Я прям в этих переживаниях и метаниях между «хочется и колется» и не заметила, как Хришенька увел меня подальше от любопытных глаз и ушей, — короче, ощутила себя Мухой-цокотухой, которую паучок поволок в уголок. А когда поняла, что меня разматывают из моего савана, послав все свои сомнения на три веселых, помогла мужчине своей мечты выпутаться из штанов, злобно шипя, что все приличные люди и нелюди давно носят брюки с ширинками, а не путаются в завязках. И пока я окончательно не отдалась процессу, память мне подсказала, чтоб окончательно голову не теряла, потому как я вроде спорила кое с кем на один пикантный момент.

Вместо сладострастных стонов под тремя лунами периодически раздавалось:

— Куда ты меня на спину кладешь, мне же крылья мешают!

— А ты не пробовал повесить мешок с камнями себе на хребет и начать плясать в присядку?

— Каким боком, у меня нога больная и крыло назад перевешивает!

— А больше тебе ничего не сделать?

На наше счастье, мы вспомнили об озере — иначе бы я никогда не узнала, почему ангелы бесполые и что даже у секс-машин случаются поломки. Ну а желающим повторить мой подвиг советую для реализма подвернуть себе ногу, повесить на спину дельтаплан и, как говорится, — вперед и с песней!

Остаток ночи я не спала, и вовсе не по причине, о которой многие подумали, а потому, что мешали долбаные закрылки! Когда в воздухе раздалось хлопанье крыльев приземляющегося Дракона, я с радостью отпихнула от себя похрапывающего мне на ухо предводителя и, на бегу одеваясь в его штаны и рубаху задом наперед, галопом понеслась навстречу бронированному «боингу». Одновременно со мной, топоча, как стадо мамонтов, и выбивая из земли пыль своими лапищами, от походной кухни несся Сосискин. Увидев нас, Дракон заржал и прокомментировал наш внешний вид:

— Картина «Ангелица, переболевшая тифом, выгуливает щенка Цербера».

— Угу, скорее «Педикулезная сестрица Аленушка с братцем Иванушкой, обожравшимся стероидов». — Я за словом никогда в карман не лезла.

А Сосискин, плотоядно облизываясь на знатока живописи, уточнил:

— Ты тут не зубоскаль, а доложи, увеличил ли норму продовольствия с учетом моего возросшего аппетита?

Дракон, стерев со своей морды глумливую улыбку, четко отрапортовал, что к полету все готово, воздушные силы на крыле, сухопутные военные части приведены в повышенную боевую готовность, места ночных стоянок обеспечены теплыми туалетами и бесперебойным поступлением горячей воды, а сухпайка хватит на роту мутировавших такс.

— Пора лететь, Дарья, — закончил свой рапорт командир смертников.

Успокоившись, что голодать ему не придется, пес моментально повеселел и, крикнув: «Я пойду быстро перекушу на дорожку и захвачу свою подстилочку», — потопал дожирать то, что еще оставалось в котлах.

Несмотря на свои бегемотоподобные размеры, он так быстро скрылся, что я даже не успела уточнить, на кой черт ему подстилочка, если она теперь годна только в качестве носового платка, которым он сроду не пользовался?

Дождавшись, когда он удалится на значительное расстояние, я поближе подошла к Дракону и, обвинительно направив палец в его грудь, спросила:

— Почему не сработал твой маячок на моей руке и никто из вас не пришел к нам на помощь?

— Даша, когда у тебя будут дети, ты меня поймешь, — виновато отводя глаза, тихо ответил владыка.

— Не надо меня упрекать моей бездетностью, у меня есть Сосискин, и он пока заменяет целую ясельную группу, — быстро выпалила я, не подумав. Но если сначала я практически кричала, то по мере того как до меня доходил смысл драконьего ответа, а память показывала картины лишения жизни моих с псом обидчиков, мой голос стал звучать все тише и тише. Мы понимающе посмотрели друг другу в глаза, слова тут были излишни, жизнь близких — всегда козырь в руках подонков. Так что, когда Дракон, меняя тему, начал втирать, что надо потерпеть: мол, скоро все закончиться, я лишь сердито просопела, что через несколько дней меня прихлопнет Темный, ибо с такой обузой за спиной я пропущу первый же удар. Затем на всякий случай уточнила, может ли Дракон ее убрать.

— Нет, Даша, не могу. Это магические крылья, сделанные демиургами. Никто кроме них не сможет тебя их лишить. Если попробует кто-то другой, то ты просто умрешь, — в очередной раз обломал меня мастер по установке сигнализаций на изделия отечественного автопрома.

— Угу, магические, а весят, как настоящие от «шаттла», — проворчал мой позвоночник, испытывающий космические перегрузки от их присутствия. — Ладно, не будем разводить спирт водой, дай мне пять минут на то, чтобы избавить местного шеф-повара от Сосискина, собрать вещи и разрешить вождю этих краснокожих махнуть мне в след рукой, — резюмировала моя жажда деятельности.

— Что, не удовлетворил тебя Хришенька, коли ты его уже не зовешь мужчиной своей мечты? — пригвоздил меня к месту оживившийся от этих слов воздушный змей в броне.

— Ну почему же? — усмехнулась я. — Удовлетворил морально, почти… И примерно с десятой попытки. Просто он — не мой мужчина.

Дракон нетерпеливо щелкнул хвостом, подстегивая меня с объяснениями. Я вздохнула и чуть ли не по пунктам стала разъяснять суть своих претензий к Хришеньке.

— Во-первых, мой мужчина никогда не отпустил бы меня в лапы к врагу, а, посадив под замок, сам поехал бы на разборки. Во-вторых, мой мужчина априори не может быть воинствующим идиотом, через каждые пять минут вопросительно заглядывать мне в глаза и тоном маленького мальчика нести хренотень типа: «Дорогая, позволь мне умереть рядом с тобой». Он должен всего лишь раз сказать: «Я хочу прожить эту жизнь с тобой», дабы я сразу поняла, что мы проживем ее вместе.

— А как же некоторые другие Избранные, что были до тебя? Шли к Темному вместе со своими мужчинами, в которых они тут влюблялись? Или другие женщины, которые воевали и воюют бок о бок со своими любимыми? — ехидно потребовал комментария знаток межличностных отношений.

— Что касается первых, то они просто клинические идиотки, можно было отправить своего миленка к Темному, чтоб он приволок ей его в полудохлом виде, а она потом в тишине и спокойствии могла загнать ему перо под ребро, — взвешивая каждое слово, ответила моя практичность. — Я бы, если бы мне кто-нибудь такое предложил, точно бы не отказалась, — поддержала ее моя жажда жизни. — И потом, это только в книжках Избранная идет в бой под ручку со своим бойфрендом. В реальности у половины из нас кишка тонка на такие подвиги, — согласились с ней мои поджилки. — А что касается вторых, то они не просто оголтелые феминистки, они еще и классические идиотки: не понимают, что в любой драке, будь то нападение хулиганов или тем более военная операция, женщина всегда обуза, делающая мужчин уязвимыми. Женщина — это прежде всего мать и хранительница очага, а не воин или охотник, — ответила за меня маленькая частичка крови нашей прародительницы.

Я еще немного подумала и добавила от себя:

— Дракон, вообще-то, все мои местные чихари-пихари любили или хотели не меня, Дарью Петровну Смирнову, москвичку двадцати восьми лет от роду, а Избранную со всей атрибутикой. Мне не четырнадцать годков, чтобы этого не понимать. Так что все, с кем я тут спала, были просто очередными эпизодами в моей жизни.

Закончив говорить, я побрела в шатер собираться на рандеву к Темному.

— Я могу дать тебе шанс поставить на другую лошадку, — крикнул мне вдогонку Дракон. А я, круто развернувшись на пятках, вопросительно уставилась в его абсолютно честные глаза. — Сегодня вечером сюда прискачет, загнав четырех гшердов, твой старый знакомый орк, и когда узнает, что брат не пошел вместо тебя к Темному лорду, они подерутся и произойдет смена правителя.

Я недоверчиво хмыкнула: мол, давай «мели Емеля, твоя неделя», и стала вспоминать, как там итальянцы макароны грамотно на вилку накручивают. Но Дракон не сдавался, решив, видимо, в ближайшее время обожраться до тяжести в желудке салатами и селедкой под шубой и упиться до фиолетовых свиней на моей свадьбе.