После этого он быстро приказал сыну принести за наш столик ужин и, твердо глядя мне в глаза, добавил:

— Правильно делаешь, Избранная, на твоем месте я поступил точно так же, чтобы не привлекать к своему уходу внимания. Дождался бы, пока все перепьются и уснут, а сам покинул город.

Опа! Какой пердимоноколь вырисовывается. Сивка все же растрепал, кто мы, и сейчас я в очередной раз буду отбиваться от кандидата в борцы за справедливость. Сделав скучающее выражение лица, я как можно более равнодушно протянула:

— Есть еще тут неосведомленные, кто я и мой братец меньшой, или все же остался какой-нибудь глухой, который не расслышал, как рогатый трепач раскрывает народу тайну моей спины? Он тут вещал о пришествии Избранной или собрал народ на площади, чтобы уж наверняка до всех донести эту радостную новость?

Хозяин отрицательно мотнул головой, но мне совершено не верилось, что единорог удержался и не поделился с ним и со всеми присутствующими благой вестью.

— Как? — округлила глаза я. — Этот пьянчуга проявил совесть и решил не портить невесте лучший день в ее жизни сообщением о явлении мессии? Надумал всех осчастливить завтра? Не верю! Признавайся, Яфор, он нас продал с потрохами до того, как мы поднялись в свой номер?

Хозяин не спешил сдавать, как стеклотару, долгогривого ренегата, но я решила его дожать.

— Ладно, допускаю, ты сам догадался, что я не из этого мира, слишком непохожа на местных дам, да и говорящие звери у вас тут косяками не ходят. Но про крылья на моей спине знал только он… Или ты подглядывал за мной в обмывальнике, старый греховодник?

— Я еще не старый, — негодующе воскликнул Яфор. — Я еще могу иметь щенков!!!

— Нашел чем гордиться, — парировала я.

Сам того не ожидая, он дал мне оружие, способное надолго выбить почву у него из-под ног. Я, не мешкая, продолжила словесную порку.

— Мне вот интересно, а как на это смотрят окружающие? С виду приличный оборотень, а сам с детишками развратничает. Ай-ай-ай! Придется мне все же задержаться тут на денек и сообщить градоправителю и общественности о твоих темных делишках.

— Ты… ты что подумала? — заикаясь, пролепетал вмиг побледневший от таких предъяв Яфор. — Как ты могла… у меня же у самого дочка была… теперь вон сын-приемыш подрастает… Да чтобы я с детьми… — уже еле слышно, помертвевшими губами шептал он.