— Я могу назначить временного хозяина подлунного города, — чуть колеблясь, возразил он.

— Можешь, — кивнула я, — но где гарантия, что, когда ты вернешься, он захочет вернуть тебе твой трон назад? — И, подпустив в голос интонацию сомнения, добавила: — Нет, если ты, конечно, так веришь своим людям и боишься не справиться с порученным делом, то мы с Сосискиным будем очень рады видеть тебя в наших рядах.

Я знала, на что давить. Кто из шишек не боится, как бы его не подсидели? И где вы видели мужика, который признается в том, что он боится с чем-то не справиться? Естественно, этот простачок повелся на коварное «слабо», произнесенное женщиной и, судя по сжавшимся в кулаки рукам, сейчас махнет производить чистку в своих рядах. Вот только закончит клятвенно меня заверять, что в ближайшее время завербует всех и вся в наши сторонники, и помчится народ на лояльность проверять. А пока он, тяжело вздыхая, вручил мне письма к нужным людям, при этом нервно дернул кадыком, глядя, как я прячу их в ворот рубашки, и, отводя глаза, сообщил, что его люди знают, куда меня доставить в Столице. На прощанье он галантно поцеловал мою руку и, на мгновение задержав мою ладошку в своей, попросил:

— Возвращайся с победой, Избранная, я очень хочу увидеть твои расправленные крылья.

Наверное, дурачок подумал, что я взамен попрошу показать мне кое-какие его части тела, но я только кивнула в ответ. Потом он подсадил меня в карету, пихнул на руки Сосискина и, захлопнув дверцу, отдал приказ кучеру трогать.

Сколько мы ехали, не знаю. Видимо, я так увлеклась прокручиванием совсем недавних событий, что задремала, и сейчас очнулась от резкого толчка. Отодвинув занавеску, я увидела, что мы стоим на краю леса, в окошко ярко светит солнышко, а в распахнутую дверь кареты заглядывает воин-дроу и жестом предлагает мне выйти. Остановка была более чем своевременная. Опираясь на протянутую руку, я буквально вывалилась из этой колымаги и, потирая ноющую спину, похромала в сторону кустов. Когда вернулась, то застала уже разбитый лагерь. Тягловые животные были выпряжены из кареты и паслись чуть вдалеке, вместе с расседланными гшердами. На небольшой полянке я увидела скатерть с едой, возле которой кто-то заботливо расстелил покрывало. Подле самобранки вовсю отирался Сосискин, нацелившийся на тарелку с зажаренной птичкой.

Испугавшись, что мне не достанется моя любимая, будем надеяться, куриная ножка, я заверещала:

— Не вздумай жрать, ненасытная утроба, опять потом всю дорогу заблюешь!

Но этот паразит только махнул в мою сторону хвостом и вгрызся в аппетитно зажаренную птичку. Над тем, как мы воевали за еду, ржал весь отряд дроу, а также жирафо-ослы и гшерды. Полчаса я бегала за державшим в зубах несчастную куру псом, который, несмотря на то что еще недавно умирал, сейчас довольно резво улепетывал от меня. Когда же я его настигла и вырвала свою добычу у него изо рта, то… вынуждена была вернуть ее целиком ему, потому как она была надкусанная, обслюнявленная и вывалянная в траве. Пришлось мне довольствоваться бутербродами с колбасным изделием, похрустеть местными огурцами и попить темноватой бурды, заменяющей тут кофе. Закончив обед, мы погрузились в карету и отправились в дальнейший путь.

Самое интересное, Сосискина больше не тошнило. То ли мысль о диете так подействовала, то ли перспектива идти до владений Темного лорда пешком, но приступов морской болезни у него отныне не наблюдалось. До вечера мы сделали еще несколько маленьких остановок и по наступлении сумерек расположились на ночлег.

Весело трещит костерок, я валяюсь на своем матрасе с трубкой, а Сосискин на подстилке грызет чей-то мосол, вокруг суетятся мужики, все, как на подбор, деловитые, — не жизнь, а малина. Век бы так лежала и любовалась, как другие работают, но пора было спать, завтра ближе к обеду нас ждала Столица. Перед отходом ко сну Сосискин деловито уточнил:

— Мужики, а вы охранный круг ставить-то будете?

— Ваш охранный круг — это мы, — с поклоном ответил один из дроу.

— А-а-а-а, — с умным видом покивал пес в ответ, — ну тогда я спокоен. — И он, перетащив свою подстилку поближе ко мне, завалился спать.

Я честно попыталась последовать его примеру, но путешествие в душной, скакавшей, как мячик, карете, не самым лучшим образом сказалось на моем организме. Меня всю растрясло, и к ноющей спине добавился разрывающийся от боли живот. Промучившись с час, я встала и полезла в свой рюкзак за ношпой. И вот тут при свете костра я увидела надвигающуюся на нас непонятную вонючую массу тел.

— Сосискин, на нас, кажется, какая-то нечисть ползет, — рухнув как подкошенный, прохрипел мой ужас.

Но пес в ответ лишь сопел и дрыгал лапками. Тогда я вскочила и заорала:

— Да очнись же ты, твою мать, нас сейчас зомби схарчат!

Пес подскочил как ужаленный и отчаянно залаял. Взгляд выхватывал окруживших нас живым кольцом дроу, на которых, едва переступая ногами, тащились оборванные, вонючие персонажи, роняющие по дороге части своих тел. За ними, подвывая, ползли огромные слизняки, отдаленно напоминающие ползущего домой алкаша.

— Это не зомби, ларда, это умертвия и мертвяки! Зомби дальше шага от некроманта не отходят. Не беспокойтесь, их не так много, мы справимся, — тревожно глядя на этих уродцев, обрадовал меня один из стоявших за моей спиной воинов.

Я подхватила дрожащего пса на руки и прошептала:

— Надеюсь, очень надеюсь, что вы с ними справитесь, потому что у меня даже рогатки нет от них отстреливаться.

И грянул бой…

Нет, не так.

Началась кровавая сеча.

Нет, опять не так.

Короче, началась мясорубка.

Сначала мы с Сосискиным сидели на матрасе и, прижавшись друг к другу, тряслись от страха. Потом чуть осмелели и, приоткрыв глаза, стали смотреть, как дроу методично крошат эти ходячие карикатуры на живых. Вскоре мы окончательно потеряли страх и, раскрыв свои лупометы, единодушно пришли к выводу, что наши бомжи пострашнее и повонючее будут, а встретить команду футбольных фанатов после очередного проигрыша нашей сборной и остаться целым и невредимым — сродни чуду. В общем, девушка и собака, выросшие на просмотре фильмов ужасов и криминальных сводок, совершенно не впечатлились этим зрелищем. Если бы там работали бензопилы и во всю брызгала кровь, сверху падали Хищники в обнимку с Чужими, мы, может быть, и упали бы в обморок от страха, а так — никакого щекотания нервов, даже «Триллер» Майкла Джексона в розовом детстве на меня больше паники навел. Ничего особенного: вжик, хрясь, бум, лязг железа и чей-то кочан или половинка тела летит в кусты. По ходу боя нас просветили, что бомжеватого вида элементы — это мертвяки, а алкоголики-слизняки — умертвия. И я еще больше закручинилась, мне они рисовались более страшными и более подвижными. А тут какие-то заторможенные, вон, даже никого не загрызли, не поцарапали. Спрашивается: чего тогда лезли, коли даже ходить толком не умеют?

Когда была отрублена голова у последнего умертвия, Сосискин, отчаянно зевая, выразил мою мысль:

— Так себе фильмец был. Одно радует — считай, в 3D-формате посмотрели.

Я была совершенно с ним согласна и, выпив лекарство, завалилась спать.

Ранее утро. Птички щебечут, на траве, как стразы Сваровски, блестят капельки росы, в воздухе кружатся всякие там бабочки-стрекозки, взор ласкает куча полуголых, довольно экзотичного вида мужчинок, которые неподалеку проводят комплекс гимнастических упражнений с мечами, радуя меня перекатами мускулов и танцующими движениями. Ветер дует в их сторону, и поэтому мой нос не ощущает запаха здорового мужицкого пота и портянок. Ничто не мешает созерцанию дармового стриптиза на лоне природы.

Невольно вспоминается поход в жутко модный и дорогущий стриптиз-бар для дам. Мы тогда с подружками здорово поддали в честь Дня защитника Отечества и поперлись смотреть, как мужики за бабки колокольчиками звенят для бизнесвумных теток и богатых старушек. Жаль, досмотреть этот разгул бабской похоти не удалось, подвела меня то ли самбука, то ли отсутствие опыта посещения таких заведений. Продвинутые товарки сказали, что мужикам надо в трусы деньги совать типа, чем больше и чаще суешь деньги, тем больше шансов, что тебе позволят потрогать тело молодое, накачанное стероидами да от масла для массажа блестючее. Я не поленилась и, пока стриптизер начал показывать зажигательный финский стриптиз, расстегивая в час по пуговице, мухой слетала в палатку и поменяла целых пятьсот рублей на мелочь — чтоб почаще и подольше деньгами швыряться. Может, танцор диско из Кухлыновки не смотрел фильм «Кабаре». Может, монеты с морозца не успели нагреться. А может, звезды не так легли. Кто ж теперь скажет? Но, вместо того чтобы на манер Лайзы Минелли, начать трясти своими прелестями при попадании монетки под одежду, он завизжал как поросенок, когда я ему под лоскуток, заменяющий трусы, полтинник по-царски отсыпала. Пока меня охрана выводила из вертепа, я слышала, как он что-то там истерил про обморожение, производственную травму и все такое, а мне было жалко потраченных впустую денег. То, что я увидела, когда под тяжестью пяти- и двухрублевых монет упал фиговый листок, вряд ли заставило бы меня завизжать от восторга. Короче, сплошной обман зрителей, я уж умолчу про стоимость входного билета и про цены в баре. А тут целая куча мужиков передо мной выпендривается, за еду и напитки платить не приходится — сплошная дармовщинка.